Книга Клад вечных странников - Елена Арсеньева

Она стояла, неловко свесив руки, не зная, что теперь делать, ощущая себя дура дурой, – какой была всегда.

– Дело во мне? – хрипло, словно бы с ненавистью, спросил Павел. – Или в ком-то другом?

У Ирины упало сердце.

– Да, – шепнула чуть слышно, – в другом. Во мне.

– А что, тебе сегодня нельзя? – усмехнулся он глумливо, и Ирина прижала ладони к запылавшим щекам:

– Я не хочу вот так… где попало, с кем попало.

Павел даже охрип от изумления:

– Слушай, я правильно понял? Ты еще… у тебя что, еще никого?..

– Никого, – отчаянно мотнула головой Ирина. – Никогда! Я старая дева, понял? И собираюсь ею остаться! Пока не надоест!

Он осторожно взял ее за руку и поднес пальцы к своим губам.

– Ты меня прости, – сказал, странно блестя глазами. – Я не знал. Я думал, таких уже нет на свете. Словом… если тебе все же надоест, постараюсь оказаться в этот момент поблизости. Странно: такое ощущение, будто я тебя где-то видел! Может, во сне, а? Может, ты – девушка моей мечты?

Понятно, он пытался как-то смягчить глупейшую ситуацию!

После этого Павел ушел к бабе Оле, а Ирина – к бабе Ксене. Вяло жевала за ужином, исподтишка поглядывая на счастливую парочку – Петра и Маришку – и гадая, как обернулось бы нынче вечером дело, если бы на месте Павла оказался Сергей.

Она долго лежала без сна, глядя в узенькое окошко. Над темной, зубчатой стеной деревьев нависало мутно-бурое небо.

«Бог ты мой! – вдруг спохватилась Ирина. – Чего же это я лежу?! Надо встать и пойти к деду, надо, наконец, поговорить с ним…»

Хотя он уже спит, конечно. И кем это надо быть, чтобы на ночь глядя тащиться к старику, задавать ему вопросы, на которые, скорее всего, и ответа нет? Может быть, завтра выдастся минута… А сейчас надо все-таки поспать. Неизвестно, что ждет наутро!

Ирина наконец уснула, и сон ей снился счастливый, блаженный – дождь…

Она проснулась – и не поверила своим ушам. Дождь! В стекло часто, громко стучал дождь!

Ирина сорвалась с постели и подлетела к окну. Распахнула створки, высунулась – и замерла, все еще не веря струям, бьющим в лицо.

Дождь! Нет, ливень! Тот самый, библейский, предвестник всемирного потопа! Да здравствуют, да здравствуют всемирные потопы!

Боже мой, это как же надо было спать, чтобы не слышать грозы, ливня? И, похоже, не она одна. Все до того намучились, что ничего не слышат!

Ирина вдруг почувствовала, что изрядно замерзла, да и на пол из окна натекло.

Потянула на себя створки. Одна послушалась, а вторая почему-то застряла. Ирина высунулась чуть не до пояса, дернула сильнее – и вдруг увидела, что створка застряла не сама по себе. Ее крепко держала чья-то рука!

Ирина вгляделась и увидела, что под окном стоит человек.

– Тише, Ирка, не кричи… – с трудом различила она сквозь грохот ливня.

Виталя?!

– Ирка, иди к деду… – пробормотал невнятно. – Слышишь?

– Где ты был? – только и могла промямлить Ирина.

– На болоте сидел, – криво дернулся его рот. – Как чесанул… Я не знаю, чего там наболтал про меня Пашка, только все не так было! Не так!

– Почему же ты удрал?

– Потому что… – Виталя сгорбился, машинально отирая лицо, что выглядело особенно нелепо, учитывая, что на нем вообще нитки сухой не было.

– Господи! – всплеснула руками Ирина. – На болоте, говоришь, сидел?! Да ведь там зыбель непролазная, как ты не утонул?

– Сам не знаю, – буркнул Виталя. – Как увидел Пашку, совсем ошалел со страху. Я думал, он не выберется! Побежал… А впереди лосяра чешет здоровый. И прямиком в болото! Я за ним. Подобрал только слегу на бережку – видел в кино «А зори здесь тихие», как со слегами болото переходили, – и попер, не глядя. Один раз только и обернулся, а деревни уже не видно в дыму. И тут лось поплыл. А я же не лось… как ухнул по горлышко! И слега переломилась. Думал, уже все. Пузыри пускать начал.

Он не то всхлипнул, не то засмеялся, не то поперхнулся дождем, который так и лился в рот.

– Молился, честное слово. Господи, говорю… а дальше и не знаю, что говорить. Но он, видать, мужик мозговитый, понял. И пожалел меня… Вылез я на две какие-то кочки – и стою на них враскоряку. Так и стоял до темноты, ни взад, ни вперед. Потом понял, что ночи я так не перестою. Решил: ну, потону, значит, судьба мне такая, чтобы подохнуть. И тут ка-ак шарахнуло молнией с небес! Я бух в болотину! И не знаю, не помню, как добрался снова до берега. А льет, а льет! Думаю, что делать, пойду к старику, обогреюсь, расскажу ему все, пусть рассудит, он же все насквозь видит. Но там…

Он умолк, затрясся. Теперь не было сомнений: Виталя плакал. И дождь здесь был ни при чем!

– Ирка, беги к деду! – выкрикнул он вдруг. – Только никому не говори, что ты меня видела. Не говори!

Какое-то мгновение Ирина всматривалась в его искаженное лицо, потом ударила молния, девушка зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Витали там уже не было, словно его испепелило небесной стрелой.

Ну и что ей теперь было делать, интересно? Сколько сейчас может быть времени? Да неважно – надо проверить, что там случилось с дедом. Вот, кстати, и повод появиться у него.

Ирина осторожно вышла в горницу – на диване выводила свои рулады баба Ксеня. Провела ладонями по стенам, пытаясь нашарить среди навешенного старья какую-нибудь одежку – прикрыться от дождя, – и чуть не вскрикнула от внезапно раздавшегося оклика:

– Это кто тут шарится?

Ирина аж присела! Обернулась, вглядываясь в темноту.

Маришка.

– Ну, ты меня напугала до полусмерти! Разве можно так рявкать?

– Далеко собралась?

В голосе вышнеосьмаковской Брунгильды ни тени сна, зато отчетливо звучат обвиняющие нотки… И вдруг Ирину осенило. Ну конечно! Сейчас середина ночи – время дежурства Петра. И Маришка, естественно, вздумала, будто Ирина снова взялась за старое.

Бред какой… А учитывая, что это «старое» существовало только в ее воображении, вдвойне бред.

– Слушай, давай вместе пройдемся, а? – сказала примирительно. – Я видела такой ужасный сон про деда, что теперь сердце не на месте. Помнишь, как он вчера выглядел: будто тень. Давай сходим, посмотрим, все ли с ним в порядке?

– Чтоб ты знала: деда я помню с малолетства, и он всегда так выглядит, – насмешливо буркнула Маришка. – А ты и ясновидящая, вдобавок ко всему?

Невыносимо глупо было изображать из себя вещую Сивиллу, но в памяти мелькнуло отчаянное, страдальческое лицо Витали: «Только никому не говори… Не говори!..»

Ирина легонько кивнула. Ладно, пусть Маришка издевается. Сейчас главное – побыстрее выбраться из дому, потому что тревога все сильнее овладевала ею.