Книга Демоны острова Пасхи - Галимов Брячеслав

– Ты хочешь уязвить меня, верховный жрец? – Кахинали загородила ему дорогу. – Напрасно. Можешь верить или не верить мне, но эти молодые люди мне нравились. Они были просты и благородны, они смело шли вперед, – и, наконец, они не боялись любить и быть любимыми. На нашем острове все хотят любви, от мала до велика, даже вождь Аравак втайне хочет, чтобы его любили, – колдунья захихикала, – но никто не желает нести жертвы во имя любви, отдать за нее всё, что у него есть, даже самую жизнь. В результате любовь превращается в надрыв, вопли, слезы и стенания, – а то еще хлеще: принимает такой вид, что боги ужасаются, а демоны приходят в восторг. Давно я не встречала настоящей любви на нашем острове, поэтому Сын Большой Птицы и дева, посвятившая себя богам, были милы мне.

– Ты говоришь о них в прошедшем времени, будто Кане и Парэ уже нет на земле, – мрачно заметил Баира.

– На нашей земле их, конечно, уже нет, – и это к лучшему, – старуха осклабилась и отбросила с лица длинные пряди тонких волос, свисающие с полуголого черепа. – Они чужие в нашем мире, и ты сам это отлично знаешь. В ущелье, где они прятались, растут нежные цветы, которых больше нигде нет на нашем острове. Они могут жить только на мягкой земле, защищенные от жара и ветра, – ведь нежность так беззащитна и хрупка…

– Ты подслушивала? – Баира взглянул в лицо колдуньи.

– Я?! – изумилась Кахинали. – Да что ты, верховный жрец. Зачем мне подслушивать, когда я и без того слышу шорох травы на острове, шевеленье водорослей на дне океана и шум ветра в облаках? Тебе ли, верховный жрец, не знать, что весь мир находится в нас самих? Можно ли подслушать самого себя?

– Пропусти меня, Кахинали, – сказал Баира, – я устал, я иду домой.

– Так об этом-то я и собиралась с тобой потолковать! – колдунья даже взвизгнула от удовольствия. – Куда ты торопишься, верховный жрец? Зачем ты хочешь прервать свою жизнь раньше времени? Тебе ведь известно, что вождь Аравак не простит побега Сына Большой Птицы и девы, посвятившей себя богам. Вождь Аравак приготовил отличную казнь для них; какой урок для народа, какое зрелище для него! И вот ты, разрушивший планы вождя, явишься в Священный поселок с повинной, совсем как твоя дочь и твой зять! О, верховный жрец, как ты молод и наивен!

– Нашла мальчишку, – пробормотал Баира.

– Не обижайся. Я вдвое, а может быть, втрое старше тебя, но и я иногда ощущаю детские порывы, – а порой мне кажется, что я всё еще миленькая хорошенькая девочка, которой я была много десятков лет назад, – скрипуче рассмеялась старуха. – Не обижайся, верховный жрец, и послушай меня: не пытайся повторить поступок дочери и зятя. Как ты сам понимаешь, тебя не предадут всенародной казни, – тебя отравят или удавят тайно. Да, тебе надоела жизнь, тебе надоели люди, но надо ли кончать свое существование подобным образом, раньше срока? Не забывай, в загробном мире не будет многого из того, что есть в этом.

– Пропусти меня, Кахинали, я устал, – упрямо повторил Баира.

– Да, да, да, я так понимаю тебя! – торопливо проговорила старуха и зашлась в кашле. – Подожди, верховный жрец, не уходи, я еще кое-что скажу тебе, – Кахинали вцепилась своими корявыми пальцами в одежду Баиры.

– Хорошо, я выслушаю тебя, – со вздохом произнес он, видя, что от колдуньи не отвязаться. – Но не думай, что твои слова имеют для меня значение.

– Скажи вождю Араваку, что это я помогла бежать Сыну Большой Птицы и деве, посвятившей себя богам, – переведя дух, выпалила Кахинали.

Баира взглянул в глаза колдуньи – они горели, подобно углям, и в них нельзя было ничего прочесть.

– Зачем мне лгать? – спросил он. – Зачем возводить на тебя напраслину?

– Да уж не для того, чтобы спасти твою жизнь ценою моей! – заклокотала старуха, смеясь и сдерживая кашель. – Ты мудр, верховный жрец, и я не собираюсь хитрить с тобою. Все просто, – очень, очень просто! Многие вещи, которые сегодня нам кажутся сложными, очень просты, если посмотреть на них из завтрашнего дня. Ты вот упрекнул меня за то, что я сказала о твоей дочери и твоем зяте в прошедшем времени, – но они, действительно, уже прошлое для нашего острова. А что у нас в настоящем? Аравак и его сын Тлалок. Теперь-то они легко справятся со всеми своими врагами и установят безраздельную власть над людьми.

Ты слышал, конечно, о том, что лучшие мастера Священного поселка делают из камня большого идола, изображающего великого вождя? – Кахинали осклабилась, показав свой беззубый рот. – Вождь хочет быть подобен великим богам, а лучше бы даже превзойти их. Возможно, ему это удастся: Аравак давно правит, к нему привыкли, его боятся, и многие искренне уважают вождя. Но Тлалок никогда не добьется славы и могущества своего отца; сын вождя глуп, зол, мелочен, обидчив и болезненно честолюбив. Когда он станет вождем, люди вначале будут слушать и почитать его – из уважения к памяти Аравака, а также по привычке и под давлением власти – но скоро у Тлалока появится много-много сильных врагов. В конце концов, его свергнут, убьют или принесут в жертву богам, – и что тогда? Ни ты, ни я не можем этого предугадать… Может начаться страшная резня, после которой на острове никого не останется.

Вот зачем ты нужен живым, верховный жрец, – именно тебе нужно уберечь власть от неразумных и гибельных поступков, ведь на твоего молодого помощника нет никакой надежды – он поет под дудку Аравака и Тлалока. Живи долго, верховный жрец, и спаси свой народ от гибели!

– Ты обещала, что не будешь хитрить, но с каких это пор тебя беспокоит судьба народа нашего острова? – заметил Баира. – Разве ты отказалась от службы демонам, желающим зла людскому роду?

– У нас с тобой разные понятия о добре и зле, и нам не договориться, – возразила колдунья. – Но в одном мы с тобою схожи: мы не желаем, чтобы люди погибли, – ибо если их не станет, то кто будет служить богам, как бы этого хотелось тебе, или демонам, как этого хотела бы я?… Поэтому ты должен вернуться в Священный поселок, – но не с повинной, а как человек, раскрывший преступление. Ты должен вновь стать настоящим верховным жрецом, – таким, чтобы твое влияние было не меньше влияния Аравака; ты должен направлять вождя и его сына, не давая им совершать ничего, что имело бы ужасные последствия для людей острова.

– Опять ты лукавишь, Кахинали, – не поддавался на ее уговоры Баира. – Если я спасу наш народ для того, чтобы демоны овладели им, то можно ли назвать это спасением? Люди отвернулись от богов, а значит, уже погибли; какая разница, когда они погибнут окончательно?

– Ты ли говоришь такие жестокие слова, о, верховный жрец? – воскликнула старуха. – Разве ты можешь вот так вот, запросто, отказаться от борьбы за спасение людских душ? Давай сразимся – твои боги против моих демонов – и посмотрим, кто победит. Во всяком случае, твоя совесть будет чиста: никто, на земле и на небе, не упрекнет тебя в том, что ты сдался на милость врага.

– И все-таки, я не пойму: тебе-то зачем это? Твои демоны и так уже почти победили, – сказал Баира, подозрительно глядя на колдунью.

– Ладно, выложу начистоту. С тобой, действительно, нельзя хитрить, – старуха выпрямилась, усмешка исчезла с ее лица, а глаза яростно сверкнули. – Всё дело в этом «почти», – видишь ли, верховный жрец, на нашем острове еще сохраняются остатки божественного, еще есть люди, для которых боги выше демонов. О чем говорить, когда сам Аравак не решился полностью предаться демонам и сохранил культ богов. Сильные мужчины часто бывают слабы, как дети. Да, да, слабы, как дети, – так я и сказала вождю!..