Книга Холодные близнецы - С. Тремейн

Энгус кивнул. Он чувствовал себя опустошенным и донельзя измотанным. Но одновременно с этим на него снизошло облегчение. Он поделился своим горем, и ему стало лучше. Проблемы семьи Муркрофт не исчезли, и оставалась еще глубоко запрятанная правда – его собственная вина, соучастие Сары и ее ответственность за происшедшее. Вещи, которых он не мог рассказать абсолютно никому.

За проливом моргнул маяк. Энгус подумал о своей неполной разбитой семье в белом домике на острове Торран. Его желание отомстить никуда не делось. Его ребенок умер, и осознание несправедливости сжигало Энгуса изнутри.

16

Пятница, вот-вот пойдет снег, я еду в школу «Кайлердейл» забрать Лидию после уроков. Я хочу помочь дочери. Ей нужны друзья, иначе она пропадет. Она должна надеяться на лучшее будущее, ей необходимо общаться с нормальными живыми людьми, а не с призраками.

Я смотрю на воды Слейта позади каменных домов. Ветер гонит серые волны, и все выглядит настолько угрюмым, грубым и жестким, что раскрашенные яркие качели и деревянные фигурки зверей на детской площадке кажутся нелепыми сюрреалистическими пришельцами из бессмысленно-счастливого мира.

Молодая женщина с бледным лицом стоит у школьных ворот и глядит на стеклянные двери и объявления, где написано «Shleite»[21]и «Sgoil».[22]Я ее узнаю, это «мама Эмили», как однажды сказала Лидия. Ее зовут Джулия Дюрран.

Эмили Дюрран тоже новенькая. Она из Англии и, похоже, единственный ребенок, с кем Лидия недавно разговаривала. По крайней мере, Лидия упоминала ее имя несколько раз, когда я очень аккуратно, якобы невзначай, а на самом деле разрываясь от тревоги, спрашивала: «Ну, как сегодня в школе?»

Я не уверена, хорошо ли Эмили относится к Лидии. Скорее всего, вряд ли. Я во всем сомневаюсь, но понимаю, что никто из детей не любит Лидию. Ее считают странной и чудной.

Но у меня нет иного выбора, поэтому я преодолеваю застенчивость, прячу ее где-то на задворках подсознания и подхожу к Джулии Дюрран. На ней – симпатичное розовое пальто и угги, ее худое лицо мрачнеет, прежде чем я открываю рот.

– Здравствуйте, я Сара Муркрофт.

– Здравствуйте.

– Мать Лидии Муркрофт.

– Ах, да, точно. Простите.

– Я подумала, что ваша дочка может приехать к нам завтра поиграть вместе с Лидией. Мы живем на острове Торран, в доме смотрителя маяка. Она погостит у нас часика четыре. Давайте, мы где-нибудь в одиннадцать утра встретим Эмили, если вы не против…

– Ну…

Она удивлена, если не испугана, и нельзя ее за это винить. Но мне следует надавить на нее – я не могу допустить, чтобы продолжалось все более и более безумное одиночество Лидии. Я вынуждена быть грубой, агрессивной, наглой матерью.

– Лидия, если честно, скучает, и мы действительно были бы рады, если бы Эмили и Лидия подружились. Значит, в одиннадцать… Хорошо? Или у вас другие планы? Мы тогда перенесем время, это будет просто здорово.

– Мы… у нас…

Она явно хочет сказать «нет», но колеблется, потому что я буквально припираю ее к стене. Мне жаль бедную женщину, столкнувшуюся со мной у школьных ворот, но мне надо добиться своего. И я пытаюсь. Изо всех сил.

– Конечно, Лидия до сих пор потрясена после… той трагедии. Вы, наверное, в курсе, у нее умерла сестра, близнец, она погибла… и Лидии трудно к этому привыкнуть, поэтому было бы замечательно, если бы они с Эмили поиграли.

И что теперь ответит Джулия Дюрран? Мне наплевать, что ваша дочь потеряла сестру. Мне наплевать на ваше материнское горе и на то, что у вас трудный и одинокий ребенок.

Она как-то мнется. Я действую ей на нервы, но, может, ей меня и жалко. И что выйдет из моей затеи?

Внезапно она соглашается.

– Ладно, – произносит она, изобразив неубедительную улыбку. – Вы ведь знаете, где мы живем? На горе, прямо возле почты.

– Отлично, – я отвечаю ей такой же фальшивой улыбкой. – Лидия будет счастлива. Энгус, мой муж, заедет за Эмили в одиннадцать, а в три, пока не стемнело, привезет ее обратно. Чудесно, огромное вам спасибо!

Мы обе поворачиваемся к стеклянным дверям, откуда начинают выбегать дети. Как всегда, Лидия появляется на крыльце последней, она бредет вялой походкой, в то время как радостно вопящие одноклассники расходятся в разные стороны.

Я внимательно смотрю на дочь. Хорошо хоть, что ее шрамы на руках не так уж плохо выглядят.

Я вздыхаю. Какая же я, однако, оптимистка, везде ищу плюсы – «шрамы не так уж плохо выглядят».

– Привет.

Я обнимаю ее одной рукой и веду к машине.

– Ну, как сегодня было в школе?

– Ничего.

– Что-что?

– Ма, я хочу домой.

– Конечно, милая.

Я поворачиваю ключ зажигания.

– Муми-тролль, у меня для тебя классные новости.

Я поглядываю в зеркало заднего обзора и вижу, что Лидия наблюдает за мной. В ее глазах надежда борется с недоверием. Мне ее так жалко, что слова застревают в горле, но я говорю:

– Завтра к тебе в гости приедет Эмили.

Лидия молча впитывает эту новость, ее отражение в зеркале смотрит на меня. Она моргает – в ее огромных голубых глазах мерцает слабый отсвет надежды. В полном молчании она обдумывает только что услышанное.

Выходные на острове Торран для Лидии протекают очень тяжко, хуже даже ее одиноких дней в школе – там-то хотя бы с ней рядом присутствуют другие дети, пусть они не общаются и не играют с ней, но она посещает уроки, и с ней контактируют учителя.

А на Торране есть только я. И Энгус. Да еще небо, облака, тявкающие тюлени и лебеди-кликуны, что тянутся на юг подальше от арктических холодов. Я люблю Торран – и хочу, чтобы нам всем там нравилось, – а значит, мне нужно, чтобы остров пришелся по душе и Лидии.

Ей необходима дружеская компания.

Может, моя идея сработает?

В конце концов Лидия говорит:

– Правда?

– Да.

– Кто-то приедет со мной играть? Со мной?

– Да, дорогая. С тобой. Ее мама у меня интересовалась, можно ли Эмили тебя навестить. Разве не здорово?

Дочь пристально смотрит на меня и неожиданно расплывается в широкой улыбке. Такой улыбки у нее не появлялось уже много недель, если не месяцев. Она пытается спрятать радость, от которой неловко ей самой. А меня ее смущение восхищает. Но мне страшно. Что, если все покатится кувырком, ведь у Лидии такие большие ожидания на этот счет. Но нужно довести дело до ума.

Я пытаюсь умерить ее пыл, но мне нелегко. За ужином она постоянно спрашивает меня, во сколько приедет Эмили и может ли она быть здесь пораньше, что жутко злит Энгуса. Но Энгус с некоторых пор всегда раздражен или держится отстраненно. Его настроение напоминает мне остров Торран во время ливня – мой муж рядом с нами, но в деталях ничего не разглядеть.