Книга Загадочные страницы русской истории - Николай Ефимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Питомцы корпусов, особенно столичных, получали не только хорошее образование, но и воспитывались в духе патриотизма, государственниками. Почему вышли они на Сенатскую площадь?
Утром 13 (25) июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге был произведен обряд «гражданской казни» декабристов. Летели в костры мундиры и ордена, над головами коленопреклоненных офицеров ломались шпаги. После того здесь же были повешены руководители Северного и Южного обществ — Кондратий Рылеев и Павел Пестель, командовавшие возмутившимся на Украине Черниговским полком Сергей Муравьев-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин, убийца графа М. А. Милорадовича Петр Каховский. Стоит уточнить, что полковник Пестель был арестован за день до восстания и казней только за свои политические убеждения и намерения. В то же время в Кронштадте? был проведен обряд «гражданской казни» над офицерами флота…
Однако ни жестокие приговоры, ни каторга, ни ссылка декабристов не сломили. Нели для многих из них события 14 декабря явились романтическим порывом, героической случайностью так, поручик А. Е. Розен, который членом тайного общества не был, просто остановил свой взвод на Исаакиевском мосту, перекрыв движение л. — гв. Финляндскому полку, — то их последующая жизнь стала каждодневным подвижническим трудом. Они немало способствовали развитию просвещения, культуры, сельского хозяйства, промышленности и торговли в Сибири и Забайкалье. Боевыми подвигами прославились многие из тех, кто воевал на Кавказе и в Персии, — как офицерами, так и нижними чинами…
…Через три десяти летая после восстания на Сенатской площади Россия проиграла Крымскую войну. Был сдан Севастополь и уничтожен Черноморский флот. Могущество империи оказалось мифическим. Николай I подвел итоги своего правления и, есть такая версия, принял яд. Думал ли он в тот момент о тех, кого именовал своими «друзьями 14-го декабря» и которые мечтали о Великой России? Может, не следовало потчевать их тогда картечью? Ведь, что ни говори, у императора Николая цель была та же — Великая Россия. Вот только стремился он к ней по собственному пути…
Что было бы, по какому пути пошла бы Россия, если бы 14 декабря власть взяли мятежные офицеры? Не знаем. Ведь революции задумывают романтики, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи… Насыщенная революционными потрясениями жизнь России XX века — тому подтверждение.
В начале 1970-х годов, когда один из авторов книги учил* ся в теперь уже зарубежном городе Львове, ему довелось дружить с очень интересным человеком. Сергею Михайловичу Ограновичу ту старинную дворянскую малороссийскую фамилию можно найти в дореволюционных справочниках — было далеко за семьдесят. В традициях семьи были поздние браки, а потому оказалось, что его родной дед, пехотный обер-офицер, был участником Бородинского сражения (!) и даже двоюродным братом легендарной кавалерист-девицы Надежды Дуровой. Адвокат по профессии, Сергей Михайлович был увлеченным историком-любителем и знал много интересного о прошлых временах. Однажды зашел разговор о посмертной судьбе императора Александра I… Но прежде чем передать содержание этого разговора, надо бы рассказать о самом государе.
Александр I — самый загадочный из русских императоров, его еще при жизни именовали «Северным Сфинксом» (было в греческой мифологии такое существо, прославившееся своей загадкой). Хотя секретов у каждого из государей было более чем достаточно, но Александр Павлович — вообще сплошная тайна…
Как известно, Екатерина II, захватившая российский престол после убийства Петра III, ненавидела и боялась собственного сына — великого князя Павла, наследника трона. Подобное отношение, те условия, в которых пришлось жить цесаревичу, здорово испортили его характер. К тому же Павел знал, что императрица желала передать престол не ему, а любимому внуку — * Александру, старшему сыну цесаревича.
«Существует предание, — писал Н. К. Шильдер, — что, когда Павел с графом Безбородко совместно разбирали бумаги Екатерины, граф указал цесаревичу на пакет, перевязанный черной лентой. Павел вопросительно взглянул на Безбородко, который молча указал на топившийся камин». Александр Андреевич Безбородко, ставший вскоре светлейшим князем, в ту пору был канцлером Российской империи, а в конверте, как считается, было завещание государыни…
Сколь бы умной женщиной ни была Екатерина II, она совершила величайшую глупость, доверив воспитание внука швей царскому эмигранту Фредерику Сезару де Лагарпу. Понятно, что абсолютно во всех отношениях между Швейцарией и Россией была «дистанция огромного размера». В результате «республиканского» воспитания будущий Александр I — неизбежный наследник престола то ли после бабушки, то ли после отца, мечтал не о том, как «обустроить Россию», а о том, чтобы жить «частным человеком» где-нибудь в Альпах или на берегах Рейна… Достойное желание для будущего царя!
Зато Павел долгие десятилетия готовился к управлению великой державой, очень критично относился к происходящему вокруг и, по словам из книги военного историка полковника Дмитрия Милютина, будущего генерал-фельдмаршала и военного министра при Александре II, «вступил на престол с твердым намерением исправить во всех отраслях управления вкравшиеся злоупотребления и недостатки…». Павел I — как и его покойный отец — просчитался: реформы, направленные во благо государства и народа, в России мало когда удавались, ибо противоречили материальным интересам власть имущих и состоятельных…
Именно по этой причине царствование Павла I, столь долго им ожидаемое, оказалось трагически кратким. Хотя в исторической литературе цареубийство преподносится как «всенародный выбор», есть и иные точки зрения.
«Заговор, правда, был выражением почти единодушных желаний высших классов и большей части офицеров, но не так дело обстояло с солдатами, — признавался князь Адам Чарторижский, один из ближайших сподвижников императора Александра I в начале его царствования. — Строгости, безрассудные неистовства императора Павла обрушивались обыкновенно на чиновников, на генералов и старших офицеров. Чем человек был выше рангом, тем сильнее он подвергался всему этому. Но только в очень редких случаях прихотливая строгость Павла касалась солдат».
«Император Павел, несмотря на всю свою строгость и вспыльчивость, любил солдата — и тот чувствовал это и платил царю тем же», — писал А. А. Керсновский.
Так что преступление было совершено исключительно в интересах «верхушки» и на пользу, как мы знаем, Великобритании. Разочаровавшись в традиционных союзниках, Павел Петрович увидел, что Франция под рукой Бонапарта вновь превращается в монархию.
«Он склоняется единственно в сторону справедливости, а не к тому или другому правительству, к той или другой нации, и те, которые иначе судят о его политике, положительно ошибаются», уписал датский посланник в Петербурге.
Фактически, Павел I делал все очень правильно. Вот и в данном случаев помните, что «в политике нет постоянных партнеров, но есть постоянные интересы»? Но он спешил, он был излишне горяч, рядом с ним оказались неверные, ненадежные люди и все закончилось цареубийством.
