Книга Ветер с востока - Александр Харников

Наши пушки с БМП-3 для контрбатарейной борьбы не предназначены. Бригадная артиллерия сейчас вся под Ленинградом, у станции Ульяновка вместе с основными силами добивает 28-й армейский корпус, и будет здесь не раньше чем три-четыре дня. На 52-ю армию рассчитывать сложно. В ее составе нет ни лыжных, ни аэросанных батальонов, а ее командарм генерал-лейтенант Яковлев Всеволод Федорович проходит у нас по статье учета как ни рыба ни мясо.

По данным нашей разведки, задержка с форсированием Волхова после оставления испанцами своих позиций, а также крайне вялое продвижение вперед стрелковых дивизий позволили «Голубой дивизии» оторваться от преследования со стороны 52-й армии на целых двадцать-тридцать километров. Такими темпами – это сутки или двое ленивого продвижения измотанной предыдущими боями советской пехоты. Кавалеристы Белова, конечно, охватили южный фланг испанской дивизии, но никакой серьезной помощи нам они оказать не смогут в силу своей малочисленности и отсутствия тяжелого вооружения. Пока что они зачищают район южнее дороги Новгород – Луга, уничтожая и выдавливая на север полицейские гарнизоны, зондеркоманды, фуражиров и прочую оккупационную шушеру. С другой стороны, представляю, сколько этого дерьма прибилось бы сейчас к испанцам.

Вывод из всего этого один – наши проблемы нам придется решать самим, без всякой поддержки извне. Постараемся сделать все по суворовским заветам – не числом, а умением. Ну, еще кое-где внезапностью, огневой мощью, опытом и техническим превосходством.

Около часу ночи пришло сообщение от южной группы: младший лейтенант, в прошлом прапорщик, Селиверстов, позывной «Гроза» сообщал, что обходу испанских позиций бронетехникой с юга препятствует глубокий овраг, проходящий параллельно реке Удрайке. Поскольку перекинутый местными через препятствие мостик не вызвал доверия у командира, то группа выдвигается на север, для того чтобы форсировать овраг под прикрытием лесного массива. Овраг ломал все мои планы обходного удара бронетехникой. Нужно было снова на ходу изобретать велосипед.

Минут через десять после Грозы на связь вышел командир северной группы старшина Кафтанов с позывным «Ветер» и доложил, что пересек речку Черную и вошел в лесной массив примерно на полкилометра севернее испанского блокпоста.

Еще полчаса спустя Гроза сообщил, что форсировал овраг в лесном массиве, прямо напротив Ташино, обнаружены позиции вражеской артиллерии на поле за лесом. Судя по силуэтам, это 105-мм легкие пехотные гаубицы. Орудия частично окопаны и приведены в боевое положение. От окраины деревни до огневых примерно метров сто. Ящики с боеприпасами складированы прямо у орудий. Охраняется позиция четырьмя часовыми, больше на огневых никого нет. Дисциплина у часовых низкая, собрались вместе, курят и болтают.

Передал Грозе, чтобы он пока не трогал артиллеристов, а выдвинул бы группу к главной дороге. Необходимо выявить расположенные в том районе испанские позиции. То, что они там есть, было понятно по постоянно взлетающим в небо осветительным ракетам. Там же должны находиться и уцелевшие в дневном бою пехотные орудия, которые испанцы могли использовать в качестве ПТО.

Почти сразу же как Гроза ушел с канала, на связь вышел Ветер. Они тоже вышли в тыл передовой испанской позиции и обнаружили дивизион 150-мм тяжелых полевых гаубиц, стоящий на поле напротив деревни Щепы. Отдал Ветру приказ – разведать ПТО и охранение испанцев по дороге на Сырец. Если разведчики и там и там смогут снять посты и обезвредить пехотные пушки, то задуманная мною авантюра вполне может и прокатить.

Ожидание – нервотрепка страшная. Лучше бы пошел сам, причем в оба места сразу. Почти ровно в три связь, сначала с Ветром, потом с Грозой. Не обманула меня чуйка. Вся испанская, с позволения сказать, «оборона» была сосредоточена у дорог. Там были кое-как отрытые пулеметные гнезда и даже не окопанные, а просто замаскированные еловыми ветвями пехотные пушки. Поля и леса из-за глубокого снежного покрова испанцы явно считали непроходимыми.

У обеих наших групп были при себе тепловизоры, а с ними зимой, а особенно ночью, искать вражеские посты и секреты – одно удовольствие. И там и там солдаты, чуть отойдя от дороги в лес, развели небольшие костерки и грелись у них. Причем не только у огня, но и, судя по всему, местным самогоном, который они называли «русским газолином» Партизаны рассказывали, что поначалу испанцы не могли поверить, что это можно пить. А потом ничего, втянулись, акклиматизировались.

На переднем крае оставалось по два-три сменяемых солдата-наблюдателя, время от времени пускавших в небо осветительные ракеты. Перерезать этих баранов моим разведчикам было ну как два пальца об асфальт.

Ровно в три двадцать команда:

– Батальон, подъем, механикам – запустить печки и начать прогревать движки.

Не лето, чай. Только, запустив дизель, сразу вперед не двинешься. На позициях началась та сдержанная суета, которая обычно предшествует началу любого большого дела.

Механики-водители полезли на свои места, и на БМП приглушенно заурчали печки. Столбы сконденсировавшегося от выхлопов пара белыми струйками поднялись над машинами. Но те испанцы, которые могли бы их увидеть, были в тот момент уже мертвы. Здесь к такому бесшумному ночному бою еще не привыкли. Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп, и хрип из перерезанного от уха до уха горла – все произошло так быстро, что испанцы даже и не поняли, что их убивают. А тот, кто понял, не успел скинуть с плеча винтовку.

Дальше все понеслось в темпе вальса – на раз, два, три. Оставив по одному человеку пуляться ракетами вместо покойников, чтобы расквартированные в деревнях испанцы ничего не заподозрили, разведчики обеих групп подхватили трофейные МГ с запасом патронов, попутно выматерив испанцев за ржавое оружие, и бегом помчались к расположению испанских артдивизионов. А БМП уже выруливали из своих капониров с десантом на броне, готовясь совершить рывок вперед.

Дальше все происходило на автомате. Когда БМП уже вышли на дорогу, вдали раздался винтовочный выстрел, потом один за другим гулко заработали пулеметы. Наши успели, почти успели. Один из часовых на артиллерийских позициях у Ташино заметил непонятное шевеление и успел поднять тревогу. Он даже выстрелил вверх из винтовки. Но было уже поздно.

Набегающая волна испанских артиллеристов огнем трофейных пулеметов в упор была остановлена и опрокинута обратно. На вторую атаку времени у них уже не было, поскольку по дороге уже мчались наши БМП с десантом, за которыми кое-как ковыляли немецкие трофейные полугусеничники. Еще несколько минут, и так и не начавшийся ночной бой перешел в беспорядочный разгром не успевшего очухаться противника.

Выгнанные из домов в чем были, дезориентированные и частично безоружные испанцы с первых же минут ночного боя сначала по одному, а потом пачками начали сдаваться в плен. До последнего отстреливались только члены испанской Фаланги, пошедшие на войну против СССР из идейных соображений, да и некоторые ухари, которым сам черт был не брат.

А в одном из домов деревни Щепы отчаянное сопротивление нам оказали приставшие к испанцам части добровольческой эстонской полиции. Выяснив у пленных, кто это там такой храбрый, и убедившись, что выгнанные ночевать в хлев хозяева дома огородами покинули опасное место, я, не желая зря терять своих людей, приказал расстрелять бревенчатую избу из 100-мм пушек БМП. Ну, а если кто выживет – в плен не брать. Ибо нефиг ходить потом маршами ветеранов СС. Собакам – собачья смерть.