Книга Посох волхва - Алексей Витаков

– Радана, мой быть сильна не прав, когда драться с твой жених. Но потом мой все понять, Радана.

– Чего же ты понял, душа твоя нурманнская?

– Потом мой понять, что хочет видеть такой большой чувства и восхищаться. Находится в его лучах и тоже получать от его света свой радость.

Раданка внимательно посмотрела на Эгиля своими серо-голубыми глазами и, не говоря ни слова, подвинулась. Норманн опустился рядом, боясь даже дыханием нечаянно коснуться девушки.

* * *

Тут ходила-гуляла душа – красная девица,

А копала она коренья – зелье лютое;

Она мыла те кореньица в синем море,

А сушила кореньица в муравленой печи,

Растирала те кореньица в серебряном кубце,

Разводила те кореньица медами сладкими,

Рассыпала коренья белым сахаром

И хотела извести своего недруга.

Знахари и ведуньи бродят по полям и лесам, собирают травы, копают коренья и потом употребляют их частью на лекарства, частью для иных целей; некоторые зелья помогают им при розыске кладов, другие наделяют их способностью предвиденья, третьи необходимы для совершения волшебных чар и битья кудесов[17]. Сбор трав и корений главным образом совершается в середине лета, на Иванову ночь, когда невидимо зреют в них целебные и ядовитые свойства. Заговоры и заклятия составляют тайную науку колдунов и ведьм; силой заповедного слова они насылают и прогоняют болезни, делают тело неуязвимым для неприятельского оружия, изменяют злобу врагов на кроткое чувство любви, умиряют сердечную тоску, ревность и гнев и, наоборот, разжигают самые пылкие страсти – словом, овладевают всем чувственным миром человека.

Передают из уст в уста кривичи одну историю, которая будто бы произошла на Днепре в их славном городе.

«…Молодая княгиня родила трех чудесных младенцев, но одна ведьмачка вызвалась быть повитухою и оборотила княжичей волчатами, а взамен их положила простого холопского мальчика. Князь, сказывают, разгневался на жену, велел посадить вместе с ребеночком в бочку и пустить по синему Днепру-батюшке. Долго ли, коротко ли бочка пристала к пустынному берегу и развалилась. Княгиня и подкидыш вышли на сухое место, умолили богов даровать им хлеб, и по их молитве воды Днепра превратились в молоко, а песок – в кисель. Проходили гусляры мимо и немало дивились, что вот живут себе люди, о хлебе не думают: под руками – река молочная, берега кисельные. Пришли на княжий двор и рассказали там про диво неслыханное. А князь к тому времени уже успел на другой жениться – на дочери той ведьмачки, что была повитухою. Услыхала те речи новая княгиня, выскочила и крикнула: «Экое диво рассказывают! У моей матушки есть получше того: кувшин о семи рожках – сколько ни ешь, сколько ни пей, а все не убывает». Этими словами она отуманила князя: то хотел было ехать, на диво посмотреть, а тут и думать перестал. Когда сведал про это подкидыш, тотчас же собрался в путь и увел у ведьмачки заветный кувшин. Снова пришли на княжий двор гусляры и рассказали про реку молочную, берега кисельные и кувшин о семи рожках. Княгиня новая выскочила: «Нашли, – говорит, – чем хвастаться! У моей матушки получше того: зеленый сад, а в том саду птицы чудесные, поют песни во славу князю, мужу моему». Подкидыш отправился сад добывать, обошел вокруг него и, произнеся заклятие: «Как дует ветер, так лети за мною, зеленый сад!», заиграл в дудочку – и в ту же минуту деревья двинулись с места и последовали за своим вожатым. Тогда дочь ведьмачки стала похваляться зеркальцем: «У моей матушки есть почище того: чудное зеркальце – как взглянешь в него, так сразу весь свет увидишь!». Подкидыш заказал кузнецу сковать три прута железных да щипцы, пришел к ведьмачке, поймал ее за язык щипцами, начал бить прутьями железными и заставил отдать зеркальце. Принес зеркало домой, настоящая княгиня глянула в него и увидела своих деток волчатами – на чистой поляне, промеж густого кустарника, по травке-муравке валяются. Подкидыш вызвался на новое дело: пришел на поляну и, пока волчата спали, развел костер да связал у них хвосты в один крепкий узел. Потом как крикнет зычным голосом: «Не пора ли спать, пора вставать!» Волчата вскочили и рванулись бежать в разные стороны – волчьи шкуры с них мигом слетели, и явились три добрых молодца, три родных брата. Подкидыш схватил волчьи шкуры и бросил в огонь. Когда они сгорели, братья воротились к матери. Услыхал князь про княгиню и княжичей, не вытерпел, поехал к ним да и узнал все, как было. В тот же день приказал он утопить ведьмачку вместе с ее дочкой…»

А вот другая история, которую кривичи из уст в уста много лет и зим передавали:

«…Жила Вавула-узольница на земле с очень давних пор. Сказывают люди бывалые да почтенные, что видели ее уже старухой в те времена, когда сами едва ходить учились. Редко появлялась она на людях, только если шибко попросят. А так сами нуждающиеся ее по лесам разыскивали. А найти старуху дело непростое: сказывали, домов у ней с десяток, а теремов – и того боле. И все это по чащобе лесной поразбросано да порассажено.

Состояли узолы Вавулы из различных привязок, надеваемых на шею: большей частью это были травы, коренья и иные снадобья (уголь, соль, сера, засушенное крыло летучей мыши, змеиные головки, змеиная или ужовая кожа), которые таили в себе целебную силу от той или иной хвори и, смотря по роду немощи, использовались по назначению. Навешивая на просящих лекарственные снадобья или клятвенные, заговорные письмена, силою которых прогоняются нечистые духи болезней, Вавула доподлинно знала, что в этих узолах люди обретали оберег против сглаза, порчи и влияния темной потусторонней силы и тем самым привязывали, прикрепляли к себе здравие. Подобными же узолами привязывала она новорожденным младенцам дары счастья – телесные и душевные совершенства, здоровье, долголетие, жизненные радости. Для охраны стада от зверей вешала она на шею передовой коровы специальное вязло с наговорным снадобьем. И все знали, что если вязло от Вавулы, то пасть зверя будет крепко связана. При весеннем выгоне лошадей брала она дверную щеколду и, то запирая, то отмыкая, обходила трижды кругом стада и причитала: «Замыкаю я сим булатным железом серым волкам уста от доброго табуна». За третьим обходом запирала щеколду окончательно и клала в воротах, через которые выгоняли лошадей; после этого снова брала щеколду и прятала, одному Роду известно где, оставляя ее замкнутой до поздней осени, пока табун гулял в поле. Крепкое слово заговора всегда замыкало и связывало уста волков. Свадьбы тоже не обходились без волшатки[18]. Когда наряжали невесту, то Вавула успевала ловко накинуть на нее бредень и подпоясать ниткой с узелками, чтобы с той порчи по дороге не случилось. Точно так же и жениха опоясывала она сеткой или вязаным поясом; и сколько ни пытались разные колдуны навредить молодой паре, ничего у них не получалось, ибо не могли распутать вавулины узолы.

Но не сразу стала Вавула волшаткой. Несколько лет, будучи еще ребенком, прожила она в доме одной ворожеи, которая умела скрадывать с неба дождь и росу. Потом наглухо запирала их в своих кринках и хранила в темной каморе. Вот однажды ворожея эта похитила дождь, и за все лето не упало ни единой капли. Но как-то раз ушла она в поле по своим делам, а маленькая Вавула осталась дома. Ворожея строго-настрого наказала своей холопке не притрагиваться к горшку, что стоял под кутом. Но, мучимая любопытством, Вавула достала горшок, развязала его, смотрит – внутри не видать ничего, только слышится исходящий оттуда неведомый голос: «Вот буде дождь! Вот буде дождь!..». Испуганная Вавула выскочила в сени, а дождь уже льется – словно из ведра! Скоро прибежала хозяйка, бросилась к горшку, накрыла его – и дождь перестал; после этого сильно принялась бранить холопку: «Если б еще немного оставался горшок непокрытым, – сказала, – то затопило бы всю деревню!» Но потом пристально посмотрела на Вавулу: «Буду учить тебя. Коль уже знаешь, то и жить тебе среди людей не стоит!»