Книга Мотивация и личность - Абрахам Харольд Маслоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катастрофический конфликт наилучшим образом определяется как чистая угроза без альтернативы или возможности выбора. Любой выбор в результате ведет к катастрофе или угрозе, или же существует только одна возможность, которая ведет к трагическому исходу. Такую ситуацию можно назвать конфликтной, лишь расширив значение этого понятия. Понять такую ситуацию можно на примере человека, который будет казнен через несколько минут, или животного, которое знает, что его ждет наказание, причем все пути к бегству, нападению или замещающему поведению отрезаны, как в многочисленных экспериментах с неврозами у животных (Maier, 1939).
Рассуждая с точки зрения психопатологии, мы должны прийти к тому же выводу, к которому пришли после анализа фрустрации. В общем, существует два типа конфликтных ситуаций, или конфликтных реакций: не представляющие угрозы и угрожающие. Конфликты, не представляющие угрозы, имеют относительно невысокую значимость, поскольку обычно не ведут к патологии; конфликты угрожающего характера значимы, поскольку их результатом часто является патология[25]. Говоря о конфликте как о факторе возникновения симптомов, нам вновь представляется целесообразным говорить скорее о конфликте угрожающего характера, поскольку существуют разновидности конфликта, которые не порождают симптомов. Некоторые из них лишь придают организму силы.
Мы можем продолжить рассуждения о классификации наших понятий применительно к сфере происхождения психопатологии в целом. Мы можем говорить, во — первых, о деиривации, а во — вторых, о выборе, и рассматривать и то и другое как явления, не ведущие к возникновению патологии, а следовательно, как понятия, не имеющие большого значения при изучении психопатологии. Единственным значимым понятием служит не конфликт и не фрустрация, но основная патогенетическая черта их обоих, а именно угроза возникновения препятствий или наличие препятствий для удовлетворения базовых потребностей и самоактуализации организма.
Общая динамическая теория, так же как и разного рода эмпирические данные, показывает необходимость индивидуального определения угрозы. Мы должны определять ситуацию или угрозу не только с точки зрения базовых потребностей, свойственных биологическому виду в целом, но также с точки зрения индивидуальных особенностей организма, который сталкивается с определенной проблемой. Так, фрустрация и конфликт часто определяются только исходя из внешней ситуации без учета внутренней реакции организма или восприятия этой внешней ситуации. Необходимо подчеркнуть, что травматическая ситуация и ощущение нанесения травмы — это не одно и тоже; травматическая ситуация может быть угрожающей с психологической точки зрения, но не обязательно является таковой. В действительности она может быть поучительной или сделать сильнее, если использовать ее надлежащим образом.
Как мы можем узнать, что конкретная ситуация воспринимается организмом как угроза? В отношении человека это достаточно просто определяется любыми методами, позволяющими адекватно описать личность в целом, например при помощи техники самоанализа. Такая техника позволяет нам узнать, в чем нуждается человек, чего ему недостает и что представляет для него угрозу. Здоровым взрослым людям внешняя ситуация в целом угрожает меньше, чем среднему индивиду или человеку, страдающему неврозом. Не следует забывать и о том, что, хотя здоровье взрослого человека и обеспечивается отсутствием или успешным преодолением угрозы в детстве, он становится все более устойчивым к угрозе с течением времени; например, практически невозможно создать угрозу мужественности мужчины, который абсолютно уверен в себе. Утрата любви — не большая угроза для того, кто любим на протяжении всей жизни и кто чувствует себя достойным любви и способным любить. Здесь можно вновь сослаться на принцип функциональной автономии.
Последним моментом, который безусловно вытекает из динамической теории, является то, что мы всегда должны рассматривать ощущение угрозы как представляющее само по себе динамическую стимуляцию иных реакций. Картина угрозы в отношении любого организма не будет полной, пока мы не узнаем, к чему ведет ощущение угрозы, к каким действиям оно побуждает индивида и как организм реагирует на угрозу. В теории неврозов совершенно необходимо понимание как природы ощущения опасности, так и реакции организма на это чувство.
Необходимо отметить, что концепция угрозы включает феномены, которые не относятся ни к категории конфликта, ни к категории фрустрации в обычном смысле этих слов. Серьезная болезнь определенного типа может вести к психопатологии. Человек, у которого был тяжелый инфаркт, часто ведет себя так, как будто ему угрожает опасность. Болезнь или время, проведенное в больнице, часто представляют непосредственную угрозу для маленьких детей, независимо от депривации, которая была связана с этими событиями.
К перечню воздействий, представляющих угрозу и не относящихся ни к конфликтам, ни к фрустрации, мы можем добавить серьезную травму фундаментального характера. Человек, переживший страшную аварию, может прийти к выводу, что он не хозяин своей судьбы и что смерть постоянно ожидает его у порога. Перед лицом такого превосходящего по силе и угрожающего мира некоторые люди, видимо, теряют уверенность в своих способностях, даже в самых простейших. Травмы иного, менее глубокого характера, естественно, будут менее угрожающими. Следует добавить, что такая реакция с большей степенью вероятности может наблюдаться у людей с определенной структурой характера, делающей их более уязвимыми в отношении угрозы.
Неизбежность смерти по какой — либо причине также может (хотя и не обязательно) создать состояние угрозы, поскольку здесь мы можем потерять элементарную уверенность в себе. Когда мы уже не можем справиться с ситуацией, когда мир представляется слишком большим для нас, когда мы перестаем ощущать себя хозяевами своей судьбы, когда мы теряем контроль над миром или над собой, мы можем определенно говорить об ощущении угрозы. Прочие ситуации, в которых «мы ничего не можем поделать», также иногда воспринимаются как угрожающие. Возможно, к этой категории следует причислить острую боль. С ней, безусловно, «ничего нельзя поделать».
Вероятно, данную концепцию можно расширить, включив в нее феномены, которые обычно относятся к иной категории. Например, применительно к ребенку мы можем говорить о внезапной интенсивной стимуляции, которая внезапно прекращается, о потере точки опоры, о чем — то необъяснимом или незнакомом, о нарушении режима или ритма; все это угрожает ребенку не просто всплеском эмоций.
