Книга Бывших ведьмаков не бывает! - Галина Львовна Романова

— Добро, — проскрипел колдун. — Бери коня!

Разбойники довольно загалдели, хлопая атамана по плечам. Степка Разиня сиял как медный таз, словно это он самолично привел жеребца. Улыбнувшись, Тимофей Хочуха сделал шаг, протянул руку…

— Не дам! — вдруг подала голос Владислава, и Лясота оторопел. Княжна почти повисла на его шее. — Не тронь!

— Ты чего, девка? — Разбойник замер с протянутой рукой. — Белены объелась? Да стоит мне слово сказать, и тебя…

— Мой он! — воскликнула Владислава. — Не отдам! А хочешь его увести — и меня с ним забирай!

Ей было так страшно, что ноги не держали. Но страшнее всего была мысль, что Петра сейчас уведут, а она останется совсем одна, без одной знакомой души, наедине с этим ужасным стариком, в глуши и безвестности. Мысль о поставленном колдуном условии молнией пронеслась в ее голове, придавая сил и решимости.

— Ай да девка! — развеселился атаман. — Нашей породы! Ну, раз такое дело, обоих и заберу.

Лясота похолодел. Неужели удалось…

— Нет, — сказал как отрезал хозяин. — Девку, коли хочешь, бери, а коня оставь. Обоих враз не отдам.

— Как же так? — пролепетала Владислава. — Вы же обещали! Вы же слово дали!

— Я своему слову хозяин. Хочу — даю, хочу — назад беру. Они, — колдун кивнул на притихших разбойников, — знают. Теперь узнай и ты.

Лясота стиснул зубы. Руки княжны на его шее похолодели. Покосившись, он заметил, что девушка близка к обмороку. Она чуть не плакала и держалась только потому, что цеплялась за его гриву.

— Кончен пир, — в тишине голос хозяина звучал четко, — собирайте свои пожитки и убирайтесь! Заклятие на добро держится только до рассвета. До первых лучей солнца не успеете зарыть клад, пожалеете.

Владислава надеялась, что разбойники будут спорить, настаивать на своем, но ошибалась. Поворчав немного для приличия, они стали собираться, и не прошло и получаса, как двор опустел.

Приникнув к шее коня, девушка дала волю слезам.

— Ну почему, — всхлипывая, причитала она сквозь слезы. — За что? Почему он так поступил? Ведь сам же сказал… если захотят… сразу… Почему?

Лясота молчал. Да и что он мог сказать?

20

Возвращаться в дом к старому колдуну ужасно не хотелось. Получалось, что она сама ползет к нему побитой собакой? Нет! Но как же страшно!

Когда разбойники уехали и на дворе стих стук колес, конский топот и людские голоса, Владислава выпустила наконец шею жеребца, за которую держалась все это время, и, усевшись на кучу соломы, дала волю слезам. Лясота не мог ее утешить — повод был слишком короток, ему не удавалось опустить голову. Он только вздыхал и переминался с ноги на ногу, чутко прислушиваясь к звукам снаружи — не идет ли хозяин? Все ли спокойно?

Наплакавшись, княжна так и уснула на сене, закутавшись в свою шаль и сунув под щеку ладонь. Лясота остался стоять, оберегая ее сон. Он слышал какие-то шорохи, странные звуки — не то очнулась местная нечисть, не то…

Шорох повторился. Нет, это не нечисть! Лишь конь с его чутким слухом мог бы разобрать тихий осторожный звук. Кто-то есть на дворе! Вывернув шею, сколько мог, Лясота уставился в дверной проем, вход в конюшню всегда держался открытым.

Несколько секунд царила тишина. Потом внутрь проскользнула согбенная темная фигура. «Не хозяин!» — с удивлением и облегчением понял Лясота. Старый колдун не мог двигаться так быстро. Или все-таки мог, скинув обличье старика и превратившись в кого-то еще? Нет, обострившееся зрение его не обманывало — это был чужак.

А еще через минуту он узнал одного из разбойников, того парня, который уже заходил в конюшню вечером, и удивленно навострил уши.

— Тише-тише! — прошептал тот, подкрадываясь. — Ах ты мой хороший! Ах ты мой красавец! Погоди немного, вот я ужо…

Ступая быстро и бесшумно, он пробрался в стойло, огладил жеребца по крупу, спине и шее, добрался до гривы. Лясота ждал. Он почти не удивился, когда парень замотал ему морду и, присев, быстро стал обертывать какими-то тряпками копыта, все четыре.

«Конокрад!» — обожгла мысль. Ну еще бы! Колдун отказался отдать коня, и разбойники решили его выкрасть. В другое время это его бы возмутило, но не сейчас. Он сам мечтал вырваться отсюда. Но не в одиночку!

Парень присел к задним ногам, обматывая бабки ветошью. Делая вид, что ему щекотно и неудобно, Лясота затанцевал, перебирая копытами.

— А ну не балуй! — последовал короткий тычок в подреберье.

Было больно, но Лясота успел толкнуть ногой спящую девушку.

— А? — Владислава встрепенулась.

— Чего? — оторопел конокрад.

— Кто здесь?

Лясота тихо фыркнул. С замотанной мордой получилось тихо, и он выразительно дернул головой.

— Ты что? — Девушка вскочила. — Что творишь? Не отдам!

Парень растерялся. Обычно застигнутые на месте конокрады спешат удрать, пока не поймали и не забили до смерти. Закон в этом случае на стороне хозяина лошади, тот может даже убить вора. Но перед парнем была девушка одних с ним годов. И он принял решение.

Разбойник принялся сдирать с крюка обмотанный вокруг него повод. Владислава вцепилась ему в руки.

— Пусти! Что ты делаешь?

— Молчи! Молчи!..

Княжна оторопела. Она никогда, даже у отчима, даже у колдуна, не подвергалась таким оскорблениям. Лясота дернулся, вскидывая голову и разворачиваясь задом к выходу.

Парень, несмотря на молодость, был опытным конокрадом. Он в два счета распутал узел, забросил повод на шею жеребца, но помедлил и рванулся к Владиславе. Девушка попятилась, когда он схватил ее за запястья. Быстро стянул их вместе петлей и, обхватив княжну за пояс, легко забросил на спину коню.

— Заорешь — убью!

Владислава взвизгнула. Быстро, пока их не заметили, конокрад подпрыгнул, вставая на край яслей, оттуда ловко перескочил на спину коню, прижав коленями и девушку, и, дернув за узду, заставил жеребца развернуться к выходу.

Лясота вынес его, не сопротивляясь, только стараясь ступать как можно тише. Он отлично помнил условие их освобождения — кто-то должен захотеть взять их обоих. Все так и свершилось, пусть спасителем выступил и обычный конокрад. Жаль было оружия, денег и документов, но сейчас главное — вырваться на свободу и вернуть себе прежний облик, а прочее — дело наживное.

Ни ворот, ни ограды у жилища колдуна не было, и, отойдя шагов двадцать, Лясота сам перешел с шага на рысь, а там — и на галоп. Бежал легко, чувствуя на спине не только похитителя, но и девушку.

А ночь, как в сказке, была ясная и тихая. Облака расступились, высыпали звезды. Лошадь плохо видит в темноте, но Лясота не был обычным конем. Он скакал, чутко прислушиваясь к направляющей руке; куда бы ни правил конокрад, сейчас им было по пути. Колдун, конечно, не мог не заметить пропажу, но условие — их обоих захотели взять — было выполнено, и теперь у него не было над ними никакой власти. Скорее бы кто-нибудь догадался и снял уздечку! Жесткий мундштук разрывал рот, губы болели, кожа под ремнями чесалась. Да и надоело бегать на четвереньках.