Книга Грязная война - Доминик Сильвен

– Целиком согласен. Марс чертовски искусный манипулятор.

– Да, из лучших побуждений. Ты, значит, пришел к тем же выводам, что и я?

– Совершенно верно.

– Ну, слава богу. Значит, я еще не в маразме.

– Вам до этого далеко, Лола.

– Какая у него цель, как думаешь?

– Скорее получить результат. Он ужасно спешит.

Саша рассказал о трениях со спецслужбами и о боязни Марса, что они уведут у него дело. А также о его желании уйти красиво.

– И утереть нос служителям системы, к которой у него не лежит душа, – кивнув, добавила Лола. – Сразу видно вольного стрелка.

Она понимала Марса. Ибо сама не могла простить начальству крест, поставленный на деле Киджо.

– Поскольку мы теперь союзники, что вы думаете о выходке Антонии Грасьен? Марс ввел вас в курс дела?

– Как если бы я все еще была в ваших рядах. Приятно, конечно, но я не дура. Он хочет, когда понадобится, иметь меня под рукой.

– Меня вывели из игры, и Марс счел, что вы можете быть полезной?

– По-моему, слишком многого он хочет. Как, к примеру, я могу допрашивать Грасьена? У меня никаких официальных полномочий.

– И у меня теперь тоже.

– Первый матч Грасьен выиграл. Он сумел отправить тебя на скамейку запасных, в чем и заключалась цель операции. И это кое о чем говорит.

– Грасьен бросился в бой, не разбираясь в средствах. Но тем самым он себя выдал.

– Это точно. Тут я полностью согласна с Марсом. Напав на тебя, Грасьен невольно продемонстрировал, что не может мыслить трезво. Он повинуется своим порывам.

– Надо признаться, я его спровоцировал. Во время последней встречи он сказал, что никто еще не осмеливался говорить с ним в таком тоне.

– И он отомстил. Именно так. Смерть Видаля ранила его сильнее, чем ему кажется. Из-за исчезновения Антонии сейчас поднимется страшный скандал. Пресса будет рвать тебя в клочья, будь уверен. Особенно если в лаборатории подтвердят, что это ее кровь. Но тебя так просто не обломаешь, Саша. Кому, как не мне, это знать. В любом случае Марс не бросит тебя на произвол судьбы. У него есть все возможности, чтобы разыскать Антонию. И он не пожалеет сил.

– Я знаю.

– Но тебя еще что-то тревожит, верно?

Он не ответил, заглядевшись на красивую женщину, пересекавшую площадь. Однако это приятное зрелище не улучшило его настроение. Он повернулся к Лоле и посмотрел на нее так, словно она должна прочесть его мысли.

– Ты считаешь, Марс недоволен, что ты угодил в ловушку? Наверняка так и есть. Но что тут поделаешь? Марс – сложный человек.

– Бесспорно.

– О чем ты думаешь?

Саша не сразу ответил, сначала заказал еще по чашке кофе.

– Противостояние Марса и Грасьена в кабинете было похоже на битву титанов. В какой-то момент мне показалось, будто они стоят в центре невидимого круга…

– А ты и твои коллеги за его пределами?

– В каком-то смысле. У вас бывали подобные ощущения?

– Да.

– Когда?

– Всего час назад. Когда Марс официально пригласил меня подключиться к расследованию. Я не строю иллюзий. Он приберегает меня на тот случай, когда я смогу сыграть роль в какой-нибудь причудливой игре, где все средства хороши. Твой шеф страстно ненавидит Грасьена. А темные страсти требуют одиночества.

– Марс влюблен в Африку.

– Я слышала, он жил там.

– Несколько лет. Но значили они для него очень много.

– И теперь Грасьен в глазах Марса – символ зла, которое мы причиняем африканскому континенту?

– Что-то в этом роде мне уже не раз приходило в голову.

Они допили кофе в приятном молчании. В ожидании бури, которая вот-вот разразится, Лола наслаждалась каждой минутой затишья, и Саша тоже.

– Ты не против, если я закажу что-нибудь покрепче “эспрессо”?

Саша вопросительно улыбнулся.

– Предлагаю выпить холодного белого вина. Эта солнечная площадь напоминает Италию. Надо этим воспользоваться. А раз ты не при исполнении…

Саша подозвал официантку и заказал бутылку “Риболлы Джаллы” и оливки.

Пить южное вино в обществе молодого человека со средиземноморским шармом – не такое уж бессмысленное времяпрепровождение.

Ингрид освободили в девять вечера. Она выглядела изможденной и почти не могла говорить. Лола поймала такси и воспользовалась моментом, чтобы пересказать подруге последние новости. Сообщение о том, что Саша пожертвовал своим положением, чтобы вытащить ее из камеры, подействовала на нее как электрошок.

– Надо сходить поблагодарить его.

– Я уже это сделала, можешь не ходить.

– Но это вопрос вежливости. Это же я главная интересующаяся.

– Заинтересованная. Я схожу с тобой.

Лола волновалась. Саша угодил в переделку, но его обаяние от этого только усилилось. Ингрид двигалась прямо в пасть к волку. Лола уже собиралась сказать шоферу, чтобы свернул к Маре, но Ингрид опередила ее, велев ехать к каналу Сен-Мартен. Лола глянула на напряженный профиль подруги. Какая мысль тлела под этим решительным лбом? Наверняка ничего хорошего.

Оказавшись дома, Ингрид предложила Лоле выпить, пока она примет душ. Почему бы и нет, рассудила Лола. Итальянские возлияния в обществе Саша были теперь лишь приятным воспоминанием. Она открыла большой серебристый холодильник. Грустное зрелище для любителей земной пищи. Пусто, как в декабрьской тундре, если не считать двух бутылок мексиканского пива и половинки лайма.

– Спасибо, дружок, – сказала Лола холодильнику. – Ты умеешь хранить главное.

Ингрид объездила всю планету и хорошо знала Мексику и ее обычаи. Она поведала подруге, что кусочек лайма раскрывает вкус пива, а щепотка соли делает его неповторимым. Лола предпочла обойтись без соли, оставив только лайм. Она отрезала ломтик, кинула его в стакан, налила пива, прижала стакан к щеке и прислушалась к нежной музыке пузырьков. Маленькие удовольствия куда ценнее, когда сопровождают большое событие. Такое, как освобождение подруги.

Тем временем вышеупомянутая подруга появилась из ванной в клубах пара. В чем мать родила. Лола прошла за ней в спальню, где Ингрид распотрошила свой гардероб в поисках подходящей одежды, но выбор оказался нелегким.

После долгих примерок Ингрид надела примерно то же, в чем была до этого. Только чистое. Старые джинсы, послужившие угощением для целой колонии моли, и футболку с агрессивной надписью. На сей раз, вместо “Тигрица готовится к прыжку”, надпись гласила: “Если не будешь планету спасать, ей на тебя тоже будет нассать”. Она подвела свои ярко-голубые глаза серым карандашом и с помощью геля соорудила из белокурых волос жуткий панковский ирокез. Гламур – понятие относительное.