Книга Аэроплан для победителя - Дарья Плещеева

— Почем я знаю? Мне никто не пишет.

— Черт, черт! Енисеев торчал во дворе, он мог встретиться с почтальоном и сказать ему… Эта сволочь подслушивала… А почтальон может шататься по штранду где ему вздумается, и никто на него не обратит внимания!..

— Какой почтальон?

— Тот, которого утром видела Тамарочка! Который привез Енисеева на велосипеде! Все складывается — Енисеев, наверно, заметил, как я передавал вам карточки, и понял, чем это ему грозит. Так…

Лабрюйер взял себя в руки столь решительно, что Стрельский даже удивился: только что человек чуть ли не вопил благим матом от возбуждения, и вот голос опять спокоен, лицо — каменное.

— Завтра вы спросите у нашей хозяйки, был ли вчера почтальон. Я же возьму у Олениной его словесный портрет… Тихо… Там кто-то крадется…

Лабрюйер соскочил с веранды и гусиным шагом устремился на шорох. Стрельский, приподнявшись на локте, пытался высмотреть, куда это понесло собеседника, и поражался его ловкости: ходьба на корточках, да еще стремительная, казалась ему цирковым трюком.

— Ой! — услышал Стрельский. — Помогите!..

Голос был звонкий, девичий.

Несколько секунд артисту было слышно только шебуршание в кустах. Наконец появились две тени. И Лабрюйер привел на веранду взволнованную Танюшу.

— Садитесь, — он указал на кресло. — Отчего вы среди ночи лазаете по заборам?

— Ох, Александр Иванович… это ужасно, просто ужасно… Я не знаю, что мне теперь делать! Мы так не договаривались!..

— Дайте барышне хоть валерьянки, — посоветовал Стрельский. — Тут мне дамы устроили целую аптеку. Если к утру найдут ее неприкосновенной — могут оскорбиться.

Выпив валерьянки, Танюша кое-как изложила свою беду.

Она повенчалась с Николевым, и сперва все было прекрасно — они вернулись в Майоренхоф очень довольные, веселые, у них была потрясающая тайна. Но вечером Алеша выманил супругу на свидание в дюнах. Там выяснилось, что они по-разному понимают обязанности мужа и жены. Они поссорились, помирились, вместе пошли домой, но во дворе дамской дачи на Алешу опять нашла дурь. Он напрочь забыл, что собирался жить с Танюшей, как брат с сестрой (девушке казалось, что перед венчанием он был на это согласен), и полез со страстными поцелуями. Пришлось спасаться бегством.

— Бедное дитя, — сказал Стрельский. — Отчего ты, деточка, ко мне не пришла? Я бы охотно с тобой обвенчался и не стал допекать нежностями. Даже постарался бы поскорее оставить тебя безутешной вдовой.

— Всяких безумств навидался, — заметил Лабрюйер, — но чтобы ради шанса красиво сломать себе шею замуж выходить?

— Александр Иванович, Самсон Платонович, поговорите с ним! — взмолилась Танюша. — Объясните ему, что я не могу, я к этому совсем не готова, мне это вовсе не нужно… Ну, скажите ему, что когда-нибудь потом…

— Он будет безумно рад, — усмехнулся Стрельский. — Но как ты, голубушка, представляешь себе свое будущее?

— Прежде всего — я расскажу про наше венчание госпоже Терской. Если не поверит — пусть едет в церковь и смотрит там в церковную книгу. Потом — я добиваюсь, чтобы она отдала мне мои драгоценности. Продав их, я оплачиваю занятия в летной школе. И, наверно, комнату в Зассенхофе, чтобы поближе к ипподрому, — сразу отрапортовала Танюша.

— Спектаклю «Прекрасная Елена» и законному супругу в этом будущем места, очевидно, нет? — спросил Лабрюйер.

— Но я же не сразу вас покину! Я буду играть Ореста, пока… пока не вернется Валентиночка! Александр Иванович, вы ведь сумеете ее вызволить?

— Бедный Николев, — сказал Стрельский. — Вот это самое наши предки называли «Здравствуй женимши, да не с кем спать».

Скрипнула калитка. Это Алеша, догадавшись, куда сбежала невеста, и увидев на веранде огонек свечи, пошел доказывать свои супружеские права.

С большим трудом Стрельский и Лабрюйер прекратили первый супружеский скандал, причем сперва разрыдался обманутый муж, потом расплакалась и жена. Наконец Лабрюйер отвел Алешу к его постели и чуть ли не полчаса выслушивал жалобы на змеиное женское коварство.

— Это дело обыкновенное, — заявил Лабрюйер. — Но она еще очень молода. Наиграется в аэропланы, спустится на грешную землю…

— Не наиграется!.. А что… а что, если у нее там, на ипподроме, — любовник?!

— Тс-с-с!

— И она обвенчалась со мной, чтобы, чтобы…

Причины юный артист придумать не мог — он еще слишком мало играл в комедиях и водевилях, чтобы знать все подходящие повороты сюжета.

— А что? В этом что-то есть. Давайте вместе съездим на ипподром, — предложил Лабрюйер, которому уже страшно хотелось спать. — Будем расспрашивать конюхов и авиационных механиков. Вдруг кто-то что-нибудь заметил?

— Да, конечно! Александр Иванович, вы такой друг, такой друг!..

— Но если никто ничего не заметил, вы перестанете забивать себе голову ерундой, договорились?

— Договорились…

Лабрюйер вернулся на веранду. Стрельский уже выпроводил Танюшу.

— Вот не было печали, — сказал артист. — Воображаю, какой спектакль закатит Терская. Это такая «Прекрасная Елена» будет, что весь штранд сбежится и добрые люди пожарную команду вызовут.

— Бог с ней, с Терской. Что будем делать с Енисеевым? Если подтвердится, что он передавал распоряжение своему почтальону?

— Может, сдать его в сыскную полицию? — предложил Стрельский.

— Нет, так сразу — нельзя. Улик недостает. Мы с вами будем знать, что это он подослал к вам почтальона с эфирной тряпкой, но доказать не сможем. Вот что — затаимся пока. Я как раз узнаю, числится ли эта парочка в картотеке. И даже если не числится — не беда, хотя лучше было бы, чтобы за ними тянулся целый хвост безобразий. А через пару дней, когда он убедится в своей безнаказанности, привезем сюда Хаберманшу. Ведь для чего выкрали карточки? Чтобы старушка не опознала в Стрельском Алоиза Дитрихса. А мы ему — сюрпризец! Привезем вдруг, среди ночи, а она возьми да и опознай!

— И что тогда?

— Это уж моя забота. Я сумею его обезвредить и связать, если вы, господа артисты, не дадите ему сбежать. И потом уж — телефонируем в сыскную полицию. Ну, Горнфельд, тут-то я тебя и уем! Но вот что нужно сделать — выяснить наконец, как в труппу попала Полидоро. Давайте завтра с утра поедем в Ригу? Там с вокзала можно всюду телефонировать. Найдите ту актрису, которую заменила Полидоро…

— Глашеньку? Но как?

— Если Глашенька заполучила того покровителя, то вместе с ним она, может статься, и телефон заполучила! Есть у того купчины фамилия? Кто это может знать?

— Да Ларисочка, поди! Она все интриги за последние тридцать лет в голове держит!

— Завтра же утром допросите ее. А я знаю, кому в Москву телефонировать, чтобы в течение часа мне нужный номер отыскали. Было одно хитрое дельце… Поедем вместе!..