Книга Дублер - Дэвид Николс

– Не совсем.

– Ладно. Ну, во-первых, он внезапно стал невероятно тщеславен. Дома мне пришлось прикрыть все отражающие поверхности, иначе он бы не смог выйти из квартиры. Особенно с тех пор, как его назвали Двенадцатым Самым Сексуальным Мужчиной Мира, – тогда это совсем вышло из-под контроля.

– Мы так и называем его на работе: Номер Двенадцать.

– Кто это «мы»?

Лучше не упоминать о Максин.

– Мы с Максин.

– Максин?

Продолжай смело, держись ровно…

– Девушка из спектакля.

– Эта, распутная?

– Ну…

– Номер Двенадцать – он это обожает! Притворяется, что нет, но иногда я думаю, что он пойдет и купит себе винтовку и лыжную маску, выследит остальных одиннадцать и ликвидирует. Их. И он начал покупать такую дурацкую китчевую одежду, ну, ты представляешь: большие воротники, безумные цвета, этот темно-синий плюшевый костюм. Плюш за пределами служебных обязанностей, как я это называю. Потом еще эта кожаная рубашка, и эти… эти… – она тяжело сглотнула, – замшевые трусы, – и немного театрально передернула плечами. – Только подумай, Стив, сколько на это дело угробили коров. Клянусь, иногда мы идем на премьеру или куда-нибудь еще, и я чувствую себя как тот библиотекарь, который каким-то образом женился на сутенерше. И – а вот это меня просто бесит – если он видит кого-то в одежде, которая ему нравится, он не спрашивает: «Откуда это?», он говорит: «Чье это?» «Чье» – как будто это художественное произведение какое-то. «Да это от „Маркса и Спенсера“, придурок». А то я ловлю его на том, что он пытается получить что-то бесплатно для этой премьеры. Представляешь? Он начинает зарабатывать все эти деньги и почему-то вдруг думает, что это должно обеспечивать ему бесплатную одежду. Что за безумная логика? Или безумная этика, если уж на то пошло. Эй, тебе придется пообещать не рассказывать ему, что я все это говорила.

– Конечно не скажу.

– И ты не думаешь, что я просто стерва и капризничаю?

– Ну да, немного, но я не против.

– Тогда ладно. Что же еще? – Она хлопнула в ладоши. – Ага, он все время носит эти идиотские очки «Авиаторы», даже дома. Бог знает почему – наверное, чтобы я его не донимала, клянча автограф. О, и он больше не ездит на общественном транспорте.

– Ну, это вполне понятно, по-моему.

– Да, только трудно так уж сильно жалеть человека, который постоянно гуглит себя в компьютере и распечатывает результаты. И к тому же он продолжает заходить на собственные веб-сайты, забирается в чаты, чтобы посмотреть, что же о нем думают поклонники – www.egomaniac.com. О, и он почти постоянно занимается физкультурой. Чуть ли не все время я вижу, как этот спортсмен висит на косяке в своих замшевых трусах. Почему он не может тренироваться, хоть немного одевшись, – выше моего понимания. Как будто я живу с голым орангутаном. Без обид в отношении твоих коллег-профессионалов, Стивен, но если парню младше определенного возраста сказать, что он душа общества, то весьма велика вероятность, что он станет настоящей.

Они оба улыбнулись, одновременно взялись за стаканы, и Стивен обнаружил, что украдкой разглядывает Норино лицо, отмечая складочки, образующиеся в уголках ее темных глаз, когда она смеется, и пока он смотрел, морщинки разглаживались, лицо успокаивалось.

– Раньше я никогда не бывала знакома с парнем, который бы так много времени проводил, набирая эсэмэски или читая их, и к тому же его сотовый всегда звонит поздно ночью. Он не говорит в одной комнате со мной, он просто надевает свой странный «профессиональный» голос, выскакивает из кровати и шепчет в коридоре.

– Ну, это ничего не значит, я уверен.

– Тогда кому он пишет?

– А ты его спрашивала?

– Стараюсь не спрашивать. Или он говорит: «Это Побережье».

– Возможно, ему на самом деле звонят с Побережья.

– Может, ты и прав.

Какое-то время они сидели молча и слушали, как тихонько позвякивает соковыжималка.

– Побережье! Ты в это веришь? Это как когда он говорит «Континент». Я американка, но даже я не называю это Побережьем.

– Может, он имеет в виду Маргейт, – сказал Стивен в надежде развеять мрачную атмосферу.

– Где этот Маргейт?

– В Англии. Как ты понимаешь, на побережье.

– О, понятно. Ну да, может быть. – Нора резко затянулась сигаретой, вытерла что-то невидимое с губы, подумала секунду и произнесла вот это:

– Можно, я кое-что спрошу?

– Конечно.

– Мы же друзья, правда? Я имею в виду, мы не так уж давно знакомы, но мне приятно думать, что мы друзья…

– Я тоже так думаю.

– И ты скажешь мне правду? Если я спрошу тебя кое о чем личном?

– Безусловно.

– Так я могу тебе доверять?

– Ты можешь мне доверять.

– У Джоша роман? – спросила Нора.

Конечно же, он мог просто взять и сказать ей. В конце концов, она имела право знать; Стивен ничем не был Джошу обязан.

За исключением сделки, понятно. Казалось маловероятным, что если он сейчас что-нибудь скажет, то Джош захочет сдержать слово.

– Не-е-ет, – ответил Стивен, скептически мотая головой.

Нора сощурилась:

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– И ты бы сказал мне? Если бы что-нибудь знал?

– Нора, ничего не происходит.

– Ты клянешься?

– Клянусь.

– Спасибо, теперь я чувствую себя гораздо, гораздо лучше.

Уроки харизмы

Как и все вокруг, Стивен твердо верил в детоксикацию организма.

Он не мог точно сказать, какие там токсины, или откуда они берутся, или какой вред они могут причинить, но твердо верил, что в его теле содержится определенное количество этих веществ: пожалуй, где-то около полутора пинт белой мутной субстанции, похожей на скисшее молоко. Или, возможно, это нечто более твердое: полтора фунта маслянистого жирного чего-то – слипшиеся остатки магазинной готовой еды и автобусных выхлопов, дешевого сыра и сомнительных сосисок. Именно эти токсины и мешали ему. Хорошие новости заключались в том, что если выпить море воды и выпотеть ее, да еще поболтать кишками с помощью новых экстравагантных методов, то можно было полностью избавиться от токсинов. Держа это в уме, как и надвигающийся Звездный Час – три спектакля меньше чем через две недели, – Стивен спокойно решил перевернуть свою жизнь.

Он перестал пить или, по крайней мере, надираться в одиночестве. Он сократил количество сигарет и перешел на выпивание галлонов фруктов, переведенных в жидкое состояние. Он готовил на пару то, что с удовольствием бы пожарил, он ел зерновые, кедровые орехи и семечки, а также прочие продукты, чаще встречающиеся в птичьих кормушках. Иммунную систему Стивен укреплял, поглощая медленно высвобождающиеся витамины и черную масляную эхинацею, а также любые попавшиеся в шкафчике с лекарствами минералы и пищевые добавки, включая остатки чего-то, предназначенного для беременных женщин. Пьяный от открывшихся возможностей и масла примулы, он бегал каждое утро в парке Баттерси, пока бока не начинали болеть, а дыхание – царапать заднюю стенку гортани, потом сгибался пополам и кашлял, пока не зазвенит в ушах. Он чувствовал себя ужасно и прекрасно одновременно.