Книга Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн

Исполнив свой долг, Айвор направился дальше, сперва к Николе Росс, задрапированной в черно-белый атлас, а затем к Аарону Хантеру в джинсах и кожаной куртке. Я нехотя повернулся к этому человеку, хотя не только не ожидал увидеть его здесь, но и не слишком-то хотел знать. Есть определенный тип лиц, которые я считаю типично ирландскими. Они довольно мясистые, но с тонкими чертами, орлиным носом, глазами темными и полными огня, с тонкогубым, но чувственным ртом, приподнятым в уголках намеком на улыбку. Шон Линч был точно таким – широкоплечий, могучего вида мужчина, не очень высокий, но волосы у него были не черные, а странного желтовато-коричневого цвета, и кудрявые, такие длинные, что спускались до плеч. Он был похож на животное. Я почти ожидал, что он говорит с ирландским акцентом, но в его речи прослеживался явный выговор Паддингтон-Грин.

Я почти не слышал, что он говорил Айрис, а она – ему, пока он стоял там с наглым видом и с бокалом апельсинового сока в руке. Тут я вспомнил: Айвор говорил нам, что он не пьет. Он отказался от шампанского Айвора, когда они говорили о деньгах, предложенных ему и его матери. Я не знал, что ему сказать. Единственное, что мне пришло в голову – и надеюсь, что это не прозвучало коварно или с каким-то подтекстом, – был вопрос:

– Вы давно знакомы с моим зятем?

Мне не о чем было беспокоиться. Шон Линч поддержал беседу.

– Недавно, – ответил он. – Совсем недавно.

В его речи я уловил нотку ирландского говора – наверное, он унаследовал его от родителей. Если я не мог придумать тему для беседы, то он не испытывал подобных затруднений и вскоре разговорился.

– Но этого оказалось достаточно, чтобы понять, что он – настоящий джентльмен. Какой он чудесный человек! Нечасто встретишь человека из его класса, который начисто лишен чванства, в его характере этого нет ни капли. И еще мистер Тэшем – воплощение щедрости. Я вам вот что скажу: по-моему, я – единственный здесь рабочий человек, но разве он придает этому значение? Нет. Его это не волнует. Он познакомил меня с самыми знаменитыми людьми в стране. В стране…

И так далее. У него брат-инвалид, его святая мать едва сводит концы с концами, ползая на четвереньках, он сам не может найти работу из-за разных несправедливостей в прошлом – на эту тему он не стал распространяться, – его девушка обожает Айвора Тэшема, этого великого человека, и восхищается им, причем так сильно, что он, Шон, даже ревнует. Здесь он хрипло рассмеялся, качая головой, и его кудри запрыгали вокруг головы. Он готов сделать для Айвора что угодно, заявил он, и даже повторил это несколько раз. Шон Линч был похож на наемного убийцу, и ужасно было даже подумать о последствиях его обещаний.

Наконец, нас спасла Джульетта; она подошла и увела его, потащив Шона вдоль колоннады, знакомя с разными мелкими знаменитостями правого толка. Именно Айрис, не я, отметила, что она потрясающе красива в простом белом платье, с высокой прической, из-под гребней которой выбивались золотистые прядки, как у героинь Джейн Остин в фильме, у Эммы или Марианны Дэшвуд.

Мы не собирались оставаться надолго. Айрис ждала нашего третьего ребенка и хотя чувствовала себя прекрасно, но быстро уставала. Однако с подобных вечеринок не всегда просто ускользнуть. Мы уже собрались уходить, и жена шептала, что хочет получить свою десятку немедленно, как к нам вернулся Айвор и представил нам королевского адвоката, жившего по соседству. Его звали Мартин Тренант; Джон Мейджор потом сделал его пэром, когда он вышел в отставку, и я упоминаю о нем потому, что он сыграл небольшую, но важную роль в последующих событиях. Не будет преувеличением сказать, что он спас Айвору жизнь. Просто своим присутствием там, тем, что оказался дома и имел ключ.

Разумеется, тогда я ничего этого и предположить не мог. Мы поговорили – о чем? Об этом районе, полагаю, и о том, что жена Тренанта уехала в Марракеш, и о внезапном похолодании. Потом к нам подошла Никола Росс, как всегда приветливая и экспансивная, раскинув руки, чтобы обнять нас и осыпать бесчисленными «дорогой» и «дорогая». Мартин Тренант испарился, и Никола заговорила о Джульетте, что она хорошенькая для всех, кто умеет видеть, но все равно она, Никола, никогда бы не смогла представить их с Айвором единым целым, ни за что на свете.

В такси по дороге домой мы с Айрис говорили о Шоне Линче, о его явном восхищении Айвором и любви к нему. Это было преклонение перед знаменитостью, но Айрис была уверена, что оно искреннее. То, как он ведет беседу, говорила она, и как выглядит, заставило ее представить Шона Линча в роли телохранителя Айвора, хотя на мой законный вопрос, зачем это нужно ее брату, так и не смогла ответить.

Мы не так уж сильно ошибались, разве только в одном. Айвор не боялся этих людей. Он не испытывал страха ни перед Джульеттой, ни перед Шоном. По-видимому, он отбросил страх сразу после того, как заявил, что будет выделять определенную денежную сумму Линчам. И я тому свидетель, как он преобразился. Он становился все больше похожим на Айвора первых лет работы в парламенте, того Айвора, который подцепил Хиби Фернал при помощи двух коротких фраз и нескольких восторженных взглядов и помчался прыжками вверх по лестнице на призыв сигнала о начале голосования.

Ну, мы ошибались не только в этом. Если мы могли найти объяснение поведению семьи Линч, то Джульетту не понимали совсем. Возможно, мы были не наивными, а циничными.

Моя теща осталась в доме в Рамбурге, и Айвор был очень этим доволен. Он привозил туда Джульетту каждый раз, когда приезжал в свой избирательный округ, а визитов было достаточно. Вспоминая, как мы сами крались по коридорам в темноте во времена нашей помолвки, Айрис спросила брата, что думает «ма» о том, что они спят в одной комнате, когда ночуют у нее дома.

– Я понимаю, ты пытаешься меня разозлить, – ответил надменно Айвор, – но не говори глупости. Мне тридцать шесть лет.

Это не было ответом, но моя жена не стала настаивать. Айвор, как мы знали, хоть он никогда не говорил об этом открыто, ждал назначения на пост министра, а с ним – членства в кабинете министров. Об этом поговаривали. Одна «серьезная» ежедневная газета зашла так далеко, что назвала его подходящим кандидатом на пост министра внутренних дел. Он был молод для такого поста, но не слишком. Казалось, осталось только одно серьезное препятствие: консерваторы продержались у власти почти пятнадцать лет – долгий срок для любой администрации, – и электорат начинал подумывать, не предпочесть ли им лейбористскую партию. Газета «Сан» способствовала этому; она при каждом удобном случае наносила тори удар, откровенно намекая, что от них хотят избавиться. До всеобщих выборов, при нормальном ходе событий, оставалось еще три года, но их могли провести раньше, если недовольство тори продолжит расти. Айвор, скорее всего, пока его статус оставался неизменен, остро ощущал течение времени. В газетах много писали о том, что биологические часы женщин истекают, когда, добиваясь успеха в карьере, они остаются незамужними и бездетными и приближаются к менопаузе. У Айвора были политические часы, и они тикали, приближая его партийный климакс.

В те аморальные времена, когда один тори за другим попадали в неприятные истории и их имена оказывались в грязи из-за лжесвидетельств, взяточничества или всяких сексуальных приключений, Айвор сохранил безупречную репутацию. Он был чист, все считали его безгрешным. Единственной тучей на его горизонте – совсем маленьким облачком, не больше ладони, – было то, что он живет с женщиной, на которой не женат. Конечно, времена изменились, и очень немногие считали такое положение вещей чем-то неприличным. Айвор не был разведен, никогда не был женат, никого не бросил, не оставил за собой несчастной мать-одиночку. Но он жил с женщиной, с которой не состоял в браке. Очевидно, она была милой, доброй и красивой, это невозможно отрицать. Правда, Джульетта была разведена, и все газеты знали, за кем она прежде была замужем. Но это даже нравилось; в этом был налет гламура. В одной газете даже напечатали снимок, где Джульетта болтала с Аароном Хантером, а Айвор стоял рядом. Ни одна газета никогда не писала об их связи с Ллойдом Фриманом, но зачем им было это обнародовать? Актерская карьера Ллойда едва ли была выдающейся. Никто никогда не слышал о нем, и уж конечно, никто, кроме Николы Росс, никогда не связывал их с Айвором.