Книга Холод - Андрей Геласимов

– Не узнаёшь? – следователь улыбнулся. – Я Толик.

Филя помолчал.

– Какой Толик?

– Твой друг Толик. Мы в школе вместе учились… Ну, ты даешь. А я тебя сразу узнал. Даже в таком виде.

Филя опять помолчал.

– Ты изменился.

– Да ладно тебе, – махнул рукой следователь. – Это просто ты всё забыл.

– Я не забыл. Я тебя помню… Слушай, ты не знаешь, как я сюда попал?

– Знаю.

– Расскажешь?

– Не сейчас.

Филя отложил эскиз, который держал в руке, и внимательно посмотрел на следователя.

– Почему?

– Я здесь не за этим. – Толик достал из кармана удостоверение. – Мне надо тебя допросить.

Филя смотрел на имя в раскрытой перед ним красной корочке, на фотографию, сделанную, очевидно, несколько лет назад, но все равно не мог вспомнить этого Толика.

– Не напрягайся, – догадался тот о причине молчания. – Мы в параллельных классах учились. Ты мне однажды десять рублей дал. Большие деньги, между прочим, по тем временам.

– За что?

– Наш класс по школе тогда дежурил, а я тебя в туалете с сигаретой поймал. Ты решил откупиться.

– Взятка должностному лицу?

Толик мелко и как-то очень отрывисто засмеялся.

– Вроде того. Но если хочешь, могу вернуть. Тогда будет не взятка. Просто как бы взаймы.

– Мне все равно. Ты о чем хотел разговаривать?

– Так ты вспомнил или нет?

Толик испытующе смотрел на Филю. Судя по всему, для него это было важно.

– Вспомнил, конечно, – соврал Филя. – Как такое забудешь? А ты теперь, значит, вышел на новый уровень. По школьным туалетам пацанов больше не ловишь.

– Нет, – снова засмеялся Толик, и в неприятном смехе его отчетливо было слышно, что он доволен собой. – Мы теперь только по крупной рыбе.

– Кто это мы?

Толик слегка опешил.

– Ну, в смысле, я… Просто «мы» – это так говорится.

У него в лице у самого было что-то рыбье, и в моменты легкой растерянности это сходство проступало сильнее. Филе даже показалось, что он припоминает его. Был в школе кто-то похожий на рыбу.

– Ясно, – протянул Филя. – А то я подумал – вас тут много… Слушай, ты не в курсе, что со мной было вчера? Больно мне почему-то. Прямо по всему телу.

– Ты обморозился. Не в той одежде к нам прилетел. Да к тому же на ГРЭС авария.

– Авария? То-то мне вчера показалось… Странно все как-то было. А собака моя где?

– Не знаю. Я в доме собаки не видел.

– Понятно. А выпить тут есть?

– Данилов не пьет.

– Кто это?

– Хозяин дома.

– Ну, может, он для гостей держит. Слушай, сходи, поищи. А я пока с эскизами поработаю. Или купи. У меня вон там в пиджаке должны быть деньжата.

Толик не двинулся с места. Он молча смотрел на Филю, и, пока его взгляд наливался холодом, сам он тоже заметно менялся в лице. Из говорливой, немного пучеглазой, но при этом вполне симпатичной рыбки он превращался в губастого злобного ерша. На спине у него практически зримо встопорщился доисторический колючий плавник, бесцветные глаза округлились и стали поблескивать серебром, а губы некрасиво раздулись. До этого момента ему нравилось болтать с Филей, нравилось вспоминать. Он был доволен тем, что знаменитый однокашник отметил его жизненный рост. Однако стоило задеть его, проявить, как Толику показалось, пренебрежение, и он тут же ощетинился, немедленно стал самим собой. Его влажный, поблескивающий холодным металлом взгляд ясно говорил – со мной так не надо, школьные времена прошли, теперь меня замечают, я больше не пустое место.

Едва превращение в злую рыбку закончилось, Толик приступил к допросу.

– Ты был в машине с Неустроевыми, когда они ездили за реку?

– То есть за выпивкой ты не пойдешь? – загрустил Филя. – Может, хотя бы пива?

– Еще раз повторю свой вопрос. Ты ездил с Неустроевыми за реку сразу после того, как прилетел?

– Неустроевы – это Павлик и Зинаида, что ли?

– Да. И они утверждают, что ты был с ними.

– Ну, был. Просил в гостиницу меня отвезти, а они потащились на ту сторону.

– Зачем?

– Деньги какие-то везли. Сказали, что срочно.

Толик вынул из кармана блокнот и сделал в нем пометку.

– А что произошло на обратном пути?

Филя подумал немного, потом скривил губы и приподнял плечи.

– Ничего… А нет, вспомнил. На портовской трассе чуть не врезались в Риту. Летела как ведьма на шабаш.

Толик покачал головой:

– Нет, я имею в виду – до этого.

– До этого?… Ничего. Просто ехали.

– А на реке?

– Что на реке?

– Вы встретили кого-нибудь на реке, когда возвращались на эту сторону?

Филя вздохнул и прикрыл на секунду глаза. Под веками поплыли разноцветные шарики.

– Слушай, я чего-то устал. Давай потом… Или лучше узнай всё у них, у Неустроевых. Они смешные… И наверняка больше, чем я, помнят. У меня в последнее время, знаешь, проблемы с памятью…

– Павел Неустроев признаёт, что на обратном пути вы проехали мимо потерпевшего аварию автомобиля.

– А-а, ну да. Был там один чудак, соскочил с трассы. Вишневая «десятка», по-моему.

– Совершенно верно. Номерные знаки Р 466 ЕВ.

– Ну, этого я не помню, извини. Помню только, что он за нами с монтировкой долго бежал. Павлик очканул из-за своих денег и не остановился. Решил, что его ограбить хотят.

– Этот «чудак» пытался позвать на помощь.

– С монтировкой в руках? – усмехнулся Филя.

– У него в машине сидела беременная жена, – сухо сказал Толик. – В момент аварии она сломала ногу. А ваш автомобиль был уже третьим, который проехал, не остановившись. Очевидно, он был не в себе.

– Ты-то откуда знаешь?

– У них нашли записку с номерами проехавших машин. Ваш номер стоит третьим. После него еще четыре. Никто так и не помог.

– Записку нашли? – Филя непонимающе уставился на Толика.

– Да. В кармане одного из трупов. Они замерзли в своей «десятке». А вы проехали мимо, хотя могли им помочь.

Филя два или три раза моргнул, не отводя взгляда от следователя, но видел он сейчас совсем не его. Перед ним снова бежал по снегу тот нелепый человек с монтировкой, за которого именно он, так уж сложилось, решил – жить ему дальше или умереть.