Книга Россия — всадник без головы - Юрий Мухин

Обычный человек, но знающий жизнь, например, кухарка, такой декрет предложить не мог. Такой декрет, по моему мнению, мог предложить только глупец, не имеющий представлений даже об элементах общественной жизни, государственного устройства и политике.

Толкала Ельцина во власть так называемая Межрегиональная группа, наиболее болтливым сопредседателем которой был Г. Попов. Москвич, окончил экономический факультет МГУ, доктор экономических наук.

Этот вождь русской «демократии», будучи депутатом, на Первом съезде народных депутатов СССР удачно рассказал залу примитивную хохму про курочек и яйца. Она очень понравилась московской слабоумной «интеллигенции», и все газеты заполнились хвалебными статьями Г. Попову, ему тут же была выдана кличка «интеллектуала» и «профессионала-экономиста».

Между тем сам Г. Попов уровня своего умственного развития никогда не скрывал, так как писал статьи и книги и поэтому не виноват, что «интеллектуалы» их не читали, а если читали, то не могли понять глубину глупости идей Гавриила Харитоновича, его элементарную безграмотность. Перед выборами в ВС России, тот самый ВС, что и довел Россию «до ручки», он в тогда многотиражном «Огоньке» (1990. № 10) опубликовал длинную статью: «За что голосует Россия». Поскольку Москва проголосовала именно за него и его сторонников, давайте вспомним, на каких идеях он демонстрировал избирателям и их пастырям свой интеллект.

В этом опусе есть вещи, которые, наверное, будут смешны только для специалистов. Например, он пишет: «Как экономист, я не понял, что значит фигурирующая в платформе (патриотов. — Ю. М.) «хозрасчетная цена». Ведь до сих пор в экономике было две цены: подлинная цена, цена свободного рынка, и волевая цена бюрократии, устанавливаемая государством». Смысл этой фразы для специалиста примерно таков: «Как шофер, я не понял, что значит автомобиль. Ведь до сих пор имеются только два средства передвижения: волы и лошади». Дело в том, что цены в СССР были хозрасчетными: рассчитывалась себестоимость производства товара и к ней добавлялись 20 % прибыли — «плановых накоплений».

Но и не специалистам, а просто людям со средним образованием есть чему удивиться. Например, Попов вопрошает: «Может ли стать свободным крестьянин без свободного рынка?» — не замечая, что это звучит так же, как и вопрос: «Может ли в огороде расти бузина, если в Киеве живет дядька?» Естественно, что на идиотский вопрос обязан быть и идиотский ответ. Он есть у Г. Попова: «Если крестьянин не будет иметь права свободно торговать на свободном рынке по устанавливающимся там в ходе конкуренции ценам, то никакого «свободолюбивого российского крестьянства» не будет. А будет традиционный российский крепостной — помещичий ли, государственный ли, удельный или колхозный. Он будет в полной зависимости от тех российских бюрократов, которые, естественно «во имя общенародных интересов», будут диктовать ему, что и когда сеять, кому и за сколько продавать».

Исходя из этих перлов, кажется, что Г. Попов специально издевается над тупостью московских «интеллектуалов». Ведь человеку, изучавшему даже не экономику, а просто историю в начальной школе, известно, что все крепостные жили в условиях именно того свободного рынка, о котором мечтает Попов, торговали там по ценам, устанавливающимся в ходе конкуренции, и никто и никогда не указывал крепостным, что и когда сеять, кому и за сколько продавать. Эти сентенции Попова — умствование слабоумного для слабоумных.

Впечатление такое, что хохма с яйцами совсем истощила умственные возможности Г. Попова к моменту написания статьи. Он глубокомысленно вопрошает: «Может ли быть «не государственной» общественная собственность?» Любой, не причисляющий себя к «интеллектуальной элите» России, сразу же ответит, что столетиями в России существовала общинная собственность на землю, до которой государству не было никакого дела. Это любой, но не Гавриил Харитоныч. Разберем его ответ по предложениям, так как здесь он бросился бороться с философской мыслью.

«Как человек, изучавший марксизм, я был уверен, что ничьи козни не могут изменить объективность отношений собственности. Напротив, они сами все определяют». Понятно, что это грек писал, но судя по всему, «они» относится не к «козням», а к «отношениям». Следовательно, Г. Попов был уверен, что факт принадлежности собственности частному лицу, обществу или государству определяет «все». Написав эти два предложения, Г. Попов ни с того ни с сего вдруг пишет третье: «А зависят они не от людей, а от уровня развития производительных сил». Так ведь только что писал, что отношения собственности все определяют, что никакие козни… и вдруг пишет, что они уже зависят! Кроме этого, производительные силы — это люди и средства производства, получается, что отношения собственности зависят не от людей, а от людей со средствами производства. Согласно мысли в третьем предложении, если люди образованны и работают на высокопроизводительных средствах производства, то отношения собственности должны измениться, скажем, обладание средствами производства перейдет от частных лиц к государству. Ладно, двигаемся к четвертому предложению: «Если какая-то форма собственности не соответствует, производство или хиреет, или проигрывает в соревновании с другими видами собственности». То есть снова «на круги своя». Опять «отношения собственности» определяют все. Только что производительные силы все определяли, а теперь снова «их определяют».

Итак, философ Г. Попов при помощи всего четырех коротких предложений сумел дважды изменить точку зрения на противоположную. Это для Книги Гиннесса. Устав от трудов, он подытожил: «С этой точки зрения (с какой? — Ю. М.) наши экономические беды я связываю прежде всего с всеобщим огосударствлением на базе государственной собственности». Ну, это знакомо — всеобщая механизация на базе механизмов, экономика должна быть экономной и т. д

И заметьте — это не записки из сумасшедшего дома, это идеи лидера, за которого, радостно блея, проголосовала Москва. Сколько же в ней людей, которые читать умеют? Ведь Г. Попов ничего не скрывает, его ум как на ладони. Он ясно пишет: «Если у гражданина будет уверенность, что он сможет жить в обществе совершенно независимо от государства, то такое государство никогда не сможет быть тоталитарным и такой гражданин никогда не будет винтиком».

Но гражданин — это человек, который служит государству и находится под его защитой. Государство защищает граждан руками и жизнью своих граждан, и для этого они должны быть зависимы от него. Если граждане не зависимы от государства, то нет ни граждан, ни государства. Останется только человеческое стадо, и только стадо и могло проголосовать за вождя с такими идеями. Москва есть Москва.

На посту мэра Москвы Попов показал свою полную недееспособность, но зато явил миру экономическое открытие — оказывается, чиновникам надо разрешить брать взятки! Однако не получил Нобелевскую премию за это только потому, что сказывался не евреем, а греком, зато АН СССР наградила его премией им. Ломоносова.

Об остальных москвичах и ученых, облепивших Ельцина, как мухи лампочку в свинарнике, даже вспоминать страшно — начнешь, не закончишь.

Во-первых, вспомним, что Ельцин руководствовался гениальными идеями Консультативного совета при президенте, состоявшем из 21 академика и доктора экономических наук.