Книга Чайная на Малберри-стрит - Шэрон Оуэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что им нужно от меня, так это несколько жизнеутверждающих работ для витрины.
Всего хорошего.
С любовью,
Бренда
P. S. Пожалуйста, пришли мне фотографию с автографом.
Я твоя преданная поклонница.
Сестры Кроули приходят в себя
Прошло несколько дней. Каждый вечер, читая перед сном молитву, Элис не могла удержаться от слез. Беатрис всматривалась в портрет отца, пытаясь найти в его голубых глазах доказательство тому, что дочери разочаровали его. Но видела только любовь. Они перебирали всевозможные версии, плакали, молились, возмущались и приходили в отчаяние. Но в конце концов им ничего не осталось, как согласиться с тем, что их биологическим отцом был германский подданный иудейской веры. Их мать вступила в любовную связь с мужчиной по имени Лео, возможно бежавшим из нацистской Германии, и муж простил ее за это. И если он сумел простить и забыть, то они могли и подавно. Элис слегка приободрилась, когда Беатрис напомнила, что в жилах членов британской королевской семьи тоже течет немецкая кровь.
— Муж королевы Виктории, Альберт, был немец, так ведь? И они нарожали кучу детей. Немецкая нация, должно быть, невероятно плодовита, — рассуждала Беатрис. — В каком-то смысле мы теперь семья интернациональная, что всяко лучше, чем провинциальная, если уж на то пошло. Говорят, от смешения генов человек становится только сильнее.
В результате, после многих дней печали, они почти примирились со своей участью.
Они никому ничего не сказали, ни одной живой душе, даже священнику. Они по-прежнему каждое воскресенье посещали утреннюю службу, но никак не реагировали, когда священник клеймил в своей проповеди грех, и грешников, и разврат в современном обществе. Сестры не хлопали в ладоши и не кивали в знак согласия.
— Пусть тот, кто без греха, первый бросит камень, — шептала Элис.
Они перестали писать письма владельцу газетного киоска. Они подозревали, что назло им он продавал еще больше гадости, чем раньше. Только марки зря переводить. Даже благотворительная работа потеряла свою прелесть — отчасти. Никто в их приходе уже не изумлялся тому, что для любых нужд им удавалось собрать денег больше, чем кому-либо. Некоторые начали даже заявлять, а почему бы им и не собирать больше всех денег? Им ведь целыми днями нечем занять себя. Им не нужно забирать внуков из школы, не нужно устраивать семейные обеды, не нужно обихаживать мужей. Несмотря на все возмущение, сестры вынуждены были согласиться с этим.
— Черт подери! — вздохнула Беатрис одним дождливым воскресным днем. (Она привыкла к ругани, как собака к палке.)
Они сидели за столом после отличного обеда — вкуснейший ростбиф и йоркширский пудинг.
— Давай-ка оставим посуду на потом. Сейчас мне хочется сделать кое-что другое. Кое-что поувлекательнее.
— Интересно, что еще можно делать в Белфасте в воскресенье в такую слякоть? — удивилась Элис.
— Надевай пальто, Элис. Мы направляемся в центр города покупать тур в Израиль. Подумай, для чего мы копим свои пенсии? Мы уже одной ногой в могиле, наследство нам оставлять некому. Мы едем в незабываемое путешествие.
— Но почему в Израиль? Что нам там делать?
— Осматривать достопримечательности! Пробовать новую еду и встречаться с новыми людьми. Ну и помолиться мы тоже, конечно, не забудем.
Они решили лететь в Израиль на Рождество. Элис вдруг полюбила бублики с мягким сыром. Беатрис поняла, что предпочитает яблочный штрудель. Они стали здороваться на улице с незнакомцами. Все они люди, повторяла Беатрис время от времени, а все люди в какой-то степени связаны друг с другом родственными узами.
Сэди избавляется от Сушеных Сморчков
Месть Сэди созревала медленно, но план был разработан просто гениальный. Сначала она хотела выставить Арнольда идиотом в глазах любовницы, а затем избавиться от его родителей вместе с их деньгами. После этого она намеревалась разрушить профессиональную репутацию мужа и вышвырнуть его безвозвратно из бунгало в Карридаффе. Часами сидела Сэди в чайной «У Малдуна», доводя до совершенства свой план.
В эти дни она частенько захаживала в кафе и сблизилась с Пенни и Дэниелом. Она внимательно наблюдала за ними из-за маленького столика, на одного, где всегда сидела. Она заметила, что хозяин кафе уже не так поглощен стряпней, как раньше. Если не было сэндвича, который заказывала Сэди, Дэниел просто сообщал об этом, а не бросался немедленно готовить его. Случалось, он приносил Сэди не то, что она просила, или ошибался, давая сдачу. Он выглядел усталым, то и дело зевал. Его волосы так отрасли, что он мог убирать челку за ухо. Судя по его виду, ему необходим отдых, думала Сэди. Большую часть времени он один тянул на себе всю работу в чайной.
Пенни, наоборот, искрилась энергией. Она прямо расцвела после того, как решительно изменила прическу. Остались в прошлом дешевые блестящие серьги и заколки для волос и цыганского покроя юбки с блузками, с которыми она не расставалась долгое время. Теперь она носила дорогой однотонный брючный костюм из льняной ткани, пользовалась духами и хорошей косметикой. Она уходила из кафе, когда ей вздумается, и однажды во время обеда Сэди увидела, как она вернулась, нагруженная пакетами из дорогих магазинов.
В другой раз Сэди услышала, как они ссорятся на кухне. Все подробности уловить было трудно, но Сэди показалось, что причина ссоры как-то связана с серебряной цепочкой. С дорогой цепочкой, которую Пенни носила в последнее время. Где она ее взяла? Дэниел хотел бы это знать. И где она пропадала все выходные?
Сэди страшно удивилась, услышав, как Пенни издевается над мужем. Сам не догадывается? Воображения не хватает? А вообще, не все ли ему равно? Разве ему не достаточно для полного счастья кексов, пирожков и старой ржавой кухни? И так далее и тому подобное. Сэди с таким вниманием следила за перипетиями их семейной жизни, что почти забыла о своем клубничном чизкейке.
А потом Сэди увидела, как на Лисберн-роуд Пенни садится в машину к симпатичному мужчине в шикарном костюме, и все встало на свои места. Пенни нашла любовника, а Дэниел так из-за этого переживает, что не может сосредоточиться на выпечке. Бедняга. Сэди казалось, весь Белфаст пустился в разгул, весело проводя время и заводя интрижки, и только она одна придерживается каких-то моральных принципов. Дэниелу пора призвать свою женушку к порядку.
Сама Сэди была полна решимости наказать Арнольда за то, как он с ней поступил. Чтобы к Рождеству следа его в доме не осталось. Она достаточно ждала, когда он опомнится. Никто не упрекнет ее в том, что она не дала ему шанса.
Все это длинное, ужасное лето какая-то маленькая частичка Сэди хотела простить Арнольда, найти оправдание тем гадостям, которые он говорил о ней Патрисии. Возможно, это было всего-навсего пустое бахвальство, стареющего мужчины, стремящегося произвести впечатление на молодую любовницу (гнусную, алчную любовницу!). Бедный Арнольд, рассуждала она: Патрисия Колдуэлл околдовала его красными кружевными трусиками — только чтобы прибрать к своим костлявым рукам их роскошное бунгало. Еще бы, сто пятьдесят тысяч фунтов стоит, поди! Патрисии никогда не заработать столько денег, продавая в своей лавчонке пепельницы и ароматические смеси из сухих цветов. «Ну-ну, — думала Сэди, — она получит бунгало только через мой труп: скорее я стану серийным убийцей и поджигательницей!»
