Книга Вальс одиноких - Галина Врублевская

8

Последнее в старом году занятие выпадало на 31 декабря. Амосов объявил, что в предпраздничный день здание Дома культуры рано опечатывается и вечерних занятий не будет. Жанна тут же выступила с предложением собраться у нее, совместить тренинг и встречу Нового года. «Одинокие журавли» радостно поддержали приглашение. Большинство были одиноки не только в душе, но и буквально. Семейные участники позавидовали холостым: традиция требовала встречать праздник дома. В итоге три четверти членов клуба договорились встречать Новый год вместе. Глеб с Иветтой были в их числе.

* * *

Жанна попросила Иветту приехать пораньше, помочь подготовить все необходимое к вечеринке Большого пиршества не намечалось. Было решено, что каждый из гостей принесет то, что способен приготовить или купить. Войдя в квартиру, Иветта обнаружила Джона. Одетый в спортивный костюм и босой, Джон украшал елку. Рядом с русским дедом-морозом в длиннополой шубе он выставил весельчака в спортивной куртке и легкомысленной шапочке – Санта-Клауса. Жанна выглянула из ванной в чалме из полотенца и крикнула, что она скоро. Без нее Иветта чувствовала себя с преподавателем неуютно. Джон что-то говорил по-английски Иветта поняла только слово «Кристмас» – Рождество. Из чего заключила, что нынешняя вечеринка напоминает Джону более привычный для американцев праздник. Затем Джон начал привязывать петли к карамелькам, так что Иветте тоже нашлась работа. Она поняла, что задание исходило от Жанны, которая всегда, еще на школьных елках, развешивала конфетки. Она и есть их любила больше всего. Когда Жанна привела себя в надлежащий вид и присоединилась к друзьям, все сладости уже качались на ветках.

Посуду на стол расставляли уже втроем, и беседа сразу оживилась. Жанна едва успевала переводить вопросы Иветты и ответы Джона. Тот заметил, что главное отличие празднования – в России и Америке-в присутствии-отсутствии родителей. У нас слишком долго живут с родителями, однако праздники встречают врозь. У них наоборот. Живут отдельно, но на Рождество встречаются. Оказалось, что сам Джон в пятнадцать лет ушел из дома, кочевал с хиппи. Позднее работал на бензоколонке и учился. В университет поступил уже взрослым и сам оплачивал образование: отец, владелец небольшой фермы, требовал, чтобы Джон пошел на аграрный факультет.

Иветта подумала, что все родители на свете мечтают направить жизнь детей в задуманное ими русло. Сейчас она рассуждала как жертва. С каким упорством мать старалась сделать из нее артистку! Иветта улыбнулась, сообразив, что сама давно мать. И разве она не пыталась навязать детям свои планы? Конечно, в ней не было того напора, однако желание видеть Сережу чертежником она помнит хорошо. Джон тем временем продолжал вспоминать, каким тираном был его отец. Потому и бунт был возможен только решительный и бесповоротный: разрыв с семьей. Однако, став психологом, Джон понял, что вел себя неправильно. На третьем курсе он приобрел навыки грамотного общения и наладил отношения с родителями После примирения отец стал помогать Джону, и тот смог больше времени проводить в библиотеках и на семинарах, окончил университет с достойными оценками и выбрал довольно перспективное направление групповой психотерапии.

Тут Иветта, смущаясь, спросила:

– Джон, почему же ты, освоивший тонкости психотерапии, не смог грамотно выстроить отношения с женой?

– Я смог грамотно построить наш развод. А это более ценно, чем сохранять мертвый брак. Бывает, что супруги годами живут рядом, став чужими друг для друга, – такие браки называют сепарированными. И это самый бессмысленный вариант семьи.

Иветта вспомнила свой брак с Валентином. Много лет он тоже был мертвым. Ни Валентину, ни Иветте не хватало умения развязать узел. Судьба сама пошла им навстречу – подбросила пустующую квартиру матери. Валентин лишь воспользовался ситуацией И конечно, определенную роль сыграла Светлана Валентин не ушел сам, его увела другая женщина. Но как долго оба мучились! Джон объяснил, что в плохом браке существует критическая точка, за которой примирение невозможно. Беседа с Джоном в неформальной, домашней обстановке много прояснила Иветте.

– Джон, а почему ты ходишь босиком? – сменила она тему. – Кажется, здесь не жарко!

– У нас дома было так принято. А то, что идет с детства, важно сохранять. Человек должен быть самим собой, вести себя так, как ему удобно. Если это, конечно, не причиняет вреда другим. Тебе, Вета, не больно оттого, что я бос?

Иветта помотала головой.

– Ну а если бы я ходил без штанов? Это уже оскорбление нравов. Например, спиртные напитки у нас в общественных местах разрешено пить, только прикрыв пакетом. Сам расслабляйся, но других не дразни, не шокируй. У вас, я заметил, с окружающими считаются меньше.

Когда в дверь позвонил первый гость, стол уже был накрыт. Потом звонки пошли чередой: все явились почти одновременно. Джон вышел к группе уже в тщательно начищенных ботинках. Остальные участники вечеринки тоже были принаряжены, однако без претензий. Женщины выделялись лишь разнообразием блузок, мужчины – галстуками на светлых рубашках. Впрочем, почти у всех узлы были приспущены у ворота. Всех «одиноких журавлей» объединяла общая черта: они мало значения придавали своей одежде. Может, оттого они и были по жизни одинокими? Но в этой компании встречали не по одежке.

Запаздывал только Глеб.

* * *

Глеб никак не мог принять решение: пойти встречать Новый год, как запланировал, к «журавлям» или остаться с сестрой. В прежние годы у него такой дилеммы не возникало. Валерия собиралась с друзьями-литераторами, не нуждаясь в компании брата. Нынче же осталась в одиночестве. Буквально накануне ее Петру пришлось срочно выехать на заработки – валить лес в Карелии. Хозяева угодий торопились запрячь работников перед тем, как укатить на новогодние и рождественские каникулы. Упустить шанс Уткин не мог: всю осень промаялся без дела, вечно его обходили более удачливые конкуренты.

– Он в душе поэт, – оправдывала Петра Валерия. – А поэт и начальник не могут уживаться в одном человеке. Только плохой поэт с плохим начальником.

– А как же ты? – подластился Глеб. Он присел на ручку кресла, в котором утонула Валерия, и погладил ее по голове как маленькую. – Ты у нас и поэт, и организатор, и редактор!

– Это другое. Я помогаю людям раскрыться, овладеть техникой стихосложения. Но делать деньги тоже не умею.

– Ладно. Закроем дискуссию. Пойдем, Лера, с нашими «журавлями» Новый год встречать.

– Что, хочешь сестрой-знаменитостью перед новыми друзьями похвастаться? – пошутила Валерия.

Она действительно была личностью, способное поднять реноме брата, однако Глеб был не из тех, кто хвастается чужими успехами. Он задумал познакомить Иветту с Валерией. Пора было преодолеть ничем не мотивированный страх любимой женщины пере;: его сестрой. Сделать это в компании было легче, и повод для сближения искать не надо: Иветта тоже пишет стихи, хотя ни разу не публиковалась. Вдруг Валерия ей поможет? Хотя сестра пристрастно относилась к пишущим женщинам. Ладно, пусть Валерия не увидит в Иветте поэта, но устоять против ее очарования она не сможет. Как все влюбленные, он не сомневался, что избранница – лучше всех!