Книга Ставка на темного зверя - Светлана Алешина

Искать нам пришлось довольно долго. Несколько раз мы оказывались на развилке дорог и выбирали неправильное направление. Эх, Россия-мать, только здесь такое возможно!

Представьте себе следующую картину: бескрайнее русское поле, через него петляет грунтовая дорога, далеко-далеко, на горизонте, виднеется лес. Посреди поля два невесть откуда взявшихся мужика, по пояс голые и вдрызг пьяные – как же без этого! – что, вы думаете, делают? Задержите дыхание! Они обтесывают топорами куски смолы с лежащей на земле трубы! Откуда взялась эта труба, зачем они ее обтесывают, никто не знает! Даже они сами. На вопрос, как проехать в Панновку, они ответили, с жалостью бросив свое увлекательное дело:

– Панновка? Да это там! – мужик с татуировкой махнул в сторону леса.

– Ты осатанел, Михалыч? Это там! – второй махнул в противоположную сторону.

– Да нет! Это там!

Когда мы отъехали, они уже дрались. Надеюсь, хоть топоры не будут применять! Как доехать, нам объяснила бабушка, которую мы встретили на опушке леса с корзинкой грибов. Она сама была из Панновки, поэтому с превеликим удовольствием села к нам в машину.

– Бабушка, а зачем мужики трубу строгают? – поинтересовался Валерка.

– А бог их знает, сынок! – прошамкала старушка.

Так эта загадка и останется вечной! На место происшествия выехали агенты Малдер и Скалли.

Панновка оказалась замечательной, я бы даже сказала, редкой в своей замечательности деревушкой. Повсюду козы, гуси и куры, улочки, целых две, представляют собой овраги, заросшие травой. Возле каждого дома, кривого и косого, с печною трубой, классическая завалинка, шедевр русского зодчества. Кижи отдыхают. Да и что там эти несчастные полуразвалившиеся Кижи, в которые даже гвозди поленились забить, по сравнению с панновской завалинкой! Это величественное сооружение, русский джаз, упорядоченная небрежность – настоящая симфония хаоса!

Бабушка поблагодарила нас и даже пригласила к себе. Мы попили немного козьего молока, гораздо более вкусного, чем коровье, и начали допытывать аборигенку на предмет нахождения ведьмы в их селе. Ведь я была больше чем уверена, что праправнучка Софьи Каймак тоже слывет ведьмой. Одно из двух: либо передалось по наследству, либо молва хранит предание.

Раскручивать бабку пришлось недолго. После наводящих вопросов про то, происходит ли у них в деревне что-нибудь интересное, она сдалась и начала колоться:

– Не поверите, у нас настоящая ведьма живет! Колдует с ночи до утра!

– А в чем ее колдовство заключается? – поинтересовалась я.

– Да вы к ней в избу зайдите! Там повсюду шкуры, медвежьи, волчьи. Целый день над чаном торчит, травки разные кидает, бормочет себе под нос что-то. Одним словом, ведьма!

– А где она живет?

– Вы к ней не ходите! – заволновалась бабка. – Если ей не понравитесь, со свету сживет!

– Это каким образом? – подначил Валерка.

– Порчу наведет – болеть станете и помрете! У нас с ней мужик поспорил, на следующий день умер!

– От чего?

– Самогоном отравился и копыта вмиг откинул!

– А при чем здесь порча? Это самогонщик виноват!

– Так ведь раньше не травился! – резонно заметила старушка. – А тут сразу!

Теперь надо бабку отсечь, как использованный источник информации. А то будет за нами таскаться и зудеть! Я, кажется, придумала, как это сделать.

– А мы к ней приехали, аж из Тарасова!

– Это зачем еще?

– Всероссийский слет колдунов у нас. Делимся опытом, как сглаз наводить, порчу, мор на поля и саранчу, – сказала я обыденным голосом.

– Нечистые! – истошно завопила бабушка. – А я их молоком поила! Кыш из моего дома!

– Тишина в студии, – прервал ее Валерка. – Не советую вам, бабушка, рассказывать кому-нибудь о нашем визите. А то знаете, как бывает, то шланг в гадюку превратится, то свинья в дикого кабана! – он завращал глазами.

Бабка едва концы не отдала, настолько она побледнела. Я уже пожалела, что выбрала такой способ нейтрализации. Да и Валерка переборщил.

– До скорой встречи, бабушка, – сказала я как можно более добрым голосом, – в самом деле, не рассказывайте ничего, ладно?

Мы обошли избу ведьмы кругом, чтобы подобраться к ней со стороны огородов. Машину мы оставили возле бабкиного дома, наказав, чтоб следила.

– А ты не боишься порчи? – хрипло сказал Валерка, когда мы подкрались к плетню ведьминого огорода.

– Как и всякий человек, я сомневаюсь. Нельзя сказать, что это полная ерунда.

Мы перелезли через невысокую ограду и поползли на четвереньках между высоченных кустов картошки к дому. Хорошо, что дом был густо обсажен деревьями. Мы подобрались незамеченными вплотную к нему. Валерка аккуратно и очень медленно стал подниматься с четверенек, пытаясь заглянуть в окно. Он целую минуту пялился туда, потом так же тихо сполз вниз.

– Вот это да! – прошептал он с видом человека, который пообщался с живым Лениным. – Там, как в фильме!

Больше ничего вразумительного он не сказал, поэтому я решила сама посмотреть. Вначале окно явилось мне в виде черного провала, словно я смотрела в мутное озеро. Потом кое-что прояснилось, я увидела языки пламени, лизавшие закопченный котел. Присмотревшись, я заметила согбенную фигуру возле магического чугунка. Женщина была завернута в темную шкуру, ее черные волосы разметались по плечам.

Весь процесс можно было бы посчитать готовкой пищи, если бы не несколько разумных соображений. Во-первых, еду в деревне готовят в печи, русской или голландской, а не на костре посреди избы, во-вторых, петрушку, капусту и морковку в щи бросают обычно спокойными, размеренными движениями, а не сплеча, поминутно обращая взор в небо. Конечно, и шкуру можно было бы посчитать обычным явлением, но волновало одно – сзади, вместо капюшона, висела волчья голова, с клыками, глазами!

Женщина сняла пучок травы со стены и принялась его мять, растирать. Ее губы шевелились, что-то бормоча. Она простерла руки над котлом и стала отрывать по одной травинке и бросать в воду. Варево запенилось, мне показалось, что я слышу шипение. Вот это да! Настоящая Бастинда!

Буридакль-фуридакль, бумбара-чуфара, скорики-ерики – сейчас домик взлетит на воздух!

– Похоже, – сказала я, садясь рядом с Валеркой, – мы нашли то, что искали!

– Наши действия? – спросил репортер.

– Сидеть и ждать, может, еще что-нибудь интересное увидим.

И мы продолжили наблюдение. Вскоре женщина сняла котелок с огня и поставила остужаться. Она бросила что-то в огонь, он вспыхнул нереальным зеленым пламенем и потух. Стало совсем темно, только угли сверкали, переливаясь. Теперь я поняла, что пламя горело на большом железном блюде, что-то вроде жаровни. Стали видны еще кое-какие детали, на которые я раньше не обращала внимания. На стенах повсюду были развешаны пучки травы, сушеные змеи, чучела птиц, шкуры разных зверей. В углу избы располагалось настоящее ведьмино ложе – большой, укрытый белым мехом топчан. Кроме этого, были еще две простые деревянные лавки. Я увидела, что на одной из них кто-то сидит. Этот человек ни разу не пошевелился за все время обряда. Значит, ведьма ведет не такой уж уединенный образ жизни!