Книга Ты так прекрасна! - Эми Фетцер

Виктория медленно повернулась к окну и с облегчением поняла, что это вечерний ветерок треплет легкую занавеску. Она снова вернулась к своему занятию. Жаль, что у нее мало времени, а природа не наградила ее фотографической памятью.

«Нам хотелось прикоснуться и ощутить друг друга. Мы заслужили материнскую заботу. Без этого в нашем сердце поселяется тоска».

«Мы»?!» — удивилась Виктория, щелкая аппаратом.

Но времени раздумывать над загадкой не оставалось, и она продолжала делать снимок за снимком, читая лишь отдельные слова из каллиграфически четких записей.

Внезапно из-за двери донеслись приближающиеся голоса. Резко повернувшись, Виктория бросила взгляд на щель под дверью. Свет из салуна стал слабее.

Казалось, сердце забилось у нее прямо в горле.

Айви Лиг возвращался в свой кабинет.

Велвет, лениво переругиваясь с ковбоем, убеждала его, что карты — не единственная радость жизни, как вдруг краем глаза заметила, что Бэкет, царственно подняв руки, попрощался с посетителями салуна и направился к своему кабинету.

Мисс Найт поспешно двинулась ему навстречу.

— Алдженон, — негромко окликнула она. Он замер у самого кабинета, положив ладонь на дверную ручку.

— Да, Велвет, — кивнул он. — Ты насчет предложения купить «Жемчужину»?

— Я должна сказать, что пока не в состоянии этого сделать, если ты не повысишь мне жалованье. Он удивленно поднял брови.

— Я должен повысить тебе жалованье, чтобы ты смогла купить мой салун?

— А где еще я могу заработать? Здесь ты хозяин, и именно ты распоряжаешься нашими заработками.

— Трудись больше.

Велвет с трудом сдерживалась, чтобы не бросить взгляд на дверь.

— Тогда не ограничивай нас.

— В чем?

— Все эти купания, средства предохранения… Его лицо стало жестким.

— Ни за что.

Он повернулся к двери.

— Ладно, — поспешно согласилась Велвет, хватая его за руку. Когда Бэкет изумленно глянул вниз, она тут же разжала пальцы. — Я накопила три тысячи.

— Мы же говорили о пяти. Она застонала от досады.

— Этого мне не собрать и за годы. Я должна посылать деньги ребенку…

— Ребенку?

Она растерянно заморгала, удивленная подобным поворотом разговора.

— Ну… да. Мне пришлось ее отослать, потому что я не могу уделять ей время.

Его взгляд выражал уже не случайный интерес, а враждебность.

— Не можешь или не хочешь?

— Работая здесь? Не могу. Ребенок не должен…

Она осеклась, увидев ярость на его лице. Схватив Велвет за руку, Бэкет распахнул дверь и втолкнул ее в комнату.

— Алдженон? — Таким хозяина салуна она не видела никогда. Ее сковал ужас.

Бэкет обвел комнату глазами. В ней никого не было! — Что случилось?

— Молчи, — еле слышно прошептал он, и она успокоилась, но в такой внезапной перемене настроения тоже было что-то странное. Очень странное.

— Мне надо вернуться назад! — Он сжал ее руку сильнее.

— Нет. Больше не надо. — Ты меня увольняешь?

— Конечно, нет, моя дорогая. — Он поднял руку, слегка касаясь ее щеки, затем провел пальцем по шее.

Велвет чуть расслабилась, решив, что в нем всего лишь | вспыхнуло вожделение. Обняв женщину за талию, Бэкет привлек ее к себе и, приложив губы к ее глазам, заставил ее сомкнуть веки. Но это продолжалось лишь мгновение — он отстранился, и Велвет снова открыла глаза… Лишь для того, чтобы увидеть его алчную улыбку и отблеск ножа, который он всадил ей в сердце.

Достав из ванны мокрую простыню, Виктория начала яростно ее отжимать. Сердце ее все еще бешено колотилось. Всего лишь несколько секунд назад она вбежала в прачечную и схватилась за белье, чтобы не возбуждать подозрений. Отбросив мокрую простыню, Виктория окинула взглядом перевернутую ванну, под которой хранился ее рюкзак. После визита незваного гостя надежды на замок не осталось, и детектив решила держать рюкзак под рукой. К тому же надо было изучить захваченные с собой полицейские досье, чтобы сравнить их с содержанием дневника Бэкета.

Внезапно послышался какой-то странный звук. Нахмурив брови, Виктория выхватила из кармана пистолет и стремительно метнулась к окну.

На улице было темно, и лишь из дальних домов на дорогу лился тусклый свет. Тишина. Виктория спрятала пистолет в складках платья, продолжая внимательно вглядываться вдаль. Внезапно дорога перед салуном осветилась: видимо, Бэкет зажег лампу в своем кабинете. Лампа была столь яркой, что давала отблеск даже на стену противоположного дома.

Но этот свет горел всего лишь несколько секунд и погас так же внезапно, как и зажегся.

Виктория осторожно выдохнула, затем разжала пальцы на рукояти пистолета и, достав из-под ванны рюкзак, двинулась к своей комнате. Только забравшись в постель и спрятав рюкзак под одеялом, она немного успокоилась, но, несмотря на усталость, заснуть ей долго не удавалось.

Когда она все же погрузилась в сон, ей приснился Крис.

Глава 20

В дверь осторожно постучали.

Виктория подняла голову и туманным взором оглядела комнату. Сон никак ее не покидал. Тряхнув головой, чтобы прогнать дрему, женщина откинула одеяло. Все еще усталое, ноющее тело отказывалось ей повиноваться. Вставив в глаза контактные линзы, Виктория с испугом взглянула на дверь. Стук становился все громче и настойчивее. «Странно, — подумала Виктория, — в салуне знают, что я выхожу на работу с утра». К тому же до двенадцати все должны спать.

Проверив, нет ли на маске морщин, Виктория чуть поправила шрам и накинула на плечи халат. Затем убрала подставленный под ручку стул и распахнула дверь.

— Ты не видела Велвет? — спросила Ди с округлившимися в тревоге глазами.

Виктория бросила внимательный взгляд на двух девушек, стоящих за Ди. Лицо Лили еще хранило следы побоев, Присс же выглядела так, словно у нее и не было бессонной ночи.

— Сегодня нет. А что случилось? — Задавая этот вопрос, она уже знала ответ.

— Велвет нигде нет, а ее кровать осталась нетронутой. Виктория с трудом проглотила подступивший к горлу комок и пригласила девушек в комнату.

— Кто видел ее последним?

— Я была свидетельницей, как она разговаривала с помощником шерифа, но он не видел ее после этого, — выдохнула Присс.

— Вы говорили с мистером Бэкетом? Ди нахмурилась:

— Нет, он все еще спит.

— Не с тобой ли он был этой ночью? Ди сжала воротник платья, в этом движении сквозила гордость.

— Со мной.