Книга Вранье высшей пробы - Марина Серова

Полковник сжал челюсти и прикрыл веки.

— Ты должна мне назвать его даже в том случае, если обнаружится, что это все-таки кто-то из членов моей семьи.

Я молчала, думая о том, что если вдруг так и окажется, то мне не хочется «добивать» полковника подобными известиями. Ему ведь совсем нельзя волноваться. Разве недостаточно того, что его жена и сын утоптали ему дорожку к могиле? И у меня совершенно не было желания им уподобляться.

Евгений Константинович будто прочел мои мысли, поэтому повторил еще более властно:

— Ты должна мне сказать, слышишь? Обещаю, что этот человек понесет заслуженное наказание. Даю тебе слово офицера.

— Даже если это Ромка? — вырвалось у меня.

Его рука под капельницей дернулась. Игла выскочила, и капли лекарства стали орошать пол.

— Даже если это Ромка, — эхом повторил полковник за мной. — Убери это.

Он опустил рукав пижамы и отвернулся.

Я закрепила иглу рядом с лекарственным флаконом и всерьез начала опасаться, как бы полковнику не стало хуже.

— Давайте я позову сестру, — предложила ему я и направилась было к выходу.

— Стой, — приказал он таким тоном, что ослушаться оказалось невозможно.

— Сначала обещай мне то, о чем я тебя просил.

Это была его победа над собой. Столько лет он выгораживал Генку и теперь наконец осознал, что сам же вырастил того морального урода, коим Генка являлся. Как престарелый Авраам, полковник готов был принести на алтарь справедливости и другого своего сына. Если потребуется. Если тот действительно виноват. Растить уродов он больше не хотел.

Я колебалась. Дверь внезапно открылась, и в палату в буквальном смысле слова влетел врач.

— Что вы делаете возле больного? — принялся кричать он на меня. — Ему нужен абсолютный покой. Шагайте к выходу, и побыстрее! И будете приходить в следующий раз только в положенное время и только с моего разрешения!

Тут же шустрый доктор переключился на пациента.

— Почему не дали лекарству докапать до конца? Будете нарушать режим лечения, положу под нож, имейте в виду!

Воспользовавшись ситуацией, я так и не дала никаких обещаний полковнику. И посчитала, что правильно сделала. Оказавшись за дверью, облегченно вздохнула. Теперь я и сама с ужасом думала: а что, если убийца Ромка? Если это так и полковник об этом узнает, его сердце не выдержит.

Зуйко на месте не оказалось. Видимо, строгий врач выгнал ее на улицу. Светлана ждала меня около машины.

— Ну как, все нормально? — с надеждой в голосе спросила она.

— Для тебя — может быть, — устало ответила я, проведя рукой по волосам.

А разве ей нужно что-либо иное? Она тут же окрылилась, как страус, размечтавшийся полетать.

— Ну тогда я пошла, — оскалилась она обрадованно, продемонстрировав ровные зубы, и еще более выпятила вперед два колеса, еле сдерживаемые блузкой.

Зуйко уже повернулась ко мне спиной, когда мой окрик остановил ее.

— Стой!

Прозвучало это совсем так же, как из уст полковника. Резко и безапелляционно. На лице, которое Светлана ко мне повернула, я прочла недоумение.

— Вчера вечером у тебя был клиент, любитель собак. Ты с ним спала?

Глаза Зуйко превратились в две большие плошки, а лицо вытянулось.

— Но как ты…

— Отвечай быстро! Спала или нет?

— Мне даже напрягаться с ним не пришлось. Три часа трепались. Побольше бы таких клиентов.

У меня на сердце потеплело.

— Свободна.

Облокотившись на машину и уронив голову на руки, я стояла некоторое время в неподвижности.

— Девушка, вам плохо? — обратился ко мне проходивший мимо светловолосый парень, остановившись.

— Мне хорошо, — успокоила я его. — Все в порядке.

Он еще долго оборачивался в мою сторону, уходя, а я стояла и отдыхала душой и телом.

Глава 11

Улица Павлова, 39. Как я и ожидала, ничего хорошего эта улица мне не предвещала. Все дома какие-то неказистые, будто вросшие в землю. Последнего прохожего я видела еще до того, как въехала на разбитый временем и машинами асфальт улицы Павлова. Честное слово, будто в другой мир попала. Место казалось мне зловещим, несмотря на то что я пыталась себя убедить, будто у меня просто разыгралась фантазия. И света в грязных окнах однотипных двухэтажных домов практически не видно. Возникало стойкое ощущение, что район заброшен.

Поежившись, я сделала заключение — пора останавливаться. Мужичонка, у которого я спросила о местонахождении нужного мне строения, махнул рукой вдаль и не очень внятно из-за не вполне трезвого состояния сказал, что номер тридцать девять находится в самом конце улицы.

К моему большому неудовольствию, никому не пришло в голову повесить таблички, обозначающие номера домов. Как мне показалось, конца улицы я достигла, поэтому самое время выйти из машины и попытаться обнаружить злосчастный тридцать девятый.

Только я открыла дверцу, как, откуда ни возьмись, с громким визгом и лаем появилась настоящая собачья свадьба, состоящая, по моим несмелым подсчетам, особей этак из двадцати. Все это собачье месиво неслось прямо на меня. Со вступлением на путь, ведущий меня к разгадке тайны убийства Ксении Даниловны, пришлось повременить, и я быстренько юркнула в салон.

Только когда лай самого громкого пса перестал достигать моего слуха, я решилась снова выйти из машины… Собаки, собаки, кругом одни собаки! Сколько можно! Заставив себя успокоиться, я приняла решение ни на что больше не обращать внимания и отправиться на поиски места встречи с автором анонимного письма.

По логике, нечетные номера домов должны располагаться слева от меня, по этой стороне улицы я и двинулась. И без того редких фонарей становилось все меньше и меньше. Теперь, для того чтобы хоть что-то увидеть, мне пришлось достать из сумочки фонарик и включить его. Погодные условия мне благоприятствовали — небо было чистым и ясным, к тому же светила полная луна. Но все равно, для того чтобы разглядеть цифры на домах, если таковые все же окажутся, этого было недостаточно.

Где же искомый дом? Может, я его давно миновала? Мои часы показывали уже десять минут десятого, а я все еще не нашла места свидания. И хоть бы одна живая душа встретилась мне на пути! Так нет же, будто все сидят в бомбоубежище, как при газовой атаке. Мрачная улица.

При создавшейся ситуации, наверное, просто пора зайти в любой подъезд, позвонить в первую попавшуюся дверь и выяснить наконец, где стоит тщательно скрываемый от глаз посторонних прохожих «павловский дом», как я его для себя окрестила. Но в этот момент на одном из строений я заметила табличку с цифрой тридцать один, висевшую на одном гвозде и грозившую вот-вот упасть. Я была недалеко от цели. Но самое интересное ждало меня впереди.