Книга Испанские каникулы - Елена Давыдова-Харвуд

Дома Джеймс побегал, почесал затылок и понял, что с таймшером его, как и положено, надули. И мы снова поехали в “Марриотт”, чтобы все там отменить, – благо сделать это можно было в течение двух недель…

По дороге оттуда Джеймс решил для поднятия настроения сделать крюк и проехать окольным путем по симпатичным окрестностям. Едем мимо плантации лимонов: от плодов деревья прямо ломятся, и под ними на земле тоже валяются лимоны – тоннами! Меня это расточительство просто убивает, особенно после того, как я недавно обнаружила на пачке лимонов, купленной в местном супермаркете, надпись: “Уругвай”. Мы после того случая фрукты и овощи стали покупать только в частных лавках в центре города – там все, как мы на всякий случай уточнили, было местное.

Интересно, что у лимонов и апельсиновых деревьев здесь бывает до четырех урожаев в год, и часто одно и то же дерево одновременно цветет и дает плоды. При этом запах их цветов мне так нравится, что я обычно могу удержаться и их не понюхать. А у испанцев для них так даже есть отдельное слово – azahar (по-русски, я думаю, мы называем их “флердоранж”). И в каждом городке можно увидеть целые аллеи и площади апельсиновых деревьев, причем высаживают их там исключительно из эстетических соображений – в сыром виде такие декоративные апельсины не едят. А вот англичане называют их “горькими” и тоннами вывозят в Великобританию, чтобы делать из них свой излюбленный мармелад.

Вот и Джеймс решил запастись на зиму апельсиновым вареньем, мармеладом то бишь. Насобирал таких апельсинов по всей округе, добавил к ним пару лимонов, – и теперь сутки мне на кухню лучше не заходить. Он там отделяет цедру и косточки от апельсиновой мякоти, заворачивает их в марлю, все особым образом отстаивает и кипятит; добавляет туда сахар и виски, а иногда и имбирь. Короче, я в процессе не участвую, а он в конце концов появляется оттуда счастливый и довольный: наш запас мармелада пополнился на год вперед. И я уж умолчу о том, что на кухне все, включая плиту, холодильник и стены, еще долго потом будет носить следы его кулинарных усилий.

Глава 59

Муравьи и мармелад. Отношение испанцев к соседям. Украинский черный пиар против русских. Жены русских богачей. Вечеринка “День Нептуна”

Приплетаюсь утром на кухню и вижу картину: к пятну Джеймсова мармелада на стене, которое я вчера не заметила, марширует цепь муравьев. Я чешу затылок и отправляюсь от конечной точки их маршрута к начальной: со второго этажа на первый, оттуда – на крыльцо и через дорогу к клумбе. Ничего себе, как они успели за одну ночь поработать! – и разведку осуществить, и информацией обменяться, и поход целого муравейника организовать… Вот и допускай Джеймса на кухню – теперь несколько недель придется этих муравьев от нашего жилища отваживать.

Днем пошел дождь, на улице тоскливо, и к нам в гости подтянулась Мари-Пепа. Болтаем с ней о том о сем, я интересуюсь, как испанцы относятся к людям других национальностей, и она дает мне небольшой урок географии и социологии. Начинает Мари-Пепа с того, что Испания граничит с Португалией, Францией и Марокко. И по ее словам, испанская провинция Галисия, например, имеет сильное португальское влияние, а местный диалект очень смахивает на португальский язык. Еще она говорит, что много португальцев приезжает сюда работать, потому что тут им платят лучше, чем дома. Ну а некоторые едут отдыхать: добираться до любого здешнего курорта им очень просто, и стоит все дешевле, чем в большинстве стран Евросоюза. А испанский язык им дается без проблем. Правда, местные посматривают на португальцев немножко свысока, так уж исторически сложилось.

К французам, говорит Мари-Пепа, здесь относятся по-разному. Франция у испанцев всегда вызывала двоякое чувство: для многих интеллигентов она была образцом для подражания со своей культурой, модой и цивилизацией вообще, а главное, с ее революцией и мечтой о демократии. У других же вызывала неприязнь: французы приходили сюда как завоеватели, и испанцы даже объединялись с ненавистными им англичанами против Наполеона. Но вообще отношения этих двух соседей еще запутаннее, чем может показаться: когда-то ведь они были одной страной… И потом, во время гражданской войны в Испании полмиллиона испанцев бежали во Францию, и часть из них там и осела. Я тут же вспомнила, как один француз мне рассказывал, что до сих пор у них есть области, где население одинаково хорошо говорит и по-французски, и по-испански. А Мари-Пепа сказала, что в самой Испании раньше было гораздо проще найти местного, говорящего по-французски, нежели чем по-английски.

К марокканцам в Андалусии относятся терпимее, чем в других провинциях; особенно образованные люди, понимающие, какое влияние мавры оказали на их культуру. Правда, мечетей здесь пока что немного, и женщин в парандже нам пока не попадалось…

Я в свою очередь рассказываю Мари-Пепе, что из бывших советских республик первыми сюда подтянулись украинцы и, по официальным данным, их сейчас в Испании порядка семидесяти пяти тысяч (с нелегалами, правда, гораздо больше). И что я как-то разговорилась с тетушкой из Одессы, и она мне рассказала, как они с дочерью сюда перебирались. Все, что ей потребовалось, – это получить испанскую туристическую визу и купить билеты на автобус в один конец. Этот самый автобус в Испанию приехал полным, с такими “туристами”, а обратно на Украину уехал набитым посылками родственникам от уже обосновавшихся тут украинцев. И все “туристы”, человек тридцать – тридцать пять, просто остались здесь со своими чемоданчиками, безо всяких легальных документов, и растворились в толпе. Тетушка, кстати, сейчас уже отлично устроилась, получила вид на жительство и работает где-то в Мадриде. А дочь ее учится в университете в Малаге.

Не так давно, правда, мне пришлось наблюдать и другую, довольно печальную картину. Сажусь в самолет, чтобы лететь в Москву, а прямо передо мной испанский полицейский сопровождает немолодую заплаканную женщину провинциального вида. Подводит ее к входу, следит, чтобы она в самолет зашла, и они прощаются. Видно, как ему ее жаль, но поделать он ничего не может и смущенно ей говорит: “Извини!” А она безнадежно машет рукой, бормочет по-испански: “Да я все понимаю!” – и отворачивается, чтобы снова не заплакать. И принудительно летит на Родину…

И тем не менее за последние год-два тут заметно прибавилось русских, и, по данным российского посольства, сейчас в Испании живет порядка сорока трех тысяч россиян. При этом их средний возраст – тридцать три года, и семьдесят процентов из них женщины. Интересная такая статистика, если задуматься…

А как-то мне рассказали забавную историю. Оказывается, украинцы, освоившиеся здесь раньше и уже наладившие кое-какие связи с местным населением, почувствовали со стороны вновь прибывающих русских угрозу конкуренции и занялись простонародным черным пиаром: распускают слухи, будто все русские – бандиты и воры и что им нельзя доверять ни свой дом для уборки, ни детей. А это как раз основные виды работ, на которых тут заняты сами украинцы. Глупо как-то все это звучит, но похоже на правду…

Из состоятельных русских здесь много молодых женщин с детьми: их мужья зарабатывают где-нибудь в Москве или Екатеринбурге, а жен и отпрысков своих держат от греха подальше: где и с экологией все в порядке, и где угроза их похищения и всяческого шантажа ничтожно мала. А дети их заодно получают начальное образование наравне с детьми европейцев и лет с семивосьми уже отлично болтают и по-испански, и по-английски (если их отдадут в дорогую и престижную английскую школу, конечно). Мамашкам их, правда, делать тут особенно нечего, разве что возить этих самых детей на учебу и за прислугой присматривать. Ну и выпивать, понятное дело, в компании других таких же мамашек.