Книга Суровая нежность - Моника Маккарти

– Маккей говорил, что вы знали друг друга детьми?

Хелен краем глаза взглянула на Магнуса, удивившись, что он упомянул об этом. Ее не удивило, однако, что он представил это как нечто давнее и незначительное. Он больше не ерзал, но сидел неподвижно, как один из тех загадочных стоячих камней друидов.

– Да, – осторожно отозвалась она. – Хотя мы были уже не дети. Магнусу стукнуло девятнадцать, когда мы познакомились.

– Гм, – пробормотал король. – Могу представить, что ваши братья были не в восторге, когда узнали о вашей… э… дружбе.

В этот раз она не осмелилась взглянуть на Магнуса, боясь увидеть в его глазах обвинение. Хелен прекрасно помнила, как отреагировал ее брат. И она тоже – отвергнув его предложение руки и сердца.

Она покачала головой, в груди кольнуло.

– Вы правы, сир. Вражда была еще слишком свежа в их памяти.

Магнус ничего не сказал, и само его молчание прозвучало как осуждение.

«Сегодня я поступила бы по-другому! – хотелось закричать ей. – Только дай мне шанс».

Но он не взглянул на нее.

По-видимому, почувствовав ее неловкость, Брюс сменил тему:

– Да, ну что ж, вражда и старые союзы – все это в прошлом. – Он улыбнулся. – Я, не имея возможности покидать свои покои, время от времени наблюдаю в окно за тренировками. Ваш брат Кеннет – искусный рыцарь.

Хелен почувствовала, как сидящий рядом Магнус напрягся. Ей было известно, что в последнее время они с Кеннетом часто состязались друг с другом, но замечание короля тем не менее доставило ей удовольствие. Она гордилась братьями и своим кланом.

– Да. – Она кивнула. – В Барра-Хилл Кеннет удерживал тысячу мятежников с двумя сотнями своих людей, расставив лучников вдоль стен. – Внезапно она осеклась, сообразив, что говорит. Спеша осыпать похвалами Кеннета, она совсем забыла, что «мятежниками» были люди Брюса.

Король увидел ее лицо и рассмеялся, нежно потрепав по руке.

– Ничего, ничего. Я не обижаюсь. Ваша преданность брату делает вам честь. Я хорошо помню то сражение, хотя не знал, что там командовал ваш брат. Если бы все люди Бьюкена использовали такую тактику, худо пришлось бы нам в тот день.

Плечи Хелен обмякли от облегчения.

– Он воспитывался у Росса? – поинтересовался король.

Хелен недоумевала, отчего это король вдруг так заинтересовался ее братом.

– Да, оба моих брата там воспитывались, такова традиция нашего клана.

– Так вы и узнали Уильяма Гордона.

Она оцепенела, нервно взглянув на Магнуса. Но он никак не дал понять, что этот вопрос взволновал его.

– Да. Кеннет с Уильямом были молочными братьями. Я знала о нем, но не его самого. Кеннет, бывало, частенько рассказывал об их проделках. – Она невольно улыбнулась воспоминаниям. – Хотя, уверена, я слышала лишь о малой их части. Они с самого начала были как братья. Наши деды вместе сражались в последнем крестовом походе, и эта дружба перешла к последующим поколениям. Правда, сомневаюсь, что ей всегда были рады. Граф Росс пришел в ярость, когда они устроили пожар у него в конюшне, стряпая некую смесь по рецепту из дневника моего дедушки. Он считал себя кем-то вроде алхимика.

И один, и второй замерли, словно она сказала что-то важное.

– Смесь? – осторожно переспросил король.

Хелен пожала плечами.

– Сарацинский порох, но ничего у них не вышло. Дневник сгорел в огне, и Росс заставил их пообещать больше никогда не «химичить». – Она подмигнула. – Но не думаю, что они послушались.

Король переглянулся с Магнусом, и до Хелен дошло, что уже много времени. Полуденная трапеза началась, а ей еще надо переодеться. Уилл опять рассердится на нее, и на этот раз не без причины.

Она встала.

– Мне пора.

Король остановил ее.

– Что насчет завтра?

Ее губы дернулись.

– Не думали же вы, что я забуду? – улыбнулся Брюс.

– Едва ли, – сухо отозвалась Хелен. Он просил ее об этом каждый день уже целую неделю. – Завтра можете погулять во дворе. Час, не больше.

Брюс рассмеялся.

– Пожалуй, я бы предпочел вернуть того старого попа. Он куда меньший тиран.

Хелен мило улыбнулась.

– Он рвется еще раз пустить вам кровь, так что если хотите, чтоб я…

– Нет! Час, не больше, обещаю. Ваш верный слуга позаботится об этом. – Он гневно зыркнул на Магнуса. – Хотя, насколько я помню, ты давал клятву мне.

Магнус и глазом не моргнул.

– Я строго слежу за исполнением инструкций леди Хелен, чтоб было перед кем исполнять эту клятву.

Король покачал головой.

– Два сапога пара.

Хелен про себя вздохнула. Да, это так. Почему же Магнус этого не видит?

– Что ж, стало быть, я в меньшинстве. – Король хмуро посмотрел на нее. – Но я не сдамся. Я прекрасно себя чувствую и к концу недели намерен окончательно встать с этой кровати. Мы и так уже чересчур задержались с отъездом и засиделись у вас в гостях.

В груди кольнуло. Они не могут уехать, ведь она еще не убедила Магнуса дать ей второй шанс.

Но возможно, его никогда не убедить. Наверное, она обманывается. Быть может, страсть, которую она почувствовала за бесстрастной маской, ей просто почудилась, и она выдает желаемое за действительное. Возможно, все эти годы она была права, и он не испытывает к ней никаких чувств.

Сердце защемило. Неужели? Неужели он больше не любит ее?

Нет. Просто Магнус непоколебим как скала и упрям как мул. Он сдерживается из-за ее родных и ее брака с Уильямом. Как же ей втолковать ему, что любить ее – вовсе не означает предавать друга.

Тем не менее обескураженная, Хелен попрощалась и вышла. Она закрыла дверь и уже спустилась на несколько ступенек, когда услышала, как дверь снова открылась.

– Хелен, постой.

Сердце радостно ёкнуло. Она повернулась. Большое тело Магнуса на верху лестницы закрывало свет, и воздух вдруг сделался тяжелым и теплым. Казалось, он занял собой всю лестницу. Она остро осознала, как тут тесно. Если она чуть наклонится вперед, ее грудь коснется его…

Хелен покраснела.

Словно прочитав ее мысли, он отступил назад и втянул ее обратно в маленький коридор.

– Спасибо, – сказал он, – за все, что ты сделала для короля. За лекарства, за еду, за эль. – Он поднял кубок, который она только сейчас заметила.

Ее чувства были заняты другим. Нос – теплым, острым мужским запахом. Глаза – колючей щетиной на подбородке и широкой мускулистой стеной груди прямо перед ней. Вкус – воспоминанием о его поцелуе, а уши – резкостью дыхания.