Книга Про психов - Мария Илизарова

– Нет, не хочу, я только его люблю!

– Как скажешь, выбор за тобой. Кать, ну ты как? Решилась? – Актриса торопится: свечки догорают, время общения с мертвыми заканчивается.

– Ой, ну не знаю, писателей этих ваших не хочу, маму страшно. Не буду я спрашивать. И так все понятно: мама твоя сказала – ЖИВИ, – мне это тоже подходит.

Потом долго лежат в темноте, каждый думает о заданных вопросах и ответах. Пытаются понять скрытые смыслы сказанного, запоздало поражаясь тому, что в двадцать первом веке чайные блюдца все еще пишут на листах ватмана.

Пауза

Перед глазами Косулина возникает кусок пупырчатого желтого дивана. Где я? В кармане брюк вибрирует мобильник, тщетно пытаясь связать с внешним миром.

Внешний мир не позволял Косулину сбежать, волею реальности возвращал к наличному бытию мужчины среднего возраста, счастливая (как теперь казалось) жизнь которого рухнула. Жене хотелось новизны, сексуальной любви, возможно, ей очень хотелось денег, просто денег или счастья, просто счастья. А Косулину тоже всего этого хотелось, конечно, но не настолько и не сейчас.

Признаться, Косулин в счастье не верил, жарко нападал на Аристотеля и его подпевал (человек создан для счастья, как птица для полета, – что за нелепица?). Был убежден, что идея счастья погубила множество хороших людей. Что за счастье такое? Постоянное ощущение или мгновение? В чем оно измеряется? Не выдерживает человек счастья – потому что не создан для него. Потому что – живой, а живым всегда неймется: холодно, жарко, голодно, одиноко, хорошо. А счастье выдумали идиоты, не признающие человеческой природы. Вечно умники всякие пытаются зафиксировать бытие, обкорнать, упростить. А оно не поддается – изменяет, как последняя блядь.

Он постоянно замечал людей в этой ловушке: я несчастлив, а ведь достоин счастья. Все равно, что вакуума желать. И терпеливо исследовал – что для них счастье сейчас. Что раньше было. Какие они счастливые, эти пойманные на крючок дурацкой чужой идеи?

И пришел к выводу, что толком не знает никто. Просто потому, что живы, меняются постоянно, каждую минуту. А поиски счастья как бы для оправдания изменений выдумывают. Все равно как если бы дерево оправдывалось идеей климата за то, что почти умирает зимой, а потом воскресает весной.

Он смотрел, как на экране прыгающего телефона светится слово «жена», и никак не мог вспомнить, почему он всегда записывал в телефонную книжку не имена, а роли: жена, мама, папа. Оказывается, эти роли не вечны. Жена запросто может перестать быть женой и стать просто Лидой. Незнакомой волнующей Лидой, которая теперь не его родная «пусечка», а коварная и чужая спутница короля турецких батареек. Чем больше он смотрел на телефон, тем гаже себя чувствовал. Ярость пополам с бессилием и страхом – жесткий коктейль. Лучше бы налили только злости, тогда б он выжил.

Он сотни раз слышал от своих клиентов про измену. Он мог читать курс лекций: как выжить после того, как вы узнали про измену. Мог написать книжку про психологию развода. Он доподлинно знал, как мучительно все будет потом, как навек принятые вечером решения рассыпятся в прах утром, как невозможно быть интеллигентным человеком, когда боль разрушает сердце, как будет ее хотеться, а – нельзя. Он знал, что поражен в самый центр своей мужской сущности. Ему предпочли другого мужика… Убить бы…

И все-таки мы, так хорошо и давно знавшие Косулина, были удивлены. Он так и не ответил жене. Не ответил матери, звонившей трижды. Выпил на желтом диване две чашки гостеприимного Агниного кофе, посидел с часок в Интернете. И провернул трюк, который проворачивал всегда, когда не было другого выхода. Стал сам себе психотерапевтом.

– Что ты чувствуешь? Что ты хочешь сделать прямо сейчас? – спросил Косулин-психолог.

– Хочу притащить ее домой, оттаскать за волосы, трахнуть без всяких сантиментов, а потом выгнать на мороз голой, – признался Косулин-клиент.

– Хм, похоже, ты очень злишься…

– Я в жуткой ярости: еще немного, и меня накроет! Не хочу загонять это внутрь…

– Представь ее лицо. Как именно ты хочешь причинить ей боль?

– Не знаю… за волосы оттаскать, как блядь деревенскую. По жопе надавать, как маленькой.

– Не стоит. Она уже взрослая женщина. По жопе? Решил все слить в секс?

– Да уж… В этой истории много секса. В моих фантазиях они просто не вылезают из постели, трахаются и трахаются… как спятившие кролики.

– Завидуешь?

– Признаю, хоть и стыдно.

– Что с твоей злостью?

– Теперь страшно стало. Я не знаю, что делать. Такой расклад не входил в мои планы! Я собирался жить с ней долго и счастливо и умереть в один день. Это так неожиданно… Почему сейчас?

– Не знаю, почему. Разбираться надо. Ты же профи, мужик. Сейчас у тебя стадия шока, твои действия неадекватны и разрушительны. Нужен какой-то выход, пауза…

– Пауза? Хорошая идея! Может, сбежать, сбежать к черту?

– Так, дорогой, все реально: виза у тебя есть, отпуск взять за свой счет и сбежать куда глаза глядят, на несколько дней хотя бы. Подумать толком.

Идея сбежать так воодушевила Косулина, что он загадал поехать туда, куда удастся купить ближайший и недорогой билет. Выпала Прага. 199 евро, вылет в три часа ночи, сегодня. То что надо! У него вагон времени. Главное, не испугаться и не потерять контроль. К черту – он его уже потерял.

Даже весело и молодо! В конце концов, он почти свободный мужчина, хоть и несчастный. Измена развязывает руки и все остальное тоже.

Агния, светлая боттичеллиевская Венера, выпорхнула из душа. Она соблазняла его. Да и он был не против. Но это будет нечестно, стыдно и очень глупо. Не сейчас.

Агния внимательно выслушала «план Барбаросса»: укрыться, улететь, сообщить дочке, что все ок – папочка рулит, мамочка отдыхает. В Праге погулять, продумать все варианты: возвращать или отпускать, предлагать семейную психотерапию или устроить настоящую мужскую разборку с эффектной потерей человеческого достоинства и риском уголовного преследования? Сейчас главное: не стать жертвой. Запутать, навязать свою игру, не терпеть этих убийственных для брака «мне надо подумать, а пока мы поживем вместе и прощально круто потрахаемся». Сбежать из Москвы! Как Кутузов, сдав врагу квартиру и детей на время.

Агния план поддержала, даже подумала: «Может, вдвоем?» – но Косулин не предложил, а она интеллигентно промолчала. Только сварила еще кофе с кардамоном.

Косулин побрился. Начистил перышки в дорогу, написал с агниевского телефона понятное объяснительное письмо дочери. Как настоящий шпион, просил понаблюдать за обстановкой (на войне все средства хороши). Потом поставил блок на входящие номера жены и тещи, написал матери эсэмэску с просьбой помочь с Илюшей, пока он уедет в срочную командировку. (Война войной, а папой он быть не перестал.) И тоже заблокировал ее номер. Чтоб с ума не сводила.