Книга Сарматы. Победы наших предков - Сергей Нуртазин

Когда Кауна пришла в сознание, Горд, как участник погони, лично вручил меч девушке. Его лезвие должно обагриться кровью еще одного преступника. Неотомщенным оставался главный виновник гибели ее матери — сиракский родовой вождь Намген.

Но чем дальше они удалялись от Рима, тем меньше вспоминалось прошлое и больше думалось о будущем. Дорога приносила новые ощущения. Осень еще не успела в полной мере коснуться Италики, небо было прозрачным, поля зелеными, а цветы источали дурманящий аромат. Акации, лавры, стройные кипарисы, миртовые деревья, розмарины, росшие вдоль дороги, многочисленные ухоженные виноградники, виллы, латифундии и таверны радовали глаз. Радовала и сама дорога. Римские императоры уделяли достаточно внимания их строительству. Дороги — кровеносные сосуды империи. По ним быстро перебрасывались войска, доставлялись сообщения и перевозились товары. Дороги говорили о благополучии Рима и строились основательно, на века. Ровно выложенные из камня, снабженные сточными канавами, мостами и мильными столбами с указателями расстояния до Рима, ближайшего города или селения, они приносили путешественникам удовольствие.

Неблизкий путь боспорцев и сарматов пролег через Кампанию, где ехавший с ними на службу Квинт успел навестить в Помпеях свою семью. Он не знал, что больше не увидит родные лица. Не знал он и того, что через тридцать с лишним лет род Меллиниев прекратит свое существование, погребенный под пеплом Везувия.

Достигнув Бурундзия, путешественники сели на корабли и, миновав Ионическое море, прибыли в Аполлонию. Отсюда дорога, проложенная через Македонию и Фракию, вела их в Нижнюю Мезию. В неизвестное будущее…

Часть третья

ИСХОД

Глава первая

И вот, построившись походным порядком, они выступают…

Тацит

Прошагала по земле холодной поступью зима и ушла в Гиперборею — легендарную северную страну греческих мифов. Следом, оседлав теплые ветры, прилетела весна. Она же принесла новые вести. Горд, посланный еще осенью через Ольвию и земли роксолан в стан Евнона, вернулся. Нижние аорсы согласились оказать помощь Котису в случае войны с Митридатом. Кроме приветов от Евнона, Донаги и племянников, Горд привез сообщение, одинаково порадовавшее и опечалившее Умабия. Его жена Торика, дочь царя Фарзоя, родила ему сына, но, слабая здоровьем, слегла. Даже любя Кауну, он не мог безучастно относиться к той, что стала ему женой и дала жизнь наследнику. Кауна понимала его чувства и всячески поддерживала.

Приходили новости и из Рима. Была среди них и особо важная. Нарцисс дождался своего часа. Мессалина воспользовалась тем, что Клавдий отлучился в Остию, чтобы лично наблюдать, как проходит строительство нового порта, сочеталась браком с ранее разведенным Гаем Силием в присутствии высокопоставленных свидетелей, давая понять, кто новый император. Заговорщики, в большинстве своем любовники Мессалины, были готовы к действиям, но и Нарцисс не дремал. Зная о нерешительности Клавдия, он тут же послал гонца в Остию и повелел преторианцам схватить заговорщиков, указанных в свитке Харитона. Узнав об этом, Мессалина поспешила в Остию с надеждой умилостивить императора и повлиять на его решение. Ей не повезло. К тому времени, когда она достигла Остии, Клавдий уже находился в Риме. Мессалину доставили в Вечный город. Последним прибежищем супруги императора стали Сады Лукулла, а утешительницей — ее мать Домиция Лепида. Мать и дочь использовали последнюю возможность добиться милости и написали Клавдию письмо. Будучи пьяным, император отложил решение вопроса на утро. Но мог ли Нарцисс, потративший столько сил на устранение Мессалины, допустить это? Пользуясь тем, что разум императора затуманен вином, он поспешил исполнить задуманное. В Садах Лукулла встретила Мессалина свой последний час. Ее место заняла племянница Клавдия — Агриппина. Этому посодействовал ее бывший любовник и один из главных советников императора вольноотпущенник Паллас.

Новость важная, но она не могла повлиять на то, чему предстояло свершиться.

* * *

Весна… Пора цветения и продолжения рода. Для земледельца это время пахоты и сева, для степняка — время перекочевок, а для воина? Воин готов биться в любое время, на то он и воин, но все же легче воевать, когда ноги не вязнут в снегу и грязи, не промокает одежда, ветры не сковывают холодом тело, а кони имеют под ногами молодую сочную траву. Вот и римское войско с наступлением весны стало готовиться к войне с Митридатом.

Умабий провел не один день в римском военном лагере, расположенном неподалеку от побережья, и ежедневно восхищался порядком, дисциплиной и слаженностью действий в легионе. В этом состояла сила Рима. Все в войске римлян было продумано до мелочей, каждый легионер знал свое место. Вот и сейчас, когда пришел час погрузки, они, четко выполняя команды, без суеты поднимались по сходням на палубы кораблей. Умабий не без зависти созерцал эту мощь. Он наблюдал, как обучались на поле эти воины и на что способны их когорты. Такая сила могла сломать любую другую. И по сию пору ломала. И все же редко, но поражения бывали, а значит, силе этой можно противостоять. Не раз сармат задумывался, что же будет, если такое войско вторгнется в земли аорсов? Смогут ли римляне поработить свободолюбивый народ? И сам себе отвечал: «Нет!» В Великой Степи такому войску успеха не добиться. Уже пытались. Персидский царь Дарий привел в степи семисоттысячное войско, чтобы покорить скифов, но ушел, так и не добившись желаемого, потеряв при этом большую часть своих воинов. Не смогли добиться полной победы и непобедимые фаланги Александра Македонского, решившего поставить на колени степные племена массагетов, а Кир Великий и вовсе поплатился своей головой. И скифы, и массагеты пользовались давно испытанным приемом ведения войны против превосходящих сил. Бескрайняя степь позволяла отступать и наносить противнику урон внезапными наскоками, неся при этом незначительные потери. У степняков имелись выносливые лошади, на которых они могли быстро оставлять врагов далеко позади, а затем — возвращаться и нападать. Разве способен даже самый острый меч разрубить реку? Нет. Римлянам не одолеть сарматов в степи, но кое-чему у них можно поучиться. И учились. Прежние сражения сарматов с римскими когортами побудили степняков к созданию тяжелой конницы. Многое могли перенять от кочевников и римляне. Война принуждала учиться. Только зная слабые и сильные стороны противника и находя способы противодействия, можно побеждать. Но учит не только война. Умабий покинул Рим, терзаемый многими вопросами. Все чаще задумывался он о том, что видел в Вечном городе, прилаживал осмысленное к Степи. Во время пребывания в Риме Умабий завел с Котисом разговор о Клавдии. Царевич поведал о жизни императора, а в конце произнес: «Подумай, чему можно научиться у этого старика. Что можно взять от его мудрости. Кто знает, может, и нам когда-то придется править своими народами». Умабий думал. Как мог болезненный Клавдий управлять империей? Или под его слабосилием и тщедушностью прятался до времени наделенный волей и умом правитель? Не благодаря ли этому ему удалось сохранить жизнь при Августе, Тиберии и Калигуле? Задумывался Умабий и о том, смог бы он, пересиливая свои слабости, править? Слабости не телесные, с такими в Степи вождем не станешь, а иные, спрятанные внутри человека…