Книга Путь Грифона - Сергей Максимов

– А уж своим-то здоровьем хвастаться – и вовсе верх безумия, – подхватил Сергей Георгиевич, пожимая руку Нафталия Ароновича.

– Мудрый человек… Слышал, что тоже пришлось страдать… Под смертельным приговором, слышал, ходили, – он так и сказал «смертельным приговором». – Чего это я, – вдруг точно спохватился Френкель, – всё спрашиваю и спрашиваю. С детства язык до коленки… За что и страдаю. Слушаю вас. Присаживайтесь…

– Спасибо, – поблагодарил генерал, знавший, что как раз болтливостью его собеседник никогда не отличался. – Запрос мой вы получили. Что ещё спрашивать? Не могу же я у вас спросить, в каком полку служили?

Френкель искренне рассмеялся:

– Хорошая шутка.

Единственный полк, в котором, по слухам, пришлось ему служить, был полк, сформированный из одесских налётчиков для защиты Одессы от петлюровцев. Расстрелянный красными как полк дезертирский, за оставление позиций. Вместе с командиром полка – Япончиком…

Френкель встал, опираясь на тяжёлую трость, прошёл к столу и забрал с него какую-то бумагу. Вернулся к Суровцеву. Не выпуская из рук лист бумаги, проговорил серьёзно:

– Всё просто решилось. Железнова Мария Павловна. Одна тысяча девятнадцатого года рождения. Отец… Мать… Осуждена и так далее… Расконвоирована… Можете получить, – положил он справку на стол. – Хотите, доставим – куда укажете.

– Спасибо, – поблагодарил Суровцев.

– Всегда пожалуйста. Что у нас в Генштабе слышно о создании железнодорожных войск? Или довоюем без реформ?

Суровцев быстро пробежал глазами справку. Аккуратно сложил её и спрятал в нагрудный карман гимнастёрки. Лишь потом ответил:

– Верховный главнокомандующий не является сторонником переподчинения вверенных вам подразделений Наркомату обороны. Как и Наркомату путей сообщения. Что касается практики строительства железных рокад в прифронтовой полосе, подобных той, что вы осуществили под Сталинградом, а теперь в районе курского выступа, то смею вас уверить – ничего подобного в военной истории просто не было. И вряд ли когда-нибудь ещё будет. Генеральный штаб отдаёт себе отчёт в масштабах и в качестве выполненных работ. Потом нам предстоит столкнуться с тем, что европейская железнодорожная колея меньше колеи отечественной. У них она меньше на восемьдесят девять миллиметров. Думается, без работы вашего управления успешно выполнить задачи наступления в Европе будет просто невозможно. Немцы позаботятся о разрушении железнодорожного полотна своих дорог.

– Простые тёплые слова мужественного человека, а сколько радости измученному сердцу, – чуть ли не растроганно проговорил Нафталий Аронович.

Он опять с усилием поднялся. Подошёл к письменному столу. Сделал пометку карандашом на маленьком листке бумаги, который тут же положил в карман гимнастёрки старого образца, с петлицами вместо погон. Руководство его управления вместе со своим начальником точно не спешило переодеваться в новую форму одежды. Приказ НКВД СССР № 130 от 10 марта 1943 года уже регламентировал соотношение прежних специальных званий со званиями новыми. Всегда и ко всему готовый, бригадный инженер Френкель оказался психологически не готов стать генерал-лейтенантом инженерных войск.

– А что, Колчак действительно отложил на чёрный день так много золота, что оно не вмещается даже в чемодан? – вдруг спросил Френкель.

Нельзя сказать, что слова корпусного инженера сильно поразили и удивили генерал-лейтенанта Суровцева. Но такая осведомленность была более чем просто не приятной. Хотя чему удивляться с кругом связей и знакомств этого человека! Да и утечкой информации это нельзя было назвать. Информация циркулировала в замкнутом пространстве НКВД. Было ясно другое: готовясь к встрече, они оба узнали друг о друге всё, что только могли узнать.

Биография Суровцева была сложна и запутанна, но с таким количеством белых пятен, изгибов, перепадов, кардинальных поворотов, какие случались в биографии Френкеля, её нельзя было даже сравнивать. «Сын турецкого подданного» к началу революции имел законченное образование строителя, полученное в Германии. К началу революции и Гражданской войны за его плечами был немалый опыт спекуляций на бирже. А ещё руководство и контроль над контрабандой западного оружия, украинской пшеницы, колумбийского кокаина и русского леса.

Увернувшийся в отличие от своего компаньона Мишки от красноармейской пули, он не задержался на революционном берегу. Но, точно переведя дух на буржуазном турецком берегу, во время НЭПа он снова оказался в России. Чтобы арестовываться. Сидеть в тюрьме и лагере. Приговариваться к расстрелу. Реабилитироваться и снова арестовываться. Чтоб затем уже самому карать и миловать, руководить лагерями, строительством крупнейшего канала и прокладкой железных дорог.

Готовясь к встрече, Суровцев знал, что накануне возвращения Френкеля из Турции с ним вёл долгие переговоры такой «ветеран» отрядов одесской самообороны, как Блюмкин. Что даже породило устойчивое мнение, что якобы Френкеля завербовала советская разведка. Что не могло быть правдой. Потому как, когда человеку за рубежом страны предлагают сотрудничать с разведкой, его и оставляют за границей. И молчат об этом. Что предложил ему убийца немецкого посла Мирбаха, если Френкель не остался в Турции, не поехал ни в Берлин, ни в Париж, а вернулся в Одессу? Что-то же предложил? А если добавить, что в это же время Блюмкин активно контачил с Троцким и с Сиднеем Рейли, то читатель может сам додумать, какие мотивы и какая разведка маячили за спиной Нафталия Ароновича. Только английская разведка и тогда, и теперь столь сильна, что без труда может дотянуться до чужих миллионов даже в швейцарских банках. Конечно, не без помощи еврейской диаспоры.

И не на этот ли факт обратили внимание новоиспечённого миллионера, когда подталкивали в сторону советской России, в которой существующая власть опять нуждалась в революционной корректировке. Где опять требовались люди, способные наладить приём оружия и надёжный канал нелегального вывоза из страны ценностей. Да и просто хлеба… НЭП к тому же позволял наладить производство собственной контрабанды прямо на одесской Арнаутской улице, чтобы не тратиться на расходы по доставке.

При всех различиях была в биографиях Френкеля и Суровцева одна общая похожая доминанта. Точно так, как заграничные миллионы Френкеля делали бессмысленным и расточительным его расстрел, отечественные миллионы спрятанного колчаковского золота сохранили жизнь Суровцеву. В случае их смертей обрывалась сама нить к немалым ценностям. А так всегда оставался шанс получить к ним доступ.

Френкель не был бы Френкелем, если бы прошёл мимо хотя бы смутных и непроверенных слухов о каком-либо золоте. А тут золото, которое кто только ни искал в прошедшие годы.

– Я ещё до революции был миллионером, как вы, наверное, знаете, – точно оправдывался Нафталий Аронович. – Можете спросить у товарища Сталина, если мне не верите. Ответьте мне как миллионер миллионеру. Не жалко отдавать?

– Как можно жалеть то, что никогда мне не принадлежало? – искренне удивился Суровцев.