Книга Гиллеспи и я - Джейн Харрис

Между тем Нед и Сибил продолжали играть в «пятнашки». В какой-то момент он сгреб ее в охапку и закружил, притворяясь, что спотыкается под ее весом. К моему удивлению и радости, девочка засмеялась.

— Посмотрите на Сибил, — пробормотала я.

Но Энни только устало потерла лоб.

— Когда вы думали возвращаться, Гарриет? Скоро уже начнет темнеть.

Помнится, мы и раньше говорили о том, чтобы летом пожить тут вместе, но нельзя сказать, чтобы это обсуждалось всерьез. Мы знали, что Энни мечтает снять домик у моря или вернуться в Кокбернспат, если в августе съедут жильцы — об этой возможности по секрету сообщил Педен. Видимо, Мерлинсфилд ее не прельщал. Я уж точно не была в обиде, что бы там ни утверждал мистер Брюс Кемп в своем жалком опусе «Скандальные истории шотландского правосудия», опубликованном в этом году. Я упоминаю об этой книге в первый и в последний раз, поскольку ее автор только обрадуется лишнему вниманию, но между делом замечу, что один рассказ в ней — не более чем бездарная выдумка напыщенного озлобленного типа, у которого не в порядке с головой.

Однако я снова отвлеклась. Порой люди раздают приглашения направо и налево, будучи твердо уверены, что их не примут. «Прошу вас, зайдите на чай», — говорим мы. «Да, непременно», — отвечают нам. Но оба собеседника знают, что этого никогда не случится.

11

А теперь я перейду к описанию тяжелых событий — событий, воспоминания о которых спустя годы вызывают у меня мучительную боль в груди. Немало написано и сказано о том, что произошло четвертого мая тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, в этот теплый и дождливый день. Поскольку существуют практически дословные изложения этой истории — например, в серии «Знаменитые судебные процессы», — я воздержусь от ненужного смакования подробностей. Тем не менее до этих пор у меня не было случая представить свою версию произошедшего, и, полагаю, мой рассказ может удовлетворить любопытство читателей.

Четвертого мая была суббота, и я почти все утро провела в городе в посудном отделе универсального магазина «Петтигрю энд Стивенс». В старом серванте в Мерлинсфилде сохранился кое-какой разрозненный хрусталь — выщербленный и мутный. Привести его в порядок было решительно невозможно, и я решила прикупить немного бокалов и стаканов — для себя и на случай приема гостей.

Погода стояла солнечная и теплая; в воздухе пахло летом. Изначально я не собиралась навещать Гиллеспи. Однако, заказывая доставку своих покупок, случайно заметила среди уцененных товаров элегантный сервиз — позолоченный изнутри, с полным набором тарелок, блюд, соусниц и прочих мелочей. Нед и Энни до сих пор пользовались старым выцветшим фарфором, который я видела еще год назад, когда впервые пришла в гости. В семье вечно не хватало чашек и хлебных тарелок, и, повинуясь внезапному порыву, я купила обеденный сервиз и попросила отправить его по адресу Гиллеспи. По пути домой я решила предупредить Энни, чтобы на следующей неделе ждала посыльного.

Я выпила чашку чая в кафе и, поскольку день выдался чудесный, пошла пешком до Вудсайда. Примерно в половине третьего, приближаясь к дому номер одиннадцать, я заметила впереди две фигурки — Сибил и Роуз, спешащие в сторону Карнарвон-стрит. Зрелище меня не удивило: Энни по-прежнему считала Сибил нормальной девочкой и отпускала младшую сестру с ней гулять. Новую горничную Энни так и не наняла, поэтому в хорошую погоду — вопреки недовольству Неда — отправляла дочерей в сквер на Квинс-Кресент, а сама хлопотала по хозяйству. Все привыкли видеть девочек на улице или в сквере, и когда они скрылись за углом, я тут же о них забыла.

Нед в тот день тоже ушел из дома, около часа пополудни. Энни точно не знала куда. Про себя я задумалась, означает ли ее неведение, что их союз дал трещину. В супружеской жизни иногда наступает время, когда муж с женой не интересуются делами друг друга. К моему приходу Энни убирала в холле, сняв коврики. От ее метлы, как говорил Нед, «пыль стояла до потолка». Не желая долго стеснять ее своим присутствием, я сообщила, что в понедельник придет доставка из «Петтигрю». Мне казалось, что Энни обрадуется новому сервизу, но она восприняла известие чуть ли не с раздражением.

— Вы очень любезны, — сказала она. — Но это чересчур.

— Он был со скидкой, — ответила я. — Да и вообще, что тут такого?

Энни взмахнула метлой.

— Я не возражаю, что вы все время угощаете девочек, но сервиз мы принять не можем. Прошу вас, прекратите покупать вещи нам с Недом.

— Возможно, он будет не против.

— Нет, думаю, он согласится со мной — вы не должны на нас тратиться.

— Хорошо, если сервиз вам не нужен, я узнаю, можно ли отменить заказ.

— Прошу вас, Гарриет, не обижайтесь. Вы незаслуженно добры к нам. Не хочу показаться грубой или неблагодарной, но…

— Что вы! Вы совершенно правы. Глупо было покупать без спросу. Пожалуй, я не буду отказываться от покупки, попрошу доставить сервиз в Мерлинсфилд. Там не помешает приличная посуда.

— Замечательно. А теперь, если не возражаете, я продолжу уборку. — Она указала на кучу пыли и перевернутые коврики.

— Позвольте вам помочь! — воскликнула я и, несмотря на ее возражения, надела свободный передник и взялась за совок.

Поначалу мы работали молча, но затем Энни начала расспрашивать меня, как часто бывало, о жизни в Лондоне и о том, нет ли у меня знакомых холостяков. Убедившись, что ни один англичанин не вызывает у меня романтических чувств, она перешла к сути.

— Как долго вы планируете оставаться в Глазго? Ведь Лондон — ваш дом. Думаю, если бы вы познакомились там с достойным джентльменом — не обязательно молодым, быть может, вдовцом…

— Энни, милая, простите, что перебиваю, но уверяю вас, ничего подобного не произойдет. К чему мне достойный вдовец? Для этого нужен интерес к мужчинам, у меня же его нет.

— А как же брак?

— Боже милостивый, нет! — рассмеялась я. — Я никогда не покорюсь мужчине, ни физически, ни духовно. Мужчины мне нравятся исключительно платонически. Например, вы знаете, что мне интересны работы Неда, но не более того. Роман с мужчиной меня не привлекает.

— О! — сказала Энни. Я не видела ее лица, но она как будто повеселела.

— А почему вы спрашиваете? — поинтересовалась я.

— Да просто так, — ответила Энни и наклонилась за метлой.

Тем не менее натянутость между нами исчезла.

В ближайшие полчаса мы подметали, затем я помогла ей отнести коврики во двор. Стояла прекрасная майская погода, и вездесущий смог таял на солнце. Мы выбивали коврики на металлической ограде, вздымая клубы пыли. Прохожих почти не было; на Стэнли-стрит всегда безлюдно, здесь можно встретить только ее обитателей, иногда торговцев и редких прохожих, срезающих путь. У дома напротив какой-то пес обнюхивал стоящую телегу, пока кучер дремал на козлах. Из номера четырнадцать вышла Джин, горничная Элспет, с ведром воды и принялась мыть парадное крыльцо. Я кивнула ей, и она помахала щеткой в ответ.