Книга Резервисты - Егор Лосев

С неба сыпались куски бронетранспортера. На египетскую сторону перелетел, медленно кувыркаясь, шлемофон с болтающимся проводом. К месту взрыва неслись два патрульных джипа. Дым и пыль расползались облаком.

— Это были саперы… — пробормотал Юсуф, — наверно, тоже везли взрывчатку, как те, в Зейтуне!

Несколько солдат сновали вокруг догорающих остатков БТРа, один поливал из огнетушителя, к ним на помощь двигался армейский «амбуланс», хотя даже на расстоянии было видно, что из экипажа не выжил никто. Еще долго Сашка сидел на НП, наблюдая за скорбной суетой солдат внизу, позабыв о том, что его смена давно закончилась.

Всю ночь рота «Гивати» при поддержке танков занимала дома вдоль «Филадельфии».

С рассветом всех свободных от дежурств солдат собрали во дворе опорного пункта. Командир роты стоял, подавшись вперед, катая желваки под побледневшей кожей. Наконец ротный заговорил.

— Вчера погибли наши товарищи, мы обязаны предать земле их останки. — Лейтенант вытер лоб, переступил с ноги на ногу и продолжил: — Нам предстоит тяжелая работа: нужно проползти вдоль «Филадельфии» отрезок длиной в километр, просеивая песок в поисках останков погибших.

Все застыли в шоке, уставясь на ротного. Тот снова вытер пот и свирепо уставился на солдат, всем своим видом отметая любые вопросы.

— Боевики подумают, что мы рехнулись! — прошептал Юсуф.

— Решат, что для них организовали курсы по повышению квалификации! — сострил кто-то.

Дома Рафиаха стояли всего в нескольких десятках метров от «Филадельфии», и хотя в большинстве из них находились солдаты, стопроцентную гарантию не мог дать никто.

Офицеры вывели две шеренги солдат. Все опустились на колени и медленно поползли вперед, перебирая песок. Сашка с Юсуфом находились в первой шеренге.

Палестинцы, по всей вероятности, пока не поняли, что к чему. В небе тарахтели вертолеты.

Все происходящее казалось страшным сном. По мере приближения к эпицентру взрыва все чаще попадались немые свидетельства трагедии. На правом фланге одного из солдат выворачивало наизнанку. Его сосед, белый как полотно, запихивал в мешок кровавое месиво с зелеными кусками формы. Солдат слева от Сашки беспрестанно шептал слова молитвы. Некоторые, не стесняясь, утирали слезы. Пот капал из-под каски, смешиваясь с пятнами крови на песке. Палестинцы наконец опомнились и открыли ураганный огонь. Пули шлепались в песок, кувалдами ударяли в железную разделительную стену. В ответ стреляли все: танки, вертолеты, пехота, засевшая в домах.

По ту сторону границы египетские полицейские в белой форме тоже прочесывали территорию, осматривали крыши домов и дворы. На одной из улиц небольшая толпа, размахивая палестинскими флагами, что-то орала, их сдерживала жиденькая цепочка полицейских. Из толпы вылетел камень, затем бутылка. Полицейские резво вскинули «калаши» и защелкали затворами. На следующий камень последовал залп поверх голов, после чего стволы автоматов недвусмысленно опустились вниз. Народ сразу притих и начал расходиться.

— Нам бы так демонстрации разгонять, — пробормотал водитель израильской машины «Скорой помощи», куда солдаты относили найденное, — дак нет, у нас все интеллигентно: газовые гранаты, резиновые пули.

Сашка и Юсуф медленно ползли по песку. Солнце палило все сильнее, в душе тоже жгло. Жгло так, что, наверное, должно было спалить дотла эту проклятую богом полоску земли. То, чем они занимались, казалось неоправданным риском. Однако… Никто не хотел, чтобы его останки бросили на растерзание террористам, так что все помалкивали.

Мимо пробежали двое солдат с синими нашивками пресс-службы ЦАХАЛя на погонах. Один из них присел на колени и поднял фотоаппарат. Тут Сашка не выдержал, вскочил и рванулся к фотографу.

— Тебе больше снимать нечего? — заорал он. — А ну проваливайте отсюда!

— Тихо, спокойно! — Второй солдат вытянул руки Сашке навстречу. — У тебя свой приказ, у нас свой!

— Убери камеру! — орал Сашка, чувствуя, что срывается.

Незнакомый подполковник подошел откуда-то сзади:

— В чем дело, солдат?! — Его голос звенел от напряжения.

— Ни в чем! — неуставно рявкнул Сашка, упершись в него взглядом. Тот не отвел глаз, на мгновение воздух между ними, казалось, заискрился, словно от электрических разрядов.

— Продолжай работать! — весомо проговорил подполковник, словно бетонную плиту уронил.

Сашке вдруг стало стыдно за этот срыв.

— Кен хамефакед (есть, командир — ивр.) — отчеканил он и опустился на песок.

В городе с новой силой вспыхнула стрельба. Далеко впереди в небе возник медленно увеличивающийся силуэт «Ясура». Не долетев до пограничного забора, вертолет пошел на посадку, затем снова взмыл в воздух.

— Смотри, вертушка, — хмуро пробормотал Юсуф, — значит, зацепило кого-то, раненых вывозят.

Несколько мин с воем разорвались впереди, но «Апачи» в небе пустили вниз ракеты, видимо, накрыв минометный расчет.

Юсуф нашел покореженную кевларовую каску с выдранным подшлемником. Сашка — пустую, оторванную штанину, залитую кровью.

Казалось, песочной полосе не будет конца. Все новые и новые находки солдаты относили в грузовик, стоящий за защитной стеной.

После полудня этот кошмар наконец закончился. Саперов сменили и отправили на базу.

Тем временем в один из дворов южной окраины Рафиаха въехал ооновский джип с гуманитарной помощью для палестинцев. Дома уже второй день занимали пехотные подразделения, соответственно местное население оказалось отрезанным от центральной части города.

Динамик, прикрепленный к крыше джипа, призывал жителей выходить и получать гуманитарную помощь. Желающих было немного. Человек десять стариков и детей, пугливо прижимаясь к стенам домов, пробирались к заветной машине, перелезая через развалины и груды земли, вывороченной бульдозерами.

На недостроенном третьем этаже одного из домов лежал палестинский снайпер. Прикрытый сверху пластом штукатурки, он дом за домом внимательно изучал улицу, по которой несколько минут назад проехал джип.

Во всех домах находились солдаты. Иногда он видел их тени, слышал голоса, но обнаружить реальную цель пока не удавалось. И не удивительно. После того, как собрали по частям то, что осталось от взорванного БТРа, солдаты старались не высовываться.

В белом двухэтажном доме, расположенном в конце узкого переулка, прямо напротив снайперской лежки, бойцы собрали всех жильцов в одну комнату на первом этаже. В комнате царил полумрак и было душно, но приказ гласил: «До окончания операции никого не выпускать», а приказы — не обсуждаются.

Восемь находившихся в доме детей постоянно просились в туалет, а их мамашу приходилось выпускать на кухню, готовить еду.

К обеду второго дня палестинская мамаша начала что-то лопотать по-арабски и показывать пустую кастрюлю. С горем пополам солдаты выяснили, что у нее закончились продукты и нечем кормить детей. Ситуация была непростой, и сержант запросил у комвзвода разрешение на то, чтобы выпустить кого-нибудь из жильцов за продуктами.