Книга Пока ты моя - Саманта Хайес

– Я поеду с тобой, – решает Тина. Она думает, что я не вижу взгляд, который она бросает на Марка, но это не так. В свою очередь он еле заметно кивает. Смеюсь про себя. Мне нравится, что они так внимательны ко мне.

– Здорово, – отвечаю я, радуясь тому, что у меня будет компания. – Уезжаем через двадцать минут. Если будет время, прихватим на обратном пути неприлично большое количество пончиков.

Я необычайно благодарна коллегам за беспокойство, за богатую углеводами пищу, в которую мы с наслаждением вгрыземся, за несметное число чашек чаю, которые они ставят на мой стол, за то, что Марк помогает мне выбраться из машины в эти темные, холодные дни, а еще за то, что они готовы принять на себя мой объем работы в любую минуту, когда это потребуется. Тяжело признавать такое, но я знаю, что меня ждет самый трудный период моей жизни.

* * *

– Ну, как дела с Мэри Поппинс? – спрашивает Тина.

Мы едем в ее машине. Даже если бы я точно этого не знала, могла бы вмиг сказать, что у Тины нет детей: в нише для ног не валяется ни оберток от конфет, ни комиксов, ни сломанных пластмассовых игрушек, а на обивке нет ни пятен от шоколада, ни следов мочи. И уж точно не видно здесь ничего похожего на разводы от рвоты, «украшающие» салон моего семейного автомобиля. И вдруг мне кажется совершенно чуждой мысль о том, что я езжу на семейном автомобиле, безопасном для детей, которые не приходятся мне родными, и в этой машине есть место для еще одного детского кресла. Меня пронзает тревога, стоит подумать о том, что именно это означает – ответственность, которая теперь лежит на моих плечах.

– Она кажется замечательной, – отвечаю я Тине. «Замечательной, – стыдливо повторяю я про себя. – И это все, что ты можешь сказать о женщине, которая стала жить в твоем доме?» – Но, когда я говорю «замечательная»… – добавляю я, так остро чувствуя свои страхи, что боязнь начинает сквозить и в тоне, – я имею в виду, что… ну, сама понимаешь… что еще немного рано ее оценивать. – Я сглатываю вставший в горле комок.

– Должно быть, это немножко странно, ведь с тобой бок о бок живет кто-то вроде студентки. – Тина резко тормозит, когда на светофоре загорается красный. Меня бросает вперед. Ремень безопасности крепко обхватывает мое тело. – Ты в порядке?

– Да, все хорошо, – отвечаю я, ослабляя ремень в области живота. – На самом деле она – не студентка. Ей тридцать три, и у нее за плечами большой опыт. Она даже прошла курс Монтессори. Надеюсь, это поможет дисциплинировать Ноа.

При воспоминании о сыне я смеюсь. Ах, маленький Ноа, мой озорник!

– Я так счастлива за тебя, Клаудия, – говорит Тина, когда мы останавливаемся у медицинского центра «Уиллоу-Парк». Какие-то дети соскребли буквы ow в надписи Willow, написав на их месте «y», и вместо «ива» получилось «член». Тина хихикает.

– Чего еще ждать от современных детей? – риторически вопрошаю я, когда мы проходим мимо таблички с названием центра.

Приемная практически пуста, здесь сидит лишь одна женщина с хныкающим ребенком двух-трех лет. В нос бьет зловоние болезни и уныния. Мы проходим прямо в кабинет Миранды.

– Это все ужасно, не так ли? Просто жуть. Не могу в это поверить.

На мгновение мне кажется, что Миранда говорит об испорченной табличке снаружи, но потом я замечаю разложенную на столе газету с лицом улыбающейся женщины под заголовком «Полиция все еще озадачена смертью беременной женщины». Увидев меня, Миранда спешит сложить газету. Я вздрагиваю и мягко, незаметно обвиваю руками свой животик. Я пытаюсь не показывать этого, но очевидно, что эта история сильно беспокоит меня, выбивая из колеи.

– Мне ли не знать, – отвечает Тина. – Собственно говоря, мама Дианы знакома с моей мамой, и… – Она резко смолкает.

– Они еще не выяснили, что случилось? – интересуюсь я.

Миранда качает головой и вздыхает.

– Я так не думаю. На днях здесь была полиция, они допрашивали врача Салли-Энн. Забрали ее медицинскую карту. – С уст Миранды снова слетает вздох. – А вы слышали последние новости по радио? – нерешительно спрашивает нас Миранда.

Мы хмуримся и качаем головой. Мы не включали радио в машине.

– Похоже, это произошло снова. – Миранда кривит лицо и постукивает по газете.

– Еще одна смерть? – прихожу в ужас я.

Миранда кивает:

– Судя по всему, опять напали на беременную. Они не сообщили имя или другие детали. Это была срочная новость. – Она щелкает кнопкой на чайнике, включая его, и опускает в кружки чайные пакетики. – Леденящая кровь история.

Меня бросает в жар, когда Миранда с Тиной пристально смотрят на меня, будто я – следующая, и они ничего не могут предпринять для моего спасения.

– Это просто ужасно, – комментирую я, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Бросаясь к крошечному компактному холодильнику, чтобы взять молоко, Миранда успевает ободряюще потереть мое плечо. Ее накрахмаленная темно-синяя униформа, кажется, стремительно перемещается по кабинету сама по себе, словно внутри нет управляющего ее движениями тела. Если бы воробей вдруг принял человеческое обличье, он напоминал бы Миранду.

– Я слышала, это сделал любовник Салли-Энн, – с авторитетом таблоида сообщает Тина, вгрызаясь в кусок розовой вафли. – Возможно, и в этом, новом случае фигурировал любовник, который и совершил преступление.

– В последних новостях сообщили, что ее забрали в больницу, так что, возможно, она еще жива, – уточняет Миранда, передавая нам по кругу кружки с чаем.

– Что ж, не надо мне гулять одной по ночам, – невпопад замечает Тина. – Да и тебе тоже. – И она показывает прямо на меня.

Скоро мы приступим к делу, начнем сосредоточенно изучать медицинскую карту шестилетней девочки, на руках и спине которой учительница заметила синяки. Потом возьмемся за случай Джимми и Энни, близнецов, забота о которых едва ли отвечает тем минимальным стандартам, что мы для них наметили. Перед глазами у меня начинает все расплываться, и первый укол боли уже пульсирует в виске. Я слышу, как Тина и Миранда деловито обсуждают заботу родителей, вопросы питания и обучения, словно все это – вещи, которые можно купить на рынке. «А что же насчет меня?» – задаюсь я вопросом, когда в ушах вдруг перестают звенеть отголоски их судьбоносной для кого-то беседы. Что насчет моих навыков воспитания? Откуда они знают, буду ли я хорошей матерью? Стану ли я в достаточной степени кормить и обожать мою маленькую девочку? Дам ли я все, что ей требуется? А что, если любви будет просто недостаточно? Я начинаю паниковать.

– Клаудия?

Я четко слышу, как меня окликает Тина, словно ее голос прорезается сквозь пелену тревожных раздумий.

– Что ты думаешь по этому поводу?

– Извините, – отзываюсь я, проводя ладонями по лицу. Обливаюсь потом и вдруг чувствую себя необычайно утомленной. – Прошу прощения.

Я роняю голову и понимаю, что не слышала ни слова из того, о чем они говорили.