Книга Пленных не брать! - Виктор Бурцев

– Почему это? – оскорбилась Юлька. – Там знаешь как потеют?!

– Во-первых, не уверен, что потеют, а во-вторых, его слишком активно пропагандируют как средство от всех проблем современной женщины. Когда наблюдается такая активность, меня пробивает на измену.

– Ты просто подозрительный.

– В точку попала...

19

– Вот, помню, у нас в деревне случай был: пошла баба на прорубь за какими-то своими бабскими надобностями, то ли по воду, то ли полоскать что, да сама возьми и провались...

На костре кипела вкусно пахнущая похлебка из мясных консервов, над лощинкой, в которой укрылся маленький отряд, плыли в чистом голубом небе рваные лохматые облачка. День выдался солнечный, снег искрился, резал глаза, и ночные события казались далекими и происшедшими вроде как и не с ними. Наверное, именно поэтому Потапчук рассказывал смешные байки, и никто не хотел вспоминать о смерти Чибисова.

– Вот. Провалилась она в полынью. А баба, надо сказать, была справная, сдобная, хозяйство заднее у нее – во! Как у першерона. Ну и застряла.

– Это как? – не понял Борисенко. – Кверху задницей, что ли?!

– Нет, наоборот. Она не то оступилась, не то поскользнулась – короче, задней частью в прорубь угодила, а вылезти не может, словно пробка. Руками упирается, держится, и всё тут. Хорошо, детишки близко катались, побежали народ звать – мол, Ефимовна топнет. Прибежали, кто был, давай тянуть, а она не лезет. Послали кого-то за пешней, лед-то толстый, так просто не обломаешь, а баба в голос: замерзаю, говорит. А мороз был сильный, прямо как здесь.

– Надо было тянуть сильнее, – сказал Смоленский.

Остальные засмеялись, в том числе и финн, которого бойцы уже почитали за своего и добродушно звали «Керя», только политрук общался с ним по-прежнему холодно.

– Вот тебя, умника, там не было! Сказано – не лезет, застряла баба жопием своим. А у нас в деревне дедка был, ушлый, что твой налим: послал дитенка за самогоном. И представьте картину: торчит из проруби баба по пояс, а дедка сидит рядом и ее из бутылки поит, на манер как из соски. Пока пешню принесли, пока лед обкололи, баба так наклюкалась, что сама уже и лезть не может – веревкой обвязали и всем миром волоком вымнули. Домой после на санках везли.

– Врешь ты всё, Палыч, – обиженно сказал Смоленский.

– Не веришь – не надо, а так оно и было. Без малого полтора литра баба засосала. Потому, кстати, и не захворала – другой бы помер или поясницей бы маялся, а ей хоть бы что. Жирная баба была, справная.

– Что рассказывает этот солдат? – спросил Айнцигер, сидевший, по обыкновению, в сторонке. На этот раз он читал маленькую книжечку.

– Забавную историю из деревенской жизни.

– В самом деле забавную?

– Относительно. О том, как толстая женщина в деревне провалилась в прорубь, застряла в ней и ее поили самогонкой, чтобы она не замерзла. А что вы читаете, господин обер-лейтенант?

Айнцигер, не отвечая, загнул утолок странички, закрыл книгу и подал Воскобойникову.

– Йозеф Геббельс, – прочитал тот. – «Михель – судьба немца: Повесть в форме дневниковых записей». Так господин Геббельс еще и писатель?

– Он написал эту книгу очень давно, в двадцать первом году, будучи редактором газеты «Народная свобода».

– И как, интересно?

– А вы почитайте, – предложил Айнцигер.

– Но вы же еще не закончили...

– Если мне понадобится книга, я у вас ее возьму.

А ведь это статья, подумал Воскобойников, но книгу взял.

О танковых частях Финляндии Воскобойников знал, пожалуй, куда меньше, чем об остальных родах войск. С другой стороны, тут и знать было особенно нечего: на вооружении Финляндии состояли древние «рено-ФТ» и чуть более свежие шеститонные «виккерсы», с точки зрения современной войны большой угрозы не представлявшие. К тому же численность танков – особенно «виккерсов» – в финской армии была крайне низкой, и Воскобойников искренне удивился, когда увидел на лесной дороге, открывшейся с пригорка, сразу две такие машины.

Танки стояли с открытыми люками; трое танкистов возились у второй машины, очевидно, устраняя какую-то поломку. Еще один сидел на башне, свесив ноги внутрь, курил папироску, остальные, видимо, были внутри. Насколько Воскобойников помнил, экипаж «виккерса» составлял три человека – получается, всего шесть. Значит, в танке двое.

– Обойдем стороной? – спросил немец, лежавший рядом.

– А смысл? Они о нашем присутствии даже не подозревают, грех не использовать такую возможность.

– И как вы собираетесь атаковать? Допустим, мы положим тех, что снаружи, остальные закроются в машине и спокойно уедут. Сюда им не взобраться, но зачем нам себя раскрывать? Они тут же доложат, что по лесам шастает отряд русских.

– Спокойно они не уедут, у нас гранаты, порвем гусеницы.

– Согласен. Как хотите, товарищ комиссар. Если что, мой – вон тот, без шлема.

– Почему?

– А просто так.

– Как угодно... Что ж, – рассуждал вслух Воскобойников, – будем атаковать... Слушай мою команду, товарищи! Каждый берет на мушку по финну. Дальше – по обстановке, но старайтесь целиться точнее, чтобы с первого выстрела всех, что снаружи, положить. Хотя из автоматов вряд ли прицельно достанете, потому бейте кучно очередями, пули сами разберутся. Мой – на башне сидит, немца – тот, что без шлема. Остальных распределяйте сами, лучше по двое на одного, чтобы уж точно. Керьялайнен, ни звука.

– Слушаюсь, господин офицер.

Слишком уж он тихий, этот хуторянин Керьялайнен, подумал комиссар. Чересчур тихий, забитый и запуганный. Играет или в самом деле, кроме навоза да плуга, ничего не видел? Хотя стоп, жил в Питере в детские годы... Надо бы с ним поговорить попредметней, жаль, раньше не сообразил. Выругав себя, Воскобойников взял винтовку и пристроился у пенька.

– Стреляем по моей команде, – велел он. – Господин обер-лейтенант, ваш вон тот, без шлема. Попадете?

Вопрос был задан не без ехидства.

– Постараюсь, – просто ответил немец.

Воскобойников тщательно прицелился. Голова финна маячила в прорези прицела, и комиссар подумал, что стыдно будет не попасть...

– Огонь! – хрипло крикнул он.

Свою роль сыграла прежде всего внезапность. Финны явно не ожидали, что кто-то будет по ним стрелять. Тот, что без шлема, повалился ничком, ударился о броню, странно выгнулся, повис на передке танка. Остальные попадали в снег, то ли живые, то ли убитые, пока неясно. Самое обидное было, что в своего финна на башне Воскобойников промазал – он завертел головой, но не полез, дурак, внутрь танка, а зачем-то стал с него слезать. Со второго выстрела комиссар достал танкиста, но не убил, а лишь ранил, потому что финн довольно резво пополз под машину.