Книга Тайный дневник да Винчи - Анхель Гутьеррес

Мари тотчас сделалась очень серьезной. Каталина не подозревала, что у этой приветливой, улыбчивой женщины бывает такое строгое, даже суровое выражение лица.

— Но Альбер…

— Пожалуйста, Мари. Для меня. Ей нужно знать, а я ни за что не расскажу, если ты не захочешь.

Женщина пристально посмотрела на сторожа, не добавившего больше ни слова. Потом она повернулась к Каталине, глядевшую на нее с надеждой и мольбой.

— Ну, хорошо-хорошо, — сказала Мари со вздохом. А затем решительно заговорила: — Профессор Пенан — его так все называли в городе, приехал к нам в феврале 1944 года. Он купил усадьбу в предместье, а через неделю устроил шикарный прием, пригласив одних немцев. Представляете, какую бурю негодования он вызвал? Он тратил море денег, принимая немцев и вручая им дорогие подарки. В Жизоре считали тогда, считают и теперь: ваш дед так поступал, поскольку тесно сотрудничал с нацистами, но лично я в этом не уверена.

У Каталины защемило сердце, когда она это услышала. Мари запнулась, и стало понятно: она приступает к самой трудной для себя части рассказа.

— Мой свекор, отец Жоржа, тоже вечно торчал в баре, о котором я уже упоминала, ни дня не мог без этого прожить. Он продолжал ходить туда и во время оккупации. Только в те годы вино стоило недешево, а лишних денег ни у кого не водилось. Ни у кого из местных, поскольку у деда вашего денег было хоть отбавляй. Он всегда носил с собой кожаный портфель. Никогда с ним не расставался, понимаете? Но лучше я начну с самого начала… Много лет назад муж рассказал мне историю, которую сам услышал от своего отца. Мой свекор ужасно напивался каждый день, так что обычно валился на кровать в одежде и ботинках и уже через три минуты громко храпел. Но однажды он то ли выпил мало, то ли вино развязало ему язык, и его потянуло на разговоры. А явился он домой поздно, и все спали, кроме сына, и слушателей под рукой не оказалось. По словам Жоржа, отец принялся жаловаться, что вынужден жить голодранцем, а мог бы стать богатым человеком. И добавил: «Все Клод проклятый». Жорж подумал, будто отец бредит спьяну, и посоветовал ему ложиться спать. Свекор рассердился, увидев, что сын не отнесся серьезно к его словам, и тогда решился сделать признание, и я вам сейчас о нем расскажу…

Вы же знаете, что такое маленький городок. Кому-то придет в голову какая-нибудь глупость, и люди начинают повторять, передавать один другому, пока в итоге все не утвердятся в мысли: сказанная глупость есть истина в последней инстанции. И вот некто пустил слух, будто дед ваш не выпускает из рук портфель, так как хранит в нем свои деньги. Затем другой простофиля стал уверять, что это правда, поскольку он сам видел, как Клод доставал из портфеля пачку банкнот. Вранье, конечно, но в результате… Мой свекор умом никогда не блистал, а тут ему померещились легкие деньги. И он придумал способ, как… ммм… как… Ну, вы понимаете. Он составил настолько глупый план, что тысяча и одна случайность могли ему помешать. Но ему повезло, и все вышло так, как он задумал. Впрочем, нет, не все. Денег в портфеле не оказалось.

Однажды вечером ваш дед появился в баре. Он всегда туда заглядывал, если планировал начать работу на рассвете. В заведении толклось полно народу, и в тот раз Клод пришел без своего приятеля, немецкого офицера. Мой болван-свекор усмотрел в этом знак свыше. Он вышел из-за стола и протиснулся к стойке, поближе к вашему деду. Свекор не вступал с ним в разговоры, просто стоял рядом и тянул свое вино. Портфель находился на месте: Клод пристроил его, как обычно, прижимая ногами к стойке. Свекор дождался, когда ваш дед закажет выпивку, и, воспользовавшись поднявшейся суматохой из-за сыгранной партии в карты (мужчины без конца спорят из-за дурацких карточных раскладов), вылил в бокал вашего деда жидкость, купленную в тот день в аптеке. Лекарство из разряда сильных слабительных, от которых… ну… Не понимаю, как ваш дед не почувствовал, что с вином что-то не так? Но он выпил его до капли.

Через пять минут подействовало слабительное. Слава Богу, не случилось ничего действительно серьезного, поскольку свекор угостил его жуткой дрянью. Судя по всему, ваш дед пулей выскочил из бара, но даже в такой критической ситуации не забыл прихватить с собой портфель. Свекор на это и рассчитывал. Он последовал за Клодом в плохо освещенный туалет. Там ему пришлось подождать, пока не уберется восвояси парочка пьяных, и он остался наедине с Клодом, мучившимся в кабинке. Свекор поспешно замотал голову, натянув нечто вроде капюшона, пинком ноги вышиб дверь кабинки и врезал кулаком вашему деду, даже не дав ему, бедному, опомниться от удара дверью. Несчастный растянулся на полу без сознания. А свекор воспользовался возможностью украсть портфель, спрятал его под одеждой и спокойно прошел через весь бар, не вызвав подозрений. Он направился в переулок на задворках бара. Он надеялся найти миллионы в портфеле. Но как я уже сказала, денег там не оказалось. Свекор вывернул его наизнанку, но не обнаружил ни сантима. В портфеле лежали только большие листы бумаги, такой полупрозрачной, на которую ваш дед скопировал знаки, высеченные в Башне заключенных. Вы их уже видели, мадемуазель Пенан? — Каталина кивнула, и Мари продолжила рассказ: — Еще там находились странный прибор, несколько книг и документы. Один из них выглядел очень древним. Свекор решил попробовать выгодно продать его и потому забрал. Остальное добро он бросил прямо там, на улице. И отправился домой как ни в чем не бывало. Когда ваш дед пришел в себя, то обнаружил, что у него украли портфель, который в конце концов нашелся там, где свекор его выбросил. Клод не видел лица нападавшего и тем более не мог описать, во что тот был одет, и свекра никто не заподозрил. Вот, собственно, и все…

Бесспорно, Каталина узнала кое-что новое для себя. Теперь она понимала, почему Мари избегала говорить на эту тему: кто же станет рассказывать первому встречному, что твой свекор — вор.

— Тот документ еще у вас, Мари? — спросила Каталина. — Рукопись, которую ваш свекор ук… отнял у деда?

Мари, вздохнув, сказала:

— Свекор хотел продать его. И даже съездил в Париж к антиквару. Но ужасно перепугался, когда антиквар сообщил ему что-то такое о полустертой печати и пригрозил заявить в полицию. Свекор вернулся в Жизор и больше не пытался продать документ. Боялся. После его смерти бумага досталась Жоржу. Сначала мы собирались сжечь ее, все-таки это краденая вещь, свидетельство преступления, верно? Но потом решили сохранить ее. Бумага явно очень ценная, и мы подумали: жалко ее уничтожать.

— Можно взглянуть на нее?

— Конечно. Полагаю теперь, когда ваш дедушка умер, документ принадлежит вам… — Мари произнесла последние слова твердо, но не без грусти. Ей явно стоило большого труда расстаться с раритетом.

— Я только хочу посмотреть, — заверила ее Каталина. — Пусть остается у вас, я не возражаю.

Мари просияла.

— Я сейчас же вам принесу!

Мадам Бонваль скрылась в коридоре, и вслед за тем гости услышали, как она быстро поднимается по лестнице. Вскоре она вернулась. В руках она осторожно, как младенца, несла желтоватый пергамент. Мари протянула документ Каталине. Та схватила его дрожащими руками. Судя по неровному левому краю, страницу скорее вырвали из книги, а не изъяли отдельный лист из папки. В нижнем углу виднелись следы печати, которую явно силились стереть, но на ней все же едва заметно проступало слово: «ЭРМИТАЖ». Каталина не знала ни слова по-русски, но смысл надписи на печати поняла превосходно. Наличие оттиска прямо свидетельствовало: вот эта страница из книги в какой-то момент принадлежала коллекции музея «Эрмитаж» в Санкт-Петербурге. А то обстоятельство, что печать была почти стерта, подразумевало: дед завладел документом нечестным путем. Каталина не сомневалась в своих выводах. И она не нуждалась в переводе, чтобы сделать еще одно заключение. В статье на немецком языке из архива в мансарде, посвященной Эрмитажу, наверняка упоминалась книга, откуда вырвали эту страницу.