Книга Камень ацтеков - Александр Михайлов

— Ох!

Испанец прикрыл ладонями окровавленную голову. Баррет, зря времени не тратя, снова ткнул его повыше виска и опрокинул навзничь.

— Получай.

Он пнул Эрнандо сапогом в лицо.

— Питер, да больно же!

— Расчет только начинается.

Баррет, чуть придерживая силу ударов, бил лежачего в ребра и живот, покуда испанец совсем не затих. Потом ухватил врага за волосы на темени, запрокинул ему голову и обнажил шею.

С Ланды, похоже, совершенно соскочили остатки задора. Напротив — узкое и правильное смуглое лицо перекосило от ужаса.

— Ну ты и дьявол, — прошептал он мокрым разбитым ртом.

Баррет левой рукой нащупал на земле оброненный кинжал и аккуратно примерился к сонной артерии испанца.

— Питер! — сплюнув на подбородок кровь, заорал де Ланда. — Не надо, пощади!

— Чего ради?

— Ну, я же тебя спасал.

— Ради выгоды.

— Прости, я не виноват, это было наваждение.

— Врешь.

— Во всем виноват ацтекский бог.

— Опять врешь.

— Нет, клянусь жизнью… Погоди! Я знаю, что Сармиенто во дворце инквизиции.

— При чем тут Сармиенто, подлец?

— Тебе не выручить ее одному. Я помогу. Мне удалось пристроить камень и получить часть денег, я обратил выручку в дублоны.

— Ты темнишь, чтобы спасти свою шкуру.

— Пречистая Дева свидетель — нет! На этот раз говорю истинную правду. Я отдам тебе три четверти, я отдам тебе все — все, что только захочешь. Только не убивай меня, пожалуйста…

— Кто предал раз, тому больше нельзя верить.

— Я поклянусь!

— Да слышал я уже такие клятвы… Засунь их сам знаешь куда.

Ланда беззащитно скорчился на земле. У Баррета уже кончился запал злости, его снова одолела тоска.

— Вставай!

— Между прочим, ты мне вышиб передний зуб, — грустно пробормотал испанец и обильно сплюнул на камни.

— Следовало вышибить из тебя грязную душу.

— Я не могу подняться — дай, пожалуйста, руку. Мне очень плохо, Питер, и не только от твоих кулаков. После побега из Тено все пошло не как следует — ей-богу, всюду одни бедствия, неудачи и козни врагов. Наверное, это проклятие Бога… Не знаю. Наверное, и впрямь не следовало пытаться обманывать тебя.

— Почему там, в лесу, ты попросту не зарезал меня? Зачем было валить дерево?

— Я не мог тебя зарезать, потому что поклялся.

— Врешь!

— Я не надеялся справиться с тобой.

— Поэтому устроил ловушку и бросил меня на съедение ягуарам?

— Питер, прости!

Ланда больше не пытался оправдываться, он покорно сидел на земле, подтянув острые колени к подбородку. Похоже, избитого испанца сильно тошнило.

— Где ты болтался все это время? — А?

— Где ты был, подлец?!

— Везде. Бродил по сельве. Мучился в плену у индейцев Нариньо. Дошел до Веракруса, там меня потащили в суд… О боже! Расскажи лучше, каким образом ты умудрился обогнать меня на пути от Веракруса до Картахены.

— Заткнись. Эта история не про тебя. Сознавайся лучше, куда дел мою карту?

— Да тут она, под рубашкой, на, возьми, твоя карта не принесла мне особого счастья.

— Где золото?

— В укромном местечке неподалеку.

— Отдашь мне все.

— Ладно, как скажешь, Питер.

— После посчитаем затраты, и я верну тебе небольшую долю — чтобы ты не подох от голода. Живи подольше и помни, как я окунул тебя мордой в грязь.

— И ты туда же, Питер. Всюду одна грязь. Ради толики богатства каждый готов в ней вываляться, но с еще большим желанием топит в дерьме других.

— Поднимайся на ноги. Из тебя очень плохой проповедник.

Ланда попытался подняться, но не сумел и сломанной куклой осел у сапог англичанина. Тот грубо подтянул его за шиворот.

— Пошли, время не ждет.

Они вернулись на запад — туда, откуда пришел испанец. Ланда отыскал камень, давным-давно грубо обтесанный в виде птицы.

— Я зарыл деньги под валуном. С утра двинул проверить клад и, надо же, какая неудача, встретил тебя, мерзавца.

— Откапывай.

Эрнандо неловко опустился на колени.

— Только не пытайся заколоть меня со спины. Бог видит все, он непременно накажет тебя за жестокость, Питер…

— Заткнись.

Испанец копал довольно долго — прямо исцарапанными руками, но так и не решился попросить у Баррета клинок.

— И это все? — разочарованно протянул пират, осмотрев бочонок. — Сумма не особенно-то и велика.

— А чего ты хочешь?! Изумруд слишком странный и приметный, чтобы его охотно брали ювелиры. Богач, который купил камень, дал очень дешево и теперь собирается разделить его на части… Кроме того, копи Новой Гранады и так поставляют самоцветы в изобилии, а это чертовски сбивает цену.

— Я забираю часть прямо сейчас, наличными пистолями. С этого часа ты от меня ни на шаг. Я не собираюсь давать тебе возможность выкопать и перепрятать деньги.

Де Ланда опустил голову.

— Куда теперь идти?

— Только не в твой бывший дом. Он опечатан трибуналом. И, конечно, не к потаскухам — меня от них тошнит.

— Тогда стоит пойти в приличную распивочную.

Они нашли себе пристанище в порту, в маленькой грязной таверне. Ланда против обыкновения дурманящих листьев не жевал и не прикасался к вину. Он сидел, уронив темноволосую голову на скрещенные ладони. Разбитый нос все еще кровоточил. Тонкие, красивые руки испанца испятнала засохшая кровь.

— Господи, сделай что-нибудь…

— Хватит ныть, — грубо оборвал Баррет, — Радуйся лучше, что я тебя не убил. Ты сумеешь устроить ей побег?

— Как?

— Точно так же, как ты помог мне бежать из вонючих казематов Сан-Хуана.

— Нет.

— Ты только что обещал это сделать.

— Я просто не хотел умирать с перерезанным горлом. Ты был слишком зол и не помнил себя. — Ланда вяло махнул рукой. — А по поводу побега… даже не надейся, Питер. Одно дело заурядный пират, каких без счету побывало в тюрьмах Новой Испании, совсем другое — дело о ведьме. Лусию держат в подвале дворца инквизиции.

— А в чем различие?

— Во всем. До камер не добраться, минуя главный вход. Покойников сжигают за городом. Все люди — сторожа и прислуга — под строгим надзором монахов. У них доходные места, а в случае измены наказание ужасно.