Книга Колесо сансары - Владимир Контровский

Какой-то средневековый город - европейский. Цветы в моих руках, запах моря, солнце над головой… А потом - толстый монах с поросячьими глазками, и ощущение мерзости того, что он хочет со мной сделать… Боль - я всаживаю нож в своё собственное горло и давлюсь-захлёбываюсь кровью…

Звёзды, звёзды, звёзды… Мириады звёзд, полыхающих ослепительным голубым блеском, - словно рука исполина высыпала на чёрный бархат бездонный ларец с драгоценностями… Фигура прекрасной в своём совершенстве женщины, летящая среди этих звёзд. И это существо - тоже я… - с этими словами Лизетта медленно поднесла ладони к лицу и провела ими по лбу и щекам, будто омывая пылающую кожу невидимой живительной влагой, и замолчала, подбирая фразу.

Жерар Рану смотрел на дочь, не отрываясь и боясь моргнуть, чтобы не упустить что-то чрезвычайно важное. Лицо Элизабет заострилось, приобрело хищные черты. В глубине глаз, глядящих внутрь себя, мерцал огонь; слова приобрели весомость и значимость, и тяжесть металла. Такой профессор не видел её никогда.

– Так вот, отец, когда я взяла в руки твой подарок, я вдруг поняла: вот оно! Мне непросто передать словами, что я почувствовала: то, что амулет живой, я осознала сразу, только говорить об этом я не намеревалась. Я разговаривала с ним, пока шла к себе, и потом, роясь в книгах… И камень слышал и слушал меня! - Элизабет взглянула отцу прямо в глаза, и Жерару стало не по себе от этого взгляда.

– Я не всё рассказала вам… Амулет не только услышал, он ещё и ответил мне. Да, да, ответил! Я услыхала, нет, восприняла где-то тут, - девушка коснулась ладонью своего лба, - голос… И в голосе этом присутствовали приязнь и искренняя радость: "Это ты, сестра, здравствуй! Как хорошо, что ты сумела ответить, и что мы нашли тебя! Подожди совсем немного, и мы придём за тобой. Тебе не место в этом Мире, он не твой. Он, этот Мир, слишком юн и слишком жесток - посмотри…". А потом включился телевизор, и… мне показали ближайшее будущее. Интересно, если бы я взяла и позвонила в Нью-Йорк, смогла бы я предотвратить? Но самое интересное, что я и не собиралась предотвращать - пусть всё идёт своим чередом. Жестоко? Но это закон, Закон Познаваемой Вселенной!

Анн-Мари то ли ойкнула, то ли всхлипнула, и тут же Лизетта стала прежней - только глаза блестели, да лицо было куда бледнее обычного.

Хрупкое и зыбкое Нечто, материализовавшееся в гостиной уютного загородного европейского дома начала двадцать первого столетия, таяло и распадалось. Профессор истории и археологии мсье Жерар Рану даже не удивился, когда он услышал звук, с которым оно рассыпалось. И только через несколько секунд он понял, что звук этот - мелодичная трель телефонного звонка.

– Жерар? - голос Марселя Прево подрагивал, и это означало, что произошло что-то совершенно непредставимое: например, сразу и вдруг растопилось ледяное покрывало Антарктиды или атмосфера Земли внезапно счистилась сама собой с планеты, как шкурка с перезревшего банана. - С подобным я ещё не сталкивался, да и вы, я полагаю, тоже. Впервые мой любимый девиз "На любой вопрос можно найти ответ!" оказался неверен - на вашу Загадку ответа нет. Эта ваша штучка вообще никак не реагирует ни на какие внешние воздействия - она просто игнорирует любые наши попытки распознать, что же оно такое есть. Вы слышите меня, дорогой мой профессор? Нам с вами надо встретиться, и чем скорее, тем лучше! Я приеду через час.

– Да, да, конечно, я жду вас, - не ответил, а скорее выдавил из себя Рану и добавил, уже повесив трубку и обращаясь к Элизабет. - Это Прево. Он скоро будет. Ты знаешь, Лизет, не надо ему говорить то, что ты мне только что рассказала. Не надо - во всяком случае, пока не надо.

* * *

Морис Бувэ откинулся на высокую спинку стула и потёр указательным пальцем кончик длинного хрящеватого носа.

– Марсель, ты даже не представляешь себе, что всё это значит, и какой ты мне сделал подарок - одним лишь фактом твоего приезда ко мне с этим! Я всегда знал, что это произойдёт, знал! Выражаясь привычным для тебя языком былых лет, можно сказать примерно так: ты заключил самую удачную сделку в своей жизни, старина, - сделку с Вечностью! Пусть даже это звучит несколько высокопарно.

Профессор Рану никогда не мог однозначно определить профессию и род занятий сидевшего напротив них сухощавого человека неопределённых лет: где-то между пятидесятью и восьмидесятью годами. Мсье Бувэ был старинным приятелем Марселя Прево - если такие люди, как Прево, вообще могут иметь приятелей. В молодости они даже работали вместе, резвясь на пару в мутной водичке биржевых спекуляций. Потом их пути разошлись, но только лишь для того, чтобы вновь сойтись, сойтись с неумолимостью рока.

Господина Бувэ называли и экстрасенсом, и магом, и практикующим астрологом, и ясновидящим, и знахарем, и (естественно!) просто шарлатаном. И все эти определения были неверны, точнее, каждое из них (за исключением шарлатана) было верным только лишь отчасти. Морис избегал чересчур тесного общения с экзальтированными домохозяйками и психически неуравновешенными типами, хотя мог бы без особого труда жировать на тучной ниве всёвозрастающего общественного интереса к паранормальным явлениям. Нет, он помогал по мере сил, принося облегчение страждущим; но ориентировался исключительно на своё желание помочь нестандартным способом в нетипичной ситуации, совершенно не стремясь сделать из своих знаний и способностей нескудеющую кормушку и источник безбедного существования.

Отношение мсье Бувэ к материальным благам окружающего мира вообще было своеобразным, очень даже неординарным для той социальной среды, в которой он жил. Морис признавал, конечно, реалии товарно-денежных отношений, но избегал фетишизации благосостояния, в плену которой пребывало подавляющее большинство населения так называемых цивилизованных стран планеты по имени Земля в начале двадцать первого века от Рождества Христова. Он хорошо знал, что необходимое и достаточное количество денежных знаков, потребное для поддержания существования на приемлемом по общественным меркам уровне у него так или иначе появится (причём отнюдь не криминальным путём!), возможность размышлять сохранится, так зачем тогда тратить время и жизненную энергию на погоню за преходящим?

Его отношения с Марселем Прево вряд ли можно было назвать просто дружескими: люди, подобные господину директору Фонда, практически свободны от нефункциональных эмоций, не относящихся к сфере практической целесообразности. Сохранение и поддержание этих отношений всецело могло быть объяснено тем самым невероятным чутьём, коим наделён был г-н Прево: чутьём на нужных и полезных для его дела личностей. Мориса тоже вполне устраивал подобный статус кво: ведь он получал финансовую подпитку именно за ту деятельность, которой отдавался со всей своей сохранившейся с молодых лет кипучей энергией.

Три человека сидели за столом в небольшой своеобразно обставленной комнате. За окном летели низкие серые тучи - вестники не столь далёкой уже зимы, - и пламя камина отбрасывало причудливые тени на стены с развешенными на них деревянными масками языческих тотемных идолов. Огонь высвечивал потемневшие от времени корешки толстенных фолиантов, укрывшихся на книжных полках, и превращал в живой рубин налитое в высокие бокалы вино. А на середине стола расположилась чёрно-белая Загадка, расстелив блестящей змейкой тонкую цепочку из неведомого металла.