Книга Артефакт - Дмитрий Иванов

По улице мы почти бежали, пока не свернули на ближайшем перекрестке и не остановились перевести дух.

– Спасибо, Валя, – искренне поблагодарил меня Виталик, вытирая платком кровоточащую скулу. Синяк под его правым глазом налился как слива.

– Ты зачем драку-то устроил? – поинтересовался я.

– Это они, – помотал головой Кегля. – Они мне не поверили, представляешь?..

– Значит, не все еще к твоей лапше пристрастились?

– Хорошо, – удовлетворенно вздохнул Виталик.

– Чего хорошего-то? – удивился я.

– Что не все. А то я уж думал – одни мы с тобой остались…

Я усмехнулся: оказывается, Виталик вовсе не был таким уж циничным малым, каким пытался выглядеть.

Я снова наведался в Интернет – проверить, не откликнулся ли кто на мое объявление, а заодно посмотреть – что все-таки за тип был этот Этана, который со своими интимными вопросами аж до небес достучался. И что такого он мог там натворить, из-за чего нас с Кеглей теперь так скрутило, не говоря уж про остальной род человеческий. Впрочем, роду человеческому все это, кажется, было до фонаря…

Над моим объявлением публика, конечно, прикололась, но никаких серьезных отзывов не последовало, на что я в общем-то и не рассчитывал. Однако среди всякого трепа я обнаружил и одно довольно заманчивое предложение: «Позвоните мне в солнечный день, нужно поговорить», – написала мне в личке некая Юлия и оставила номер мобильника… Если бы не этот «солнечный день», я бы, конечно, серьезнее отнесся к ее предложению, но такое погодное условие меня смутило – кажется, тут угадывалось что-то слишком легкомысленное… Но на всякий случай я переписал телефон и даже выглянул в окно: небо сегодня было образцово пасмурным…

А вот Этана и вправду оказался парнем известным, по крайней мере, эпос о нем действительно сложили. Однако содержание эпоса меня разочаровало – о медальоне в нем не было ни слова.

Также об Этане упоминалось в «Царском списке», насколько я понял – одном из самых официозных документов той поры. Там говорилось, что Этана был двенадцатым правителем династии Киша, правившим после потопа, а еще – «Пастырем, что поднимался на небеса и утвердил все страны». Если первый титул вопросов не вызывал, то второй, вероятно, стоило расценивать как некое фигуральное выражение… дабы окончательно не впадать в мистику. А впадать в мистику окончательно мне не хотелось: я предпочитал обходиться минимумом мистики, если уж ее никак было не избежать.

Эпос вполне внятно описывал визит Этаны на небо. История эта звучала примерно так: орел, заключивший союз о дружбе со змеей, предательски нарушил его, сожрав одного из ее детенышей. Змея, по совету некоего Шамаша – бога солнца и хранителя договоров, – подкараулила орла, напала на него, ощипала перья, вырвала когти, сломала крылья и сбросила в глубокую яму, чтобы он умер в муках от голода и жажды…

«Жизнеутверждающее начало»… – подумал я. Сразу было ясно, что добром эта история не закончится…

В это самое время Этана, как было сказано, – «муж, наделенный отвагой и силой, но не имевший детей для продления рода», обратился к Шамашу с молитвой. Изобретательный Шамаш посоветовал Этане освободить орла. Царь отыскал пропащую птицу, вытащил из ямы, напоил, накормил и залечил раны. В благодарность орел отнес Этану на небо – к богу Ану, где царь надеялся раздобыть то ли «траву рождения», то ли «камень родов» (вероятно, в зависимости от варианта перевода), дабы его супруга смогла разродиться наследником.

Ниже следовало пояснение, что конец мифа утрачен, а завершающая часть оставшегося текста сильно фрагментирована и из-за этого почти непереводима. Однако имелось мнение, что речь в ней идет о снах Этаны… Тем не менее «трава рождения», видимо, была добыта, поскольку в хрониках упоминался сын Этаны, по имени Балих. Считалось, что полетов было два или даже три, и последний закончился гибелью царя. Современные исследователи полагали, что сказание о полетах передает в трансформированном виде рассказ о поисках шаманом-знахарем духа покровителя в образе животного. Из чего они вывели такое заключение, я, откровенно говоря, не понял…

Я смотрел на это буйство древнего фольклора в ясном понимании, что мне не дано извлечь из данной истории какой-то скрытый смысл, если он там и есть. Душераздирающие подробности сложных отношений двух друзей с явными тотемными признаками – представителя пернатых и представительницы пресмыкающихся – еще можно было как-то привязать к моральному кодексу ранних цивилизаций, но что касается полетов на небо, то тут явно просматривались какие-то галлюциногенные факторы, тем более что в тексте упоминалось о снах. Имел этот эпос отношение к медальонам или нет, учитывая, что конец его был утрачен, оставалось неясным. Однако Иркина версия текста видимо отличалась от того, что удалось найти мне.

«Может ли быть, чтобы содержание эпоса менялось в зависимости от текущей реальности?.. – подумал я. – Или в какой-то из реальностей просто нашлась его утраченная часть?» В принципе, ничего более сверхъестественного, чем то, что уже случилось с реальностью, в подобном предположении не было: минимум мистических «издержек», если можно так выразиться, – то, к чему я и стремился.

– Может, это и есть камень родов? – выдвинул предположение Кегля, ознакомившись с моими изысканиями. – Во всяком случае, на траву рождения он точно не похож…

Виталик пытливо прищурился, вперившись взглядом в золотой логотип, висевший у меня на шее: примерно так люди всматриваются в облака, выискивая очертания какого-нибудь сказочного животного.

– Рожать я все равно не намерен, – пожал я плечами. – Еще идеи есть?

– Надо бы тебе к специалисту обратиться.

– К акушеру? – усмехнулся я.

Кегля вздохнул и с озабоченным видом откинулся в кресле, заложив руки за голову.

– Ты говорил, с тобой какой-то ученый связывался по поводу медальона… Может, стоит с ним еще пообщаться?

– Может быть, – согласился я. – Не знаю только, как его теперь найти… Трубка в милиции осталась.

– В милиции?

– Не здесь… – пояснил я. До этого момента я едва ли испытывал какие-то неудобства от того, что мой мобильный сгинул в одном из «параллельных» отделений Министерства внутренних дел, – звонить мне было практически некому…

Глава двадцать третья

Мобильник я купил новый, и пока в нем был забит единственный номер – телефон Кегли. А городской номер Каргопольского мне удалось раздобыть в обычном справочном, благо фамилия была не слишком распространенная. Я не был уверен, простирается ли мое знакомство с ним на эту ветку реальности, но надеялся, что он, по крайней мере, меня выслушает.

– Здравствуйте, Игорь Моисеевич, это Валентин, – представился я.

– Валентин?.. – Он явно был удивлен, но, кажется, не тем, что впервые слышал мое имя, во всяком случае, мне так показалось…

– Как ваши дела, Игорь Моисеевич?