Книга Сердце для стража - Артем Каменистый

Нет уж — начну с того, что отрежу их от оружия.

И заодно с рулевыми поздороваюсь…

По крошечному коридорчику, что шел над люками к рабским клетушкам, добрался до левого борта. Здесь узкое окно, недоступное для толстяков, но для моего худощавого гибкого тела в самый раз. Оп — и я уже снаружи. Рывок наверх, хватка за планшир, и на площадке появляется незваный гость.

Сюрприз — помимо пары рулевых, тут оказался капитан. Присел на дальний край скамьи, уставился в другую сторону. Наверное, морем любуется.

Теперь моя очередь ему сюрприз делать. Проскользнув мимо опешивших рулевых, ударил Шнерха в область правой почки, молниеносно провернув лезвие в ране. Одновременно с этим наклонился, потянул из ножен саблю. Капитан, эдакий пижон, обожал круглые сутки разгуливать с оружием.

Сабля, если честно, — дрянь. Одно название. Куда ей до наших, земных. Но спасибо ему и за это.

Все это было проделано столь молниеносно, что тело Шнерха, захлебнувшегося криком, только начало заваливаться, а я уже, развернувшись, возвращался к рулевым. Первого от души перетянул поперек лица, развалив морду на две несимметричные части. Вот этот завопил здорово, попятился, упал, перевалившись через рукоять весла. Вторым оказался Уюм. Или у него после взбучки, устроенной на острове при нашей встрече, на меня условный рефлекс выработался, или просто реакции была неплохая, но, даже не подумав сопротивляться или словесно выразить свой протест, он молча сиганул за борт.

Ничего страшного — движущегося под парусом корабля ему не догнать.

Минус четыре.

Никогда не понимал особенностей здешнего кораблестроения. Какой смысл делать площадку для рулевых так высоко, если лопасти весел находятся внизу? Или я в чем-то дурак, или они тупые.

Зато теперь мой прыжок с высоты площадки на палубу выглядел со стороны, наверное, эффектно. Приземлился я между дверьми в кубрик и капитанскую каюту. Вторую как раз начал открывать кто-то очень быстро соображающий. В наказание за шустрость крест-накрест расписался на его загорелой спине, с кажущейся ленью отступил на шаг, перед самым носом пропустив несущуюся рукоять лебедки. Другой ее конец находился в руках боцмана, ставшего следующей жертвой: почти срубленная голова свесилась на пласте неповрежденного мяса.

Минус шесть.

День был ветреный и солнечный, задействованная на вахте команда как раз возилась с парусами, отдыхающие развалились на палубе, предпочтя ее духоте кубрика.

Для начала я рубанул оттяжку гика, благо до нее было рукой подать. Низко расположенная подвижная рея, увлекаемая вздувшимся парусом, весело пронеслась над палубой, сшибая с ног тех, кто не успел пригнуться или увернуться. Следом за ней несся уже я и неприятностей принес куда больше.

У матросов были ножи, но никто даже не попытался меня пырнуть. Все до единого будто тупые бараны старались обойти свалившуюся беду стороной, чтобы помчаться дальше по направлению к каюте капитана. А я никого не пропустил.

Неполная минута резни — и на палубе осталось еще шесть тел.

Минус двенадцать.

Один хитрюга вскарабкался по вантам, наивно рассчитывая отсидеться в вышине. Я попросту перерубил ванты, отчего его, повисшего на обрывках, приложило о мачту. Приложило хорошо — от удара пальцы разжались, он с криком полетел вниз. Я поймал его на саблю в полете, успев освободить лезвие до падения. На палубу шлепнулось обливающееся кровью тело.

Минус тринадцать.

Обернулся. Один все же добрался до каюты капитана и выходил сейчас из нее, сжимая в руке копье. Кобо — старый знакомец.

Моряк размахнулся, собираясь швырнуть свое оружие. Я ответил тем же, но куда быстрее. Нож, со свистом преодолев разделяющее нас расстояние, по рукоять вошел в грудь.

Прости, Кобо, но в кабак мы с тобой не пойдем. И продажные женщины тоже отменяются.

Минус четырнадцать.

Раненые, должно быть, в кубрике затаились, как и струсившие. Ничего — ими можно заняться чуть позже, и даже не своими руками. Потери команды таковы, что «Альбатрос» можно считать захваченным. Остались последние штрихи. Для начала схожу в каюту капитана, а потом…

Уже спускаясь по лестнице на гребную палубу, я подвергся нападению надсмотрщика. Помимо плетки, ему ничего не доверяли, во избежание захвата оружия рабами, так что ему оставалось лишь от души меня стегануть. Я даже не стал саблю лишний раз марать, а попросту толкнул его на лавки с невольниками:

— Держите, ребята, он ваш.

Некоторые в неволе тупеют, но не все. Эти сразу суть ухватили и добычи тоже не упустили. Кто-то со звоном набросил на грязную шею цепь, другой начал рвать щеку, к празднику потянулись соседи.

Минус пятнадцать — этого не выпустят.

Не став тратить времени на зрелища, я подошел к гребцу, которого давно подметил. Чернобородый, тощий, высокий. Чем-то неуловимо напоминает епископа Конфидуса. Чувствуется твердый характер и отсутствие боязни крови. И похоже, у остальных он пользуется авторитетом. Это с ним мы чаще всего перемигивались.

Сейчас он не подмигивал, но смотрел на меня не отрываясь. Молча подойдя, я прихваченным из каюты капитана топором в несколько ударов перерубил рукоять его весла, спросил:

— Звать как?

— Норп.

Протянул ему топор:

— Сумеешь освободиться?

— А то, — уверенно ответил невольник. — Кто будешь?

— Я страж Межгорья, зовут меня Дан.

— Так это тебя вонючки вчера весь день искали?

— Меня.

— Вижу, что нашли.

— Да, удачно получилось. Но рядом идет второй корабль.

— Знаю. «Рыжий пес».

— Надо освободить всех и с ним разобраться.

— Еще топоры есть? Одним долго возиться придется.

— Я принесу.

Через несколько минут первые, самые нетерпеливые, невольники выскочили на палубу. Они моментально добрались до раненых и спрятавшихся, несчастного юнгу и того безобидного старичка вытащили на палубу. Не пожалели ни одного, ни второго. И даже разочарованы были, что добычи оказалось так мало. Месяцы рабства требовалось залить кровью, причем немалой.

Что ж, у них были для этого все возможности. Не знаю, что решили на «Рыжем псе», но сейчас двигавшееся в отдалении судно заметно развернулось и начало приближаться. Пусть у них и нет оптических приборов, но догадаться, что у нас случились какие-то неприятности, не так уж сложно. Одна мачта, перекосившаяся набок из-за моих забав с такелажем,[7]говорит о многом.

— Норп! «Пес» скоро будет рядом.

— Это понятно.

— В каюте капитана много оружия. Последи, чтобы никто не остался с пустыми руками. Есть те, кто знаком с морем?