Книга Корсар - Юрий Корчевский

В Испании пылают костры инквизиции. Одержимый религиозным фанатизмом, Филипп лично участвовал в расправах с попавшими под подозрение лютеранами и реформистами, утверждая исключительность католицизма.

Преследовали протестантов и во Франции. В Италии, как и в остальной Европе, уже знали о произошедшей три года назад в Париже трагедии: августовской ночью, в день святого Варфоломея, католики устроили резню гугенотов-протестантов, вошедшую затем в историю под названием «варфоломеевской ночи». Тогда было убито тридцать тысяч мужчин, женщин, стариков и детей, вся вина которых состояла лишь в ином вероисповедании. А организовала резню властная «тигрица» Екатерина Медичи – мать Генриха Третьего, только что занявшего французский трон. Опять Медичи! Мрачная тень этого рода едва не накрыла и меня во Флоренции.

И после такого варварства некоторые европейцы ещё называют русских дикарями, которые ходят в шкурах. Да, многие Ивана Грозного называют тираном и деспотом, впрочем – заслуженно, если вспомнить о его походе с опричниками на Новгород. Но чем европейские монархи лучше, и почему к ним не приклеилось прозвище тирана?

Я лежал на рундуке, судно покачивало на волнах, а я философствовал. Однако же бренное тело требовало своего, и пришлось подниматься. Команда уже поела, но мне оставили в глиняной чашке гречневой каши с мясом.

Мимо проходил шкипер.

– Представляешь, Юрий, они у себя в Италии не знают, что такое гречка! Только и едят свою пасту да пьют вино, да ещё и разбавляют его водой, ровно самогон разводят. И сала нету.

Он отошёл, неодобрительно покачивая головой. Я же, поев, нежился на солнце. У нас уже поздняя осень – холодно, сыро, дороги непроезжие, а тут – солнце, тепло. Ночью температура не меньше десяти-двенадцати градусов, днём – за двадцать. Конечно, это только по ощущениям, градусников уличных еще не придумали.

Да, благодатная здесь земля. Не то что на Руси. Выходов к тёплым морям нет, всё, что южнее нынешнего Воронежа – уже не наша земля. А наша – глина, как в Хлынове, да серая и малоплодородная, навроде Вологды. Что там успеет вырасти, когда тепло – всего-то два месяца? На огородах репа, морковь да капуста, а на полях – только рожь да лён. Потому и пили россияне пиво да творёное вино, а не виноградные напитки. Вот и масло растительное в Италии – не русское льняное да конопляное, а оливковое. Скудновата землица русская.

Зато насколько уникальны леса среднерусской полосы, тайга и тундра! В них плодоносят кедры, радуют глаз белоствольные берёзы – из бересты мужики плели лапти и ладили корзины, хвойные деревья – отличный материал для постройки стругов, ладей, ушкуев, на которых русские купцы издавна «пенили воды» рек, озёр и морей. В лесах – приволье ягодникам и грибникам, охотники промышляют лисицу, белку, соболя, в изобилии глухари, куропатки…

Осушая топкие места, русский мужик превращал их в пастбища, сенокосы, огороды. Даже земли у Полярного круга сумели освоить русские люди. На Соловецких островах трудолюбивые монахи в монастырском саду ухитрялись создавать особый микроклимат и выращивали диковинные дыни, персики, виноград, цветы, в парниках зрели огурцы, помидоры и даже арбузы.

Уникальна и ранима суровая природа Руси, и под стать ей находчивый и сметливый русский человек, сумевший освоить суровые края.

Оценивая грандиозность дел человеческих лишь по заморским пирамидам и колизеям, европейцы редко обращают внимание на достижения русского народа. Возможно, и с подачи немца Георга Гегеля. Этот философ настолько пренебрежительно относился к славянским народам, что вообще делил всё человечество «на людей и славян». При этом почти забыто, что у истоков европейской цивилизации были наши предки. Перемещаясь затем на север, они и здесь возводили многочисленные города. Это подтверждают находки археологов. Один Аркаим чего стоит!

Наш ушкуй бодро бороздил воды Адриатики, не отрываясь далеко от береговой линии Апеннин. Далеко впереди справа показалась вершина горы Корно. Значит, близко Пескара.

Через пару дней мы добрались до города. Здесь, довольно далеко от Флоренции, я на рынок отправился вместе с купцами. Да и узнать во мне хирурга с виа де ла Роза было сложно. Одежда моя русская, на лице уже отросла курчавая бородка, и оно загорело.

Совместными усилиями за два дня стоянки удалось продать всего лишь два манто богатым дамам. Да и то во многом лишь благодаря знанию итальянского языка. На том наше везение закончилось, и пришлось перебираться в Бари. А это – ещё два дня перехода.

Здесь торговля и вовсе не пошла. Следующим городом стал Таранто, расположенный в удобном одноимённом заливе. Мы обогнули мыс, напоминающий на картах «каблук» итальянского «сапога» и вошли в воды залива.

– Эх, – вздохнул кормчий Илья. – Нам бы на Руси такие заливы да гавани. А то – одни речушки, развернуться негде.

Мы тащили на рынок свои товары без особого энтузиазма. И точно – день на рынке простояли зря. Никто в сторону мехов и головы не повернул.

– Конечно, – сокрушался Кондрат, – у нас уже зима, снег лёг. А здесь – какая зима? Хоть в одной рубахе ходи – не замёрзнешь.

И сделал неожиданный вывод.

– Нищим тут хорошо, поди.

– Это почему же? – удивился Ксандр.

– Лежи целый день, об одежде беспокоиться не надо. В лесу орехи растут, оливки в изобилии. Не ленись – и сыт будешь.

– Чего ты вдруг о нищих вспомнил?

– Сами скоро нищими станем! – рявкнул раздражённо Кондрат. – На питание деньги идут, а прибыли всё нет. Промахнулись мы с походом, видать!

– Подожди, ещё не вечер, – вмешался я. – Надо бы севернее плыть, не останавливаться в малых городах. А здесь-то и людей богатых нет.

– Куда же податься мыслишь?

– Предлагаю в Неаполь. Далековато, конечно, – дней пять пути, но город большой, богатый, и Рим опять же недалеко. Если с Неаполем промахнёмся, туда идти можно. На худой конец ещё севернее Ливорно есть и Генуя.

– Что-то такое я слышал про Геную, – пробормотал Ксандр.

– Чего же?

– Да вот пытаюсь припомнить, да никак не могу.

Не откладывая дела в долгий ящик мы снялись со швартовых и поплыли вдоль берега. Вначале на юг, затем, обогнув «носок» итальянского «сапога», повернули на север. Прошли через Мессинский пролив, оставив Сицилию слева, и вошли в Тирренское море. Справа тянулся гористый берег, поросший лесом.

На четвёртый день пути задул сильный встречный ветер. Памятуя о шторме, который чуть не пустил нас на дно, мы повернули к берегу и пристали в гавани городка Салерно, не дойдя до Неаполя совсем немного.

Гавань была заполнена судами, так же как и мы, спасавшимися от ветра, грозившего перейти в шторм. Море волновалось, но гавань была защищена от стихии каменными волнорезами. Всю ночь нас качало на волнах. И это – в закрытой гавани! Представляю, что творилось бы в открытом море. А что удивляться – не лето, зимой в этих морях частенько штормит.