Книга Священный огонь - Брюс Стерлинг

— Не делайте этого со мной! — взмолился Эмиль. — Не надо так говорить! Если вам нравится так рассуждать, возвращайтесь в бар, на вечеринку. Со мной вы лишь зря потратите время. Обратитесь к Полю, он готов часами об этом разглагольствовать.

Эмиль сбросил с кровати банный махровый халат.

— Я не постчеловек, я просто глупый, бесталанный человек, совершивший тяжелую ошибку. Я многого не удерживаю в памяти, но твердо знаю, кто я такой. И наплевать мне на все теории.

— Ну вот, похоже, ваше сознание полностью прояснилось. И как же вы собираетесь разрешить ваш так называемый кризис?

— А что мне еще остается? — отозвался Эмиль. — Что я могу сделать? Я не в силах больше жить в замкнутом круге. Лучше броситься из окна.

— О господи!

— Принять амнезиак и утратить память значило пойти на компромисс, не более. Это не решение вопроса. Я не хотел и не хочу быть таким, как сейчас. Что же мне делать?

— Ладно, — проговорила Майа. — Конечно, я не стану возражать против самоубийства. Самоубийство — очень понятное и в высшей степени достойное решение. Но…

Эмиль зажал уши руками.

Майа присела к нему на кровать и вздохнула:

— Эмиль, умирать глупо, просто глупо. У тебя такие красивые руки.

Он ничего не ответил.

— Как стыдно и горько, что эти прекрасные, сильные руки превратятся в глину. В холодной, твердой земле, глубоко-глубоко. А сейчас ты бы мог этими руками обнять меня.

Эмиль сел. Его глаза заблестели.

— Почему женщины так поступают со мной? — сказал он страдальчески. — Неужели ты не видишь, что я неврастеник, жалкий неудачник? Я ведь ничего не могу тебе дать! А утром даже не вспомню, как тебя зовут!

— Я знаю, что не вспомнишь, — ответила Майа. — Конечно, я поняла. Но я еще не встречала такого человека, как ты. Мне это нравится. Сама не понимаю почему, но это так волнует, поверь мне. И я не в силах противиться искушению. — Она поцеловала его. — Я знаю, что не должна была тебе этого говорить, и это ужасно. Давай лучше помолчим.

Она проснулась после полуночи, на странной кровати в странном городе. Ее разбудило мерное дыхание другого человека. Строение Вселенной снова сместилось. Она ощутила легкую, приятную усталость и тепло от его теплого тела. Найти возлюбленного равнозначно тому, что найдена другая половина собственной души. Она могла бы наделить этой половиной любого мужчину на свете.

Утром она приготовила завтрак. Эмиль, как и обещал, не помнил ее имени. И это его смущало, хотя он не скрывал своей радости. Короткое ночное приключение обоим пошло на пользу. Эмиль позавтракал и с улыбкой победителя начал работать. Майа, не выносившая царившего в студии беспорядка, взялась за уборку.

Судя по состоянию его каталога, Эмиль жил один уже два или три месяца. Список был неупорядочен, не датирован. Ей предстояло расположить записи в хронологической последовательности. Жить с Эмилем означало вступить в борьбу за будущее наследство. И, увидев фотографии с изображением разных женщин, Майа поняла, что стала четвертой претенденткой.

Она всерьез занялась уборкой и сделала еще ряд открытий. Судя по всему, женщины врывались в студию Эмиля, точно ураган. В одном углу она нашла шпильки, в другом чулки. Шнурки от ботинок. Пустой тюбик губной помады. Розовые нитки от платья. Дешевые темные очки. Какие-то ненужные кухонные принадлежности. Проекторы. Определители крови. И конечно, фотографии. Женщины, сделавшие эти снимки, приложили немало усилий и добились должного результата.

— Сегодня я себя хорошо чувствую, — заявил Эмиль, постаравшись приободриться. — И хочу сделать что-нибудь для тебя. Запечатлеть твои неповторимые черты. Твою щедрость. Твою доброту.

— Знаешь ли, я не твой глиняный сосуд.

— Конечно ты сосуд, моя дорогая. Мы все глиняные сосуды. К чему противоречить Священному Писанию? — Эмиль весело расхохотался и принялся месить глину.

Майа вышла на улицу и направилась в нижнюю часть города. Ей нужно было забрать вещи из камеры хранения. Рюкзака Клаудии и ее матерчатой сумки там не оказалось. Но Клаудиа оставила ей записку. Каракули и обилие восклицательных знаков в этой короткой, написанной по-немецки записке свидетельствовали о том, что она была просто в ярости.

Майа отыскала пункт доступа к Сети. Она зарядила камеру и отправила свои фотографии Терезе. Затем решила перекусить. Поела и позвонила в мунхенский магазин.

— Где ты? — спросила Тереза.

— Я еще в Праге. А как Клаудиа?

— Она вернулась. Вне себя. Разбитая. Совершенно без сил. Обиженная. Ты не очень-то нам помогла, Майа.

—Я встретила одного человека…

— Так я и думала… Ну и когда ты вернешься?

Майа покачала головой:

— Тереза, если я о нем не позабочусь, он выбросится из окна.

Тереза рассмеялась.

— Ты что, спятила? Это же старый мужской трюк, давно известный. Образумься и возвращайся поскорее. Я привезла большую партию товара.

— Тереза, — она вздохнула, — ты была права. «Голова» — это настоящий театр. Мне очень понравились создатели виртуальных миров. Они хотят научить меня быть энергичной и привлекательной. Я не вернусь в Мунхен.

Тереза промолчала.

— Тереза, ты видела мои фотографии?

— Снимки неплохие, — ответила Тереза. — Думаю, что сумею их использовать.

— Они ужасны. Но я собираюсь взять несколько уроков. Фотографии и работы с наглазниками. Потом у меня все пойдет лучше. Я хочу приобрести хорошее оборудование и буду работать в сфере виртуальных миров. Я очень хочу этого.

— Тебе не нравилось здесь, в магазине? Ты не была счастлива, дорогая?

— Я не хочу просто быть счастливой, Тереза. Этого мне недостаточно. Сейчас я еще не стала самой собой. И буду учиться, чтобы стать самой собой. Думаю, что создатели виртуальных миров способны мне помочь. У них тоже творческий зуд.

— Ты вдруг стала самоуверенной. Что случилось? Почему? Неужели из-за ночи в постели какого-то парня? Слушай, садись в поезд и возвращайся. С поездами нет проблем.

— Я могу прислать тебе кучу фотографий, если тебе так хочется. Но в магазин я больше не вернусь.

— Если ты не приедешь в Мунхен, мне придется поискать кого-нибудь другого. Я не стану ждать тебя с распростертыми объятиями.

— Да, поищи кого-нибудь, Тереза.

— Моя бедная маленькая Майа! Ты такая честолюбивая! А виртуалы так шикарны. — Тереза вздохнула. — Но знаешь, ум не пошел им на пользу. Ты так наивна, что они могут обидеть тебя.

— Если бы я хотела тишины и спокойствия, то осталась бы в Калифорнии. Риск — смысл моей жизни. Я же бродяга, нелегалка. Все время переезжаю с места на место, странствую. Ты была очень добра ко мне, но Мунхен не мой дом. Мне пора переменить обстановку, ведь ты это знаешь.