Книга Картежник - Святослав Логинов

Помня, что лучшая защита — нападение, Казин не колеблясь шагнул навстречу событиям. Распахнул дверь и прежде чем Ганна успела раскрыть рот, сам ринулся в атаку.

— Ага, явилась не запылилась! С чем пожаловала? Совесть не свербит, в глаза мужу смотреть?

Эх, не надо было задавать вопросов, хотя бы и риторических! Нет удобней возможности переломить разговор в свою пользу.

— Ой, гляньте на него, люди добрые! — заголосила Ганна. — О совести вспомнил, охальник! Мало ему прежних баб, так он на космических шлюх разлетелся! Алименьщик проклятый!

— Шо?!.. — заревел Казин, забыв на мгновение, что Жаклин слышит все в своей каюте, и лишь природная бонтонность не позволяет Верблюдице вмешаться в семейную склоку. — О каких алиментах тебе взмечталось, дура пустобрюхая?

Когда-то, лет пятнадцать назад, объединяло чету Казиных не только общее хозяйство, ныне порубленное в щепки, но и желание иметь детей. Однако вот не вышло. Сначала нужно было обустроиться, зажить как следует, а к тому времени, как хозяйство дозволило прокормить лишние рты, оказалось, что и возраст не тот, да и Ганнино здоровье, подорванное огородом и птицефермой, ничего такого уже не позволяет. И тем не менее хотя личная жизнь порой до драк доводила, но подобных слов промеж бывших супругов не проскакивало.

Лицо Ганны закаменело, и она, разом снизив громкость, отчеканила:

— Ты вот что, трепли что хочешь, а половина имущества по закону мне принадлежит, как совместно нажитое! Добром не отдашь, по суду заберу.

— Имущества?… — задохнулся Казин. — Да ты!.. Корову угнала, кур порешила, мебель всю переломала, даже кобелька со двора свела, сука! А теперь, что, дом хочешь отсудить? Не выйдет… Да тебя за такое придушить мало! И суд меня оправдает.

— Тьфу на тебя с твоей коровой! — ничуть не растерявшись, отпарировала сутяжница. — Корову он вспомнил! Поглядеть, как есть нищий, в тряпье вырядился… поможите люди добрые! Ой, щас заплачу! Да о тебе на весь мир слава идет, какой ты есть нищий! Ты от меня коровой не откупишься. Что за имущество ты в Галактике скрываешь, а?

Сам не сознаешься, исполнительный лист пришлю!

— Ах вот ты о чем запела! — всякая злость слетела с Казина, как не бывало.

Смешно стало и задорно. — Так я все свои богатства спустил единым чохом, чтобы только тебе не досталось. Ни копеечки не оставил. Навроде как ты шкаф порубила… Чо скривилась, не вышло миллионеркой задеваться?

— Врешь! — лицо у Ганны пошло пятнами. — По телеку говорили, что ты самый главный богач. Нельзя столько за один день пропить!

Казин еще хотел ответить, хлестко и издевательски, но вдруг вспомнил, что Жаклин слышит все, до самого последнего «тьфу», и хотя слов не разбирает, ибо не бывает в самоучителях подобных фраз, но общий смысл беседы угадать может с легкостью.

— Нету у меня ничего, — разом погаснув, сказал Казин. — И не было никогда, — приврал он, чтобы поскорей прекратить выяснение отношений.

— Брехня… — хрипло проговорила Ганна. — Сама слышала. Вот этими ушами.

— Пооборвать бы тебе эти уши! — проговорил Казин уже совсем беззлобно. — Пойми ты, дура неумная, я же командированный, откуда мне богатства взять?

Казенное имущество на меня оформляли, ну, вроде как Степан Минеич за все отделение зарплату в банке получал… На других-то оформлять нельзя, они иностранцы, знать должна, ежели телевизор глядишь. А теперь я все сдал, под расписочку. Так что нет у меня ничегошеньки, зря губу раскатала. — Казин фотогенично улыбнулся и, уловив шестым чувством, что Жаклин Шамо встала из-за стола и направляется к выходу, предложил:

— Можешь поинтересоваться, вот только сейчас ценности, что на меня оформлены, сдал.

— Это правда? — спросила Ганна, слепо глядя в лицо вышедшему секретарю ООН.

— Comment? — переспросила Жаклин Шамо.

— Гражданочка интересуется, — подсказал Казин, спешно переводя малявину в режим общего разговора, — взаправду ли я передал в общее пользование все, что было на меня записано.

— Совершенно верно, — подтвердила Шамо, принимая, видимо, Ганну за журналиста «Галактического меркурия». — Я, как представитель ООН, только что приняла документы и выразила господину Казину благодарность от имени благодарного человечества.

— Надо же, ООН еще не распустили? — удивился проходящий по коридору Альфонс Дуэтто и канул в кают-компании.

Ганна не слушала и не видела ничего. Выходит, все было зря… в очередной раз Казин обманул ее. Поманил и бросил.

— Sorry… — извинился еще какой-то иностранец, протискиваясь мимо замершей Ганны. Отдохнувшие дипломаты не желали менять привычек даже ради новых лиц, объявившихся в модуле. Полевой синтезатор «Модус» определял их модус вивенди.

— Ох, лишенько! — только и могла произнести Кармен районного масштаба.

И все же недаром судьбу кличут индейкой, а вовсе не индюком, хотя величественный и грозный индюк на первый взгляд более с судьбой схож.

Не может судьба совершенно отвернуться от женщины, ибо и сама она женщина.

Некий господинчик, невысокий и полненький, остановился напротив замершей Ганны, всплеснул руками и воскликнул на чистейшем одесском диалекте:

— Вы только посмотрите, какая женщина, а я опять ничего не знаю! Сударыня, вас послали сюда секретарем вместо этой, простите за выражение, пересоленной хамсы?

— Послали, — эхом откликнулась Ганна. — Далеко послали…

— Только не нужно огорчаться! Это вам чрезвычайно не идет. Кстати, я Симеон Пресняк, директор, будем знакомы.

— Чего директор-то? — Ганна впервые бросила на собеседника осмысленный взгляд. — Совхоза, что ль?

— В некотором роде, можно сказать, и так. Если присмотреться поближе, то весь мир — один большой совхоз, и Нью-Йорк отличается от Кучургана лишь большей провинциальностью. Хотя если быть занудливо точным, то я исполнительный директор Межгалактического Валютного Фонда. Симеон Пресняк, как уже было сказано, к вашим услугам.

— Ганна, — ошарашенно представилась мадам Казина.

«Надо же, какой мужчинка… — подумала она с неожиданным интересом. — Симпатичный мужчинка, хоть и жид…» — произнеся в уме последнее слово, Ганна вдруг почувствовала некоторую неловкость. По всему видать, кончилась для деревенской хамки эпоха первобытного антисемитизма, пришла пора цивилизоваться.

«Мечтать, надо мечтать!» — сказал поэт-песенник. И чем метче мечта, тем вернее исполнится задуманное. Всякому ясно, что быть Ганне уже не Казиной, а Пресняк, вести рассеянную жизнь пресыщенной миллионерши. Путь ее легок, тривиален и прост, и, значит, можно со спокойной душой и чистой совестью покинуть героиню на пороге счастливого будущего.

Глава 7

ДОМОЙ!

Хотелось бы лететь в родное Подсосонье на круизном планетоплане, неспешно проплывая сквозь эфирные волны, останавливаться в туристических центрах, по утрам совершать экскурсии, вечерами чаевничать на верхней палубе, наблюдая отчаянные ссоры чаек, рассуждать, хочет ли чайка чайка. Увы, на Землю предстояло добираться своим ходом, у разоренного бюрократами Казина не хватало денег даже на плацкартный рейсовик, что ходит к Денебу. Значит, оставалось воспользоваться муровиной, рассчитанной на одного человека, но способной вынести двоих. Кто будет вторым членом экипажа, Казин не раздумывал ни минуты.