Книга Мой галантный враг - Рексанна Бекнел

Он сидел, неловко привалившись к спинке своего любимого кресла. Обычно румяное лицо было бледным, с каким-то сероватым оттенком, а дыхание — едва ощутимым. Когда Лиллиана коснулась его лба, она почувствовала, как холодна его кожа. Страх сжал горло Лиллианы.

— Отнесите лорда в его комнату. Разведите огонь посильнее, — она отдавала приказы уверенным тоном, но сама никакой уверенности в себе не ощущала. — И сейчас же найдите Матушку Гренделлу! — Лиллиана в тревоге последовала за четырьмя мужчинами, которые понесли кресло с лордом Бартоном наверх. — Да, и кто-нибудь пусть поищет Томаса.

Делали все возможное, чтобы усадить лорда Бартона поудобнее, но Лиллиана чувствовала, что он покидает их. Она не могла оставить надежду даже тогда, когда знахарка печально покачала головой. Отказываясь верить этому приговору, Лиллиана задержала священника, который направился было к умирающему, и воззвала к старой женщине:

— Ты не дашь отцу умереть, Гренделла! Неужели мы ничего не можем сделать?!

— Для каждого из нас наступает свой срок, когда Господь призовет. — Знахарка устремила почти незрячий взор на Лиллиану. — Сейчас он нуждается в священнике больше, чем во мне.

Эти слова как громом поразили Лиллиану. Она не хотела их слышать, не хотела смириться с ними. Но сам отец заставил ее взглянуть в лицо ужасной правде.

— Это рок, — с трудом произнес он.

Лиллиана сразу же склонилась над ним и положила ему на лоб дрожащую руку. При этом нежном прикосновении лорд Бартон открыл глаза и слабо улыбнулся дочери. Потом лицо его потемнело, он содрогнулся и хрипло повторил:

— Это рок…

Последовал долгий медленный вздох. Потом дыхание пресеклось, и Лиллиана поняла, что он скончался.

— Отец! Отец! — В отчаянии она пыталась обхватить его руками, словно хотела каким-то образом передать ему хотя бы часть своих сил, молодости и здоровья. Но все было бесполезно. Твердыми и добрыми руками Матушка Гренделла оттащила ее от того, что еще недавно было лордом Бартоном.

— Не может он умереть, — тупо твердила Лиллиана, когда знахарка передала ее с рук на руки Уильяму. Она была так потрясена, что позволила ему увести себя из комнаты. — Он не мог умереть, Уильям! Ведь он же был здоров и крепок, как всегда, и сидел за шахматами, и сэр Рокк…

— Сэр Рокк, — фыркнул Уильям. Внезапно он повернул ее лицом к себе. — Ты что, не слышала, что сказал твой отец? Он обвинил своего убийцу, когда его душа расставалась с телом! Он сказал: «Это Рокк». Значит, это Рокк, Лиллиана. Вассал твоего супруга убил твоего отца. Корбетт свершил свою месть, как с самого начала и намеревался.

От этого обвинения голова у Лиллианы пошла кругом. Она не сразу смогла ответить; мысли разбегались, слишком велика была сумятица чувств. Потом у нее в ушах зазвучали слова отца. Он сказал: «Это рок». Или — «Это Рокк»? Она смотрела на злое лицо Уильяма, пытаясь взять себя в руки.

— Как ты можешь быть в этом уверен? — шепнула она, объятая ужасом.

— Я вполне уверен, — прошипел он в ответ. — Неужели ты так ослеплена им, что оставишь безнаказанным убийцу своего отца? Бог свидетель, это всем известно: сыновья Колчестера давно вынашивали планы мести.

У Лиллианы не было сил, чтобы ответить на обвинения Уильяма. Ведь и сама она некогда терялась в догадках — не была ли месть главной причиной, побудившей Корбетта явиться в Оррик, с самого начала? Ее отец сам признал, что сыновья лорда Фрэйна все еще стремятся отомстить. Каждый зная, что так оно и было. И все-таки… и все-таки ей почему-то трудно было поверить в такое, когда речь шла о Корбетте.

Она приложила руку ко лбу. Она была слишком растеряна; ей следовало бы все хорошенько обдумать. Но ее ужасала самая возможность того, что это окажется правдой. Она не сможет успокоиться, пока не узнает всего. Пораженная внезапной мыслью, она вырвалась от Уильяма и разыскала Гренделлу. Голос у нее дрожал, когда она спросила:

— Мой отец… отец никогда не жаловался тебе на какое-нибудь недомогание?

Гренделла вгляделась в побледневшее лицо Лиллианы.

— Он редко прибегал к моим услугам, хотя мне известно, что он немало помучился от недуга богатых людей — от подагры. Томас приходил ко мне за снадобьями для припарки. — Она подумала еще пару мгновений. — И прошлой весной я вырвала у него зуб. Но больше мне ни о чем не известно.

— Видишь, Лиллиана? Все как я сказал. Он был здоров как всегда, до тех пор пока… убийца из банды твоего мужа не отнял у него жизнь.

От слов Уильяма Лиллиана застыла.

— Это Рокк, — медленно подтвердила она, охваченная ужасом.

Рокк подружился с ее отцом. Да, это могло быть подстроено, чтобы получить возможность отравить старого лорда. Тогда хозяин Рокка, ее супруг, мог стать полновластным господином Оррика да еще и испытывать удовлетворение оттого, что свел счеты с человеком, которого считал виновником смерти своего отца.

И тут Лиллиану поразила новая мысль. Как, однако кстати пришелся отъезд Корбетта! Все продумано так, что его-то ни в чем невозможно обвинить.

Она была в смятении. Если бы Олдис сейчас был здесь думала она. Или хотя бы Сэнтон. Они могли бы защитить Оррик от этой злой силы внутри него.

Но, по крайней мере, Уильям здесь, подумала она с облегчением. Хотя в последние дни его общество не доставляло ей удовольствия, она знала, что он поможет. Но тем не менее за оборону Оррика теперь отвечает в первую очередь она и сердце у нее забилось сильнее, когда она это осознала.

В последующие часы на нее свалилось множество забот: надо было обмыть тело отца и обрядить его для похорон, приготовить траурную залу и разослать гонцов. Весь замок облачился в траур. Лорд Бартон пользовался всеобщей любовью, и повсюду слышались рыдания. Но, как ни была Лиллиана поглощена своим горем, она не могла отделаться от навязчивых слов, которые непрерывно звучали в голове:

«Это Рокк», — сказал отец. «Это Рокк». Обвинение было совершенно ясным. Отец был мертв — и он принял смерть от руки сэра Рокка. А если это так, то сомнений не оставалось; все было исполнено по приказу ее мужа.

Она была бы рада дать волю слезам, потому что ощущение душевной опустошенности становилось почти невыносимым. Но все-таки она знала, что не позволит себе поддаться собственной слабости. Особенно сейчас. Сейчас в замке распоряжалась она, и в это ужасное время каждый доверялся ее руководству и ждал от нее указаний. Заупокойная служба не принесла ей облегчения, потому что рядом с ней не было никого из ее семьи, кто мог бы ее утешить; не было даже доброго старого Томаса — он уехал повидаться с сыном в Седжвик.

К тому времени, когда Лиллиана наконец добралась до своей комнаты, у нее от усталости дрожали и ноги и руки. В комнате было прохладно, потому что Ферга, от которой постоянно требовались какие-то услуги леди Вероне, не всегда могла вспомнить о своих повседневных обязанностях. Однако для Лиллианы холодная комната сулила спасительную передышку. Голова кружилась, и пальцы у нее тряслись, когда она раздевалась, чтобы забраться в постель. Она так выдохлась за день, что не стала даже заплетать в косу — все еще распущенные — волосы. Однако, когда Лиллиана скользнула под тяжелое одеяло, она так и не смогла обрести отдыха, в котором так отчаянно нуждалась.