Книга Ночью, при луне... - Джеки Д'Алессандро

Испытывая отвращение к самой себе за то, что смогла так легко и просто забыть свои сомнения, она бросилась к гардеробу и быстро переоделась в темно-коричневое платье. Вспомнив об убийстве Тома Уиллстона, она схватила латунную кочергу с подставки возле камина, поскольку не собиралась подвергать себя опасности. Вооружившись таким образом, она вышла из комнаты, торопливо сбежала по ступеням лестницы, горя желанием разобраться раз и навсегда в том, чем занимается этот возмутительный лорд Лэнгстон.

Глава 11

Мэтью шел в темноте по садовой дорожке. Все его чувства были напряжены. В дополнение к ножу, который он обычно носил за голенищем правого сапога, он спрятал нож и в левый сапог и прихватил с собой Дэнфорта для обеспечения еще более надежной безопасности. Если и вправду кто-то следит за ним и ждет, чтобы он нашел то, что ищет, он без боя не отдаст найденное – если, конечно, ему вообще удастся это найти. А если убийца Тома Уиллстона все еще рыщет где-нибудь поблизости, Мэтью должен быть готов к встрече.

Он направился в дальний северо-западный угол сада, куда обычно боялся заходить. Если бы он знал хотя бы основы садоводства год тому назад, когда приступил к решению своей головоломки, то запланировал бы поиски в северо-западном углу на зимние месяцы, когда не цветут розы. Но тогда он ничего этого не знал, и поэтому теперь северо-западный участок сада остался последним, где предстояло произвести раскопки. Поэтому ему приходится сейчас идти туда, в царство роз.

И не какие-нибудь несколько роз. Там цвели сотни этих прекрасных, душистых цветов. И все они только и ждали случая заставить его чихать.

При одной мысли о роковых для него цветах у него зачесался нос. Приступ чихания начался так неожиданно и с такой силой, что у него не было времени подавить его. Потом один за другим последовали еще два, и только после этого ему удалось несколько приглушить звук, зажав нос носовым платком.

Черт возьми! Он явно приближается к цели своего назначения. А это следовало бы сделать незаметно, принять какие-то меры. Но в голове полный сумбур. А все из-за нее!

Выругавшись себе под нос, он попробовал прогнать все мысли об этой женщине и соорудил себе из носового платка некое подобие маски, прикрывающей нижнюю часть лица, завязав его концы на затылке. Это отчасти спасало нос, но не глаза, которые по мере приближения к розарию все сильнее чесались и слезились.

Мэтью вздохнул, смирившись с судьбой, и ступил на обсаженную розовыми кустами дорожку. Дойдя до конца розария, он остановился и, оглядевшись вокруг, прислушался. Хотя ничего подозрительного не увидел, ему снова покаялось, что за ним наблюдают. Взглянув на Дэнфорта, он заметил настороженную позу пса. Может быть, тот почуял чужого?

Мэтью подождал около минуты, но поскольку Дэнфорт не издал даже предостерегающего рычания, решил, что пора приступать к работе. Он был уверен, что Дэнфорт учует любого чужака. Если бы он захватил его с собой в ту ночь, когда видел Тома Уиллстона, этот человек, возможно, был бы до сих пор жив.

С терпением, выработавшимся у него за последний год, Мэтью начал копать траншею вдоль кустов в надежде, что на сей раз получит искомый результат. Вонзая в почву лопату, он думал именно о том, о чем пытался не думать.

О ней.

Причем не просто думал. Он погрузился в море чувств, что, естественно, не способствовало полной отдаче в работе. Перестав копать, он оперся на черенок лопаты и закрыл глаза. И сразу же представил себе ее в ванне. Мокрую, с атласной кожей, отдыхающую в душистой воде. Потом вообразил, как она взглянула на него своими прекрасными глазами, медленно поднимаясь из воды, как на картине Боттичелли.

Его голова была полна воспоминаний о том, каковы на ощупь ее кожа, ее волосы, влажное, набухшее средоточие ее женственности. Ему вспоминались ее нежный цветочный запах и эротические гортанные звуки, которые она издавала. Он отправился в ее спальню с намерением пробыть там всего минуту, чтобы увидеть выражение ее лица, когда она поймет, что он намерен расплатиться с ней той же монетой. А потом уйти.

Разве не таким было его намерение?

Он открыл глаза и покачал головой. Да поможет ему Бог, он и сам не знал этого. Он знал лишь, что был очарован с первого взгляда. Окончательно и бесповоротно. И абсолютно не способен уйти.

Во всем виноваты ее глаза. Огромные, выразительные, нежные. Словно озерца меда, в которых мужчина может просто утонуть. И когда она смотрела на него, именно это он ощущал – ему казалось, что он тонет. Но виноваты не только глаза, а все остальное. Вся она целиком.

Никогда еще ни одна женщина не воздействовала на него так сильно и так быстро. Как ни пытался, он не мог вспомнить ни одной женщины, которая бы околдовала его так, как эта, к которой ему не терпелось бы прикоснуться, как к этой, и которая бы напрочь лишила его способности контролировать себя. Учитывая его обстоятельства, дело было совсем плохо.

Он чуть было не застонал. Как это могло случиться? Как произошло, что эта женщина, совсем не похожая на тех, которые ему нравились прежде, смогла так сильно зацепить его? И так глубоко?

Это же просто смешно. И чертовски раздражает. Но и отрицать очевидное, черт возьми, невозможно.

Это невероятное влечение к ней объясняется, должно быть, именно тем, что она так сильно отличается от женщин, к которым его когда-либо влекло. Значит, это… чувство – или как бы оно ни называлось – всего лишь временное помрачение рассудка и, будем надеяться, скоро пройдет.

При этой мысли он даже немного повеселел. Да, все это, несомненно, дело времени, результат бессонных ночей. И тревог. И хождения туда-сюда перед камином. И копания ям.

А еще одним немаловажным фактором было то, что у него слишком долго не было женщины. Несомненно, он возбудился бы при виде любой женщины, которая, поднявшись из ванны, стояла бы перед ним мокрая и абсолютно нагая. Его внутренний голос грубо фыркнул и назвал его полным идиотом. «От других женщин ты просто ушел бы, – напомнил голос Мэтью, – но от Сары, сидящей в этой ванне, ты не смог бы уйти даже под дулом пистолета». Он нахмурил лоб и приказал внутреннему голосу заткнуться к чертям собачьим.

Такие мысли, черт возьми, совсем не способствовали достижению его цели. Обреченно вздохнув, Мэтью принялся копать следующую яму. Едва он успел отбросить первую лопату земли, как Дэнфорт, пока что лежавший спокойно, неожиданно вскочил. Пес поднял морду, ноздри его зашевелились, он весь напрягся, готовый к действиям. Издав низкое рычание, Дэнфорт бросился вниз по дорожке.

Мэтью мгновенно извлек из правого сапога нож и с оружием в одной руке и лопатой – в другой помчался следом за Дэнфортом.

Уже приближаясь к концу розария, он услышал, как затрещали кусты и несколько раз гавкнул Дэнфорт. Несколько секунд спустя Мэтью завернул за угол дорожки и остановился как вкопанный, увидев Дэнфорта, который, вместо того чтобы поймать и обезвредить потенциального неприятеля, вилял хвостом и, свесив язык, излучал собачее счастье, с обожанием глядя на Сару, на ботинке которой с довольным видом восседал. Сара стояла, прижавшись спиной к толстому стволу вяза. Одной рукой она гладила Дэнфорта по голове, в другой сжимала каминную кочергу.