Книга Синяя звезда - Галина Вайпер

* * *

Утреннее солнце застукало нас спящими в обнимку. Я открыла сонные глаза, потерла зачесавшийся нос, легла поудобнее и снова уснула. Когда проснулась в следующий раз, моя голова покоилась на руке Расмуса, а сам он лежал на боку.

– Выспалась? Нас уже ждут, – предупредил он меня.

Повернув голову, я обнаружила сидящего под развесистым кустом рядом с нами ветхого дедулю, который неприветливо курил трубку с длиннющим чубуком. Пыхнув дымом, он еще более неприветливо заметил:

– И где ты, твою мать, пропадал столько времени, подлец ты этакий?

Расмус усмехнулся:

– Занят был. Но я торопился, как мог.

– Торопился он, – осудил его дед. – Ладно уж, лучше поздно, чем никогда. Ну, что ж, молодец! И как только ты сообразил, чего им хотелось?

– Это не я, – вздохнул Расмус, кивая головой на меня, – это она.

Дед с непонятным мне интересом внимательно воткнул в меня свой цепкий взгляд.

– Что, ты ее уже нашел? Из-за нее застрял?

– Как видишь, – дернул плечом Расмус, помогая мне подняться.

Стряхнув пыль с моей спины, он подставил мне свою, представляя старичка:

– Познакомься, Холли, этот старый, гм… колдун – мой учитель, мэтр Гроун.

И без всякого перехода попросил:

– Попробуй понять, о чем я сейчас думаю?

– О звездах? – неуверенно спросила я.

– Об одной звезде, – щекотно шепнул мне на ухо Расмус.

– Да, это она, – вздохнул старый колдун. – Никаких сомнений… Тогда не буду больше ругаться. Ты ворота сделал?

– Нет, тоже она, – Расмус печально улыбнулся, – я ей только помогал их держать.

– Круто! – дедушка смачно сплюнул. – И что дальше?

– А дальше мы двинемся дальше, – Расмус вздохнул.

– Ты чего развздыхался? – старик наморщил свой и так достаточно сморщенный временем лоб. – Устал? Крепись, ты еще молодой, сил у тебя много.

– Вот именно, – снова вздохнул Расмус, – чересчур много. Поэтому терпеть больше нет никаких сил.

– Да чтоб тебя, – окрысился дед. – Все ведь идет по плану? Твою мать, какого рожна ты страдаешь? Все встанет на свои места, уймись и не ной!

Я прислушивалась к абракадабре, которую несла эта парочка, ничего не понимая. Зато они-то, похоже, понимали друг друга с полуслова.

– Тебе помощь потребуется в чистке мозгов? – без интереса спросил Расмус.

– Сам справлюсь потихоньку, – живо откликнулся старый колдун. – Оклемаюсь немного и все быстренько налажу.

– Тогда мы отправляемся? – вопросительно взглянул на деда Расмус.

Тот выпрямил свою сгорбленную спину, исподлобья сердито посмотрел на нас.

– Зайдите хоть чаю попить… А то явился и сразу бежать, свинтус этакий! Когда еще в следующий раз свидимся?

Расмус виновато буркнул:

– И так времени много потеряно, нужно торопиться.

– Ничего, – категорически заключил дед. – Чаю выпить – не Синюю звезду найти. Пошли!

Дед решительно отправился вперед, не оглядываясь на нас, как вдруг, охнув, схватился за поясницу.

– В долбаном погребе, проклятье, было сыровато!

– Помочь? – Расмус положил руку на поясницу деда.

– А это можно, – оживился дед. – Это очень даже кстати…

Моментально распрямившись после процедуры, довольно резво шаркая подошвами, он вскоре привел нас к дому неподалеку от площади. По дороге нам встретились несколько человек. Они шли, уткнувшись носом в землю, а если поднимали глаза, то становились видны их потерянные пустые взгляды. Расмус было протянул руку к одному из них, но дед перехватил ее.

– Не трать силу понапрасну, она тебе еще понадобится, – скептически выговорил он Расмусу, – разберусь я с ними и без тебя, жалостливый ты мой!

– Ох, с чего ты стал такой сердитый? – усмехнулся Расмус.

– Посидел бы ты в погребе с мое, – злобно фыркнул дед, открывая перед нашим носом калитку в сад, – посмотрел бы я, что б ты запел, добрый мой Расмус!

От калитки начиналась дорожка, вымощенная каменными плитками, между ними торчала невоспитанная щетина жизнерадостной травы. Старик недовольно топнул ногой.

– Все в беспорядке, черти бы их поели!

Трава виновато съежилась и исчезла. Старый колдун, мрачно хрюкнув, обозрел растрепанные кусты и деревья сада по сторонам от дорожки.

– Душа болит, как все запущено. Ну да ладно, и это потом, потом…

Перевоспитанная до идеального порядка дорожка привела нас к большому одноэтажному дому, подвела к изящному крыльцу с деревянными резными балясинами. Дед снова не утерпел, забормотал:

– Попались бы они мне в руки, пока я был в силе! Весь дом наперекосяк, так их и разэтак! Посидите-ка, голубки, на крылечке, пока порядок наведу. Да не дергайся ты, без тебя справлюсь.

Дедушка, открывая дверь, с чувством сплюнув с крыльца в кусты, завершил тираду глубокомысленным соображением:

– Бардак – это тебе не Три Короля.

Расмус присел на ступеньку, протянул мне руку. Я пристроилась рядом, опираясь ладонями в теплое дерево крыльца, прислушиваясь к происходящему за дверями. Грохот внутри свидетельствовал о темпах наведения порядка. Наконец дед высунул голову в дверь с криком:

– Эй, вы, заходите! Уже можно!

В доме все сияло чистотой. Стоящий в здоровом горшке на подоконнике единственного окна раскидистый куст на глазах покрывался распускающимися цветами.

– Это для тебя, – дед почти улыбнулся, поглядывая на меня из своих морщин пронзительно острыми глазками.

Светлые стены огромной комнаты были увешаны картинами. На самой большой и, похоже, самой старой, во мраке потемневших красок угадывалось мужское лицо с острым носом. Ближе к окну громоздился круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. Вокруг стояли деревянные стулья с высокими резными спинками. Мы расселись за столом.

– Ну что, кто чай готовить будет, – обратился к Расмусу дед, – ты или я?

– Давай по очереди, – предложил Расмус, – а Холли будет судьей.

– Мы с ним вечно препираемся, кто из нас вкуснее чай готовит, – мелко хихикнул дед Гроун.

– Кто первый? – Расмус встряхнулся, как лошадь на старте.

– Давай уж я, на правах хозяина, – ехидно усмехнулся старик, – хоть здесь ты не будешь спорить?

– Не буду, – согласился Расмус, украдкой глянув на меня.

Что-то я не заметила, чтобы он особенно препирался со старым хреном, с ним попробуй поспорь, впрочем, это их дела.

– Вот и хорошо, – дедуля потер руки, и на столе неторопливо стали появляться чашки и прочие чайные причиндалы. – Люблю, когда не выступаешь. А ты, Холли, как его терпишь?