Книга Голод суккуба - Райчел Мид

Ухмылка же Алека угасла. Видимо, его заигрывания сталинастолько автоматическими, что он совершенно не ожидал какого-либо отклика. Онсглотнул и только тогда вновь натянул свою ухмылку.

— Репетиция, а? — сказала я. — У вас, ребята,снова что-то назревает?

— На следующих выходных. Придешь?

— Постараюсь. А после концерта опять будетепраздновать?

— Наверное. Уайет завтра устраивает вечеринку, так что,если хочешь, приходи.

— А ты там будешь? — вкрадчиво осведомилась я,многозначительно заглядывая ему в глаза.

— Еще бы!

— Тогда я тоже буду. — Все так же завораживающеему улыбаясь, я повернулась, чтобы уйти. — Значит, увидимся.

Как только он скрылся с глаз, моя улыбка обернулась гримасойотвращения. Тьфу! Не думала я, что можно еще больше ненавидеть этого парня, нов очередной раз ошиблась. Однако, заигрывая с ним, я смогу выяснить, чтопроисходит с Дагом. Я не сомневалась, что Алек будет действовать со мной также, как с Кейси. И если я притворюсь, будто не устояла перед его чарами, онвполне может посвятить меня в свои делишки.

Даг, как я вскоре убедилась, вовсе не стремился помочь мне вэтом вопросе.

— А у тебя кое-что есть, — дразняще протянула я,когда мы столкнулись в отделе фантастики.

— Магнетизм? — тут же отозвался он. —Сексапильность? Интеллект? Крошка, во мне всего этого навалом.

Я подошла к нему вплотную и, глядя ему прямо в глаза, игривопотянула за рубашку:

— Я вовсе не то имею в виду. У тебя есть кое-чтополезное, кое-что, чем ты не делишься.

Он стоял совсем рядом и принялся теребить мой локон.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Черта с два ты не понимаешь. Ты хоть представляешь,какую уйму времени я отработала за тебя и за Пейдж? Видит бог! Это сводит меняс ума. Только «Грей Гуз» на такое способен. Если у тебя есть заначка,распространи любовь и на ближнего.

— Эй, да я готов распространить столько любви, сколькоты пожелаешь. Назови время и место.

— Я думала, мы друзья.

Слегка толкнув его в грудь, я отступила с надутым видом.

— Темнишь. Ты бы ни за что не смог так быстро прийти всебя. Вспомни, какой ты был с утра. Ты что-то принял.

— Чушь, просто перепады настроения. Ты ведь женщина —должна понимать. Просто встал не с той ноги, вот и все. Маленький фалафель инемного очарования Кинкейд, и я уже в форме. В отличной форме.

Он сделал шаг ко мне, надеясь на новые заигрывания. Глаза унего горели ярче и порочней, чем при наших обычных пикировках.

— На самом деле я сейчас просто неодолим. Я бог,крошка. Пойдем вернемся в контору, и я тебе покажу.

Я отошла, насмешливо глядя на него через плечо:

— Я не по этим делам, крошка.

Он смеялся мне вслед. Мы постоянно флиртовали не один год, ия знала, что он, скорей всего, не обижается на мои шуточки и подначки. Я, всвою очередь, была в ярости. Достаточно плохо то, что это дерьмо, котороепоставляет Алек, способно настолько возбудить Дата и привести к такомуповедению на работе. Однако затянуть его в бездны отчаяния — уже совершеннодругое дело. Я собиралась выяснить, что происходит, и положить этому конец —даже если придется втираться в доверие к этому слизняку Алеку.

Вспомнив вечером еще одну животрепещущую трудность в моейжизни, я позвонила Бастьену выяснить, как обстоят дела.

— Даже не спрашивай, Цветочек. Облака проваласгущаются.

— Да что за чертовщина сегодня творится?! Кто, чертвозьми, поручил мне всех вас утешать?

Я велела ему немедленно ехать ко мне в Куин-Энн. Он все ещескулил, когда явился.

— Дейна очень любезна со мной, — сообщилон, — но ни малейшей близости. Она даже не может прийти ко мне водиночестве. Обязательно тащит с собой Джоди или другую уродину из КССЦ.Похоже, проще скопом затащить в постель всех ее подружек, чем пальцем до нее дотронуться.Они пытаются обратить меня в свою веру. Думаю, красивый жест не повредит, а ясмогу ее чаще видеть, если притворюсь колеблющимся неофитом. Кстати, она и отебе много расспрашивала.

— О чем, например?

— Всякую всячину. Последний раз ее интересовало, довольнали ты купленными тряпками. О чем это она?

— Понятия не имею, — соврала я.

Как назло, в этот момент Бастьен заметил пакет из «ВикторияСикрет», так и лежавший на кухонной стойке. Поправ мое право на личную жизнь,он открыл пакет и с одобрением перебрал белье.

— Хочешь что-нибудь примерить? — насмешливоспросила я, заметив его жгучий интерес.

— У тебя всегда был хороший вкус.

Он взял черный сетчатый лифчик и посмотрел на меня сквозьполупрозрачную ткань, будто пытаясь представить, как он будет смотреться.

— Хотя я совершенно не понимаю, зачем ты покупаешь всеэто добро. Можно ведь просто наколдовать.

— Я уважаю интеллектуальную собственность. Тот, кто этосотворил, заслуживает вознаграждения.

— Даже если все это создано за счет эксплуатациитретьего мира?

Я скорчила рожу:

— Давай-ка пойдем отсюда.

— Куда?

— В бар с фортепьяно.

Казалось, от удивления он позабыл на время свои переживания.

— Разве здесь есть такие?

— Да. Как ни странно, и в Сиэтле можно отыскатьпарочку.

Действительно, один был совсем рядом, меньше чем в четвертичаса ходьбы. Впрочем, когда мы добрались, Бастьен так и не перестал терзатьсяпо поводу Дейны. Меня это просто взбесило. Я, поверьте, тоже ее ненавидела, нопри этом не могла понять, почему для него это превратилось в навязчивую идею.

К счастью, бар оказался достаточно эксцентричным, чтобыотвлечь моего спутника — как я и рассчитывала. Мы вкусно поели и пилинавороченные коктейли типа «Мидори мартини» и «Секс на пляже». Тем временемпианисты, соревнуясь друг с другом, исполняли все на свете от Эминема до БарриМанилоу. Чем дольше длился вечер, тем дороже и дороже стоила игра на заказ.Впрочем, и клиенты становились все пьянее и пьянее, так что расставались сденьгами без сожаления.

Зная это заранее, я взяла с собой целую кучу купюр, так чтомы с Бастьеном с превеликим удовольствием наблюдали, как славно справляютсяпианисты с нашими все более старыми и малоизвестными заявками. Мы с Бастьеномотлично пели дуэтом. Способность к перевоплощению, вдобавок к множеству другихпреимуществ, дает возможность модулировать голос и видоизменять голосовыесвязки. Пианисты поражали знанием наших предпочтений, и мы были настолько этимвпечатлены — и пьяны — к концу вечера, что отвалили им изрядные чаевые.