Книга Просто совершенство - Мэри Бэлоу

– Вчера вечером, когда я уже собирался покинуть бал, ко мне подошли виконт и виконтесса Рейвенсберг, – заговорил герцог. – И пригласили меня перед возвращением в Шотландию провести несколько недель в Элвесли-Парке. Похоже, в честь годовщины графа и графини Редфилд ожидается многолюдный прием. Признаться, я был удивлен – для подобных приглашений мы недостаточно хорошо знакомы. Но виконтесса объяснила, что ты как раз будешь гостить в соседнем Линдси-Холле, значит, я смогу после длительной разлуки побыть рядом с тобой еще несколько недель.

Он сделал паузу, вопросительно уставившись на Клодию.

Сжав руки на коленях, она молча изучала его лицо. Сюзанна и все ее подруги были явно очарованы герцогом и безоговорочно поверили ему – он рассказал им чистую правду, но утаил самое важное. Когда-то Клодия любила его со всем пылом юности. Их любовь была невинной и безмятежной – в отличие от расставания.

Клодия подарила Чарли свою девственность на безлюдном холме за отцовским домом.

Он поклялся; что вернется за ней при первой же возможности и объявит о помолвке. Крепко прижимая ее к себе и обливаясь слезами, он уверял, что будет любить ее вечно, как не может любить никто на свете. Конечно, Клодия тоже уверяла его в своей любви.

– Так что ты скажешь? – напомнил о себе герцог. – Стоит ли мне принять приглашение? С тех пор как мы снова встретились, у нас почти не было возможности поговорить, а нам надо так много сказать друг другу, столько вспомнить, узнать, насколько мы изменились. Новая Клодия нравится мне ничуть не меньше прежней. Вспомни, как мы были счастливы вместе! Даже родным братьям и сестрам редко удается так ладить друг с другом.

Клодия так долго носила в себе гнев, что иногда думала, будто он исчез, улетучился и был забыт. Но некоторые давние чувства укоренились слишком-прочно, стали частью ее существа.

– Мы не родные, Чарли, – отрывисто возразила она, – считать себя братом и сестрой мы перестали за год или два до твоего отъезда. Мы были влюблены… – Она не сводила с него глаз. Устроившийся у ее ног пес удовлетворенно вздохнул.

– Всему виной наша юность… – Его улыбка погасла.

– Зрелым людям часто кажется, что молодежь не способна любить по-настоящему, что ее чувства не имеют значения.

– Молодежи недостает мудрости, которая приходит с возрастом, – напомнил герцог. – Романтические чувства, вспыхнувшие между нами, были почти неизбежны, Клодия. Мы все равно переросли бы их. Они не оставили у меня ярких воспоминаний.

В глубине души Клодии пробудились ярость и обида – не за себя, а за девушку, которой она была когда-то. Эта девушка безутешно страдала много лет подряд.

– Теперь они вызывают лишь смех, – добавил герцог. И улыбнулся. Клодия не ответила на его улыбку.

– Мне не смешно, – произнесла она. – Почему ты все забыл, Чарли? Потому, что не придал случившемуся никакого значения? Или потому, что было неловко вспоминать? Или стыдно за свое последнее письмо?

«Теперь я герцог, Клодия. Ты должна понять, что это многое меняет».

«Я герцог…»

– Ты забыл, что мы были близки, пусть даже всего один раз? – продолжала она.

Тусклый румянец пополз вверх по его шее, залил щеки. Клодия надеялась, что она не покраснеет. И не сводила глаз с собеседника.

– Это было неразумно. – Маклит потер ладонью шею ниже затылка, словно шейный платок внезапно стал тугим. – Напрасно твой отец предоставлял нам такую свободу. Напрасно ты согласилась, зная, что я уезжаю и что возможны последствия. Напрасно я…

– Потому что последствия могли осложнить твою жизнь, – перебила она, едва он замялся, – как ты недвусмысленно дал понять в последнем письме?

«Мне не следует поддерживать знакомство с теми, кто занимает более низкое положение в обществе. Теперь я герцог…»

– Клодия, я не знал, что ты так обиделась, – вздохнул он. – Прости.

– Обида прошла давным-давно, – возразила она, не уверенная, что говорит правду. – Но я не позволю обращаться со мной как с потерянной сестрой, Чарли: прежде я заставлю тебя вспомнить то, что ты предпочел ради удобства забыть.

– Это было непросто. – Он откинулся на спинку стула и отвел взгляд. – На меня, мальчишку, вдруг свалились обязанности, ответственность, целый мир, о котором я даже не мечтал.

Она молчала. Да, он говорил правду, но…

Но все это лишь способ оправдать его последнее жестокое письмо. Зачем она уверяла себя, что горечь и боль остались в прошлом, если до сих пор ненавидела, всей душой ненавидела каждого, кто носил герцогский титул?

– Порой мне кажется, что не стоило идти на такие жертвы, – добавил Маклит. – Расставаться с мечтой о карьере правоведа. С тобой.

Она молчала.

– Я поступил скверно, – наконец признал он, рывком поднялся, прошелся по комнате и выглянул в окно. – Думаешь, я этого не понимаю? Считаешь, что я не страдал?

Клодия все понимала. Она с самого начала знала, какое душевное смятение он пережил. Но некоторые поступки невозможно оправдать ничем, они не заслуживают прощения.

То последнее письмо вместе со всеми предшествующими Клодия уничтожила много лет назад. Но не сомневалась, что и сейчас процитирует его по памяти, если захочет.

– Если это тебя утешит, Клодия… знай, что в браке я был несчастен, – снова заговорил Маклит. – Мона оказалась мегерой. Я старался пореже появляться дома.

– Герцогиня Маклит уже ничего не сможет сказать в свое оправдание, – напомнила Клодия.

– Так… – Он обернулся. – Вижу, ты твердо решила затеять ссору.

– Не ссору, Чарли, – поправила она, – просто поговорить начистоту. Как мы будем жить дальше, если наши воспоминания о прошлом искажены?

– Значит, все еще будет? – Герцог встрепенулся. – Ты простишь мне былые прегрешения, Клодия? Согласишься приписать их молодости, глупости и обстоятельствам, к которым я не был готов?

В то, что он извиняется, верилось с трудом. Даже уговаривая простить его, Чарли искал себе оправдания. С глупой юности взятки гладки? А как же многолетняя детская дружба, год любви, день страсти? И целый год любовной переписки, пока последнее письмо не разбило Клодии сердце, не разрушило до основания ее мир и само ее существо. А вдруг это и вправду глупо – составлять представление о человеке по одному письму? Может, время прощать уже пришло?

– Ну хорошо, – помолчав, выговорила она, и герцог поспешил подойти, взять и пожать ее руку.

– Я совершил величайшую ошибку в жизни, когда… – произнес он. – Впрочем, не важно. Так что мне делать с этим приглашением?

– А как бы хотел поступить ты?

– Принять его. Мне нравятся Рейвенсберги, их родные и друзья. Я хочу побыть рядом с тобой. Разреши мне приехать, Клодия. Позволь снова быть твоим братом – нет, не братом, а другом. Мы ведь всегда были друзьями, разве не так? Даже когда все кончилось.