Книга Волк - Генри Лайон Олди

– Говори, – полковник наклонился вперед. – Я слушаю.

Так, не меняя позы, он просидел все время, пока Юлий рассказывал ему о рабах в коме, рабах с нулевым энергоресурсом. Когда брат замолчал, полковник откинулся на перила, дав отдых затекшей спине, и кивнул:

– Спасибо. Это было важно для меня.

– Твоя очередь, – хмуро откликнулся Юлий.

Полковник и не подозревал, что может быть таким разговорчивым. Бренди, сказал он себе. Очень крепкий. Юлий пьет стакан за стаканом, но и мне сегодня далеко до трезвенника. На краю сознания бесновалась Госпожа Осторожность. Семафорила в открытую: что ты несешь, придурок? Кровь, Совет антисов, недопомпилианцы, служба в армии, как залог удачной связи колланта, брюнет в спортзале… Думаешь, Рахили понравится, что ты распустил язык? А Юлии, убийственной Юлии Руф, тезке твоего расчудесного брата? «Цыц! – гаркнул полковник, и Госпожа Осторожность заткнулась. – Молчи, женщина! Мужчины беседуют…»

Лишь эхом донеслось: «Приду-у-урок…»

– Кажется, – подвел итог Юлий, дождавшись конца монолога, – мы оба наболтали лишнего.

– Кажется? – возразил полковник. – Я в этом уверен.

Насколько же мне стало легче, подумал он. Десантура? Сентиментальный отставник, генерал Ойкумена с игрушечным плазматором…

– Брюнет, – Юлий в задумчивости играл пустым стаканчиком. – Брюнет за лысого. Рабы в коме за антисов в пурпуре. Как по мне, равноценный обмен. Мы квиты, Гай. Значит, Марк сейчас в Крови?

«Шутишь?» – хотел спросить полковник, услышав про лысого с брюнетом. И не спросил, услышав про Марка. Кусал губы, смотрел на брата; ждал продолжения.

– Валерии в косметическом салоне делали ионофорез. Я читал рекламный проспект. Слабый гальванический ток в сто раз увеличивает глубину поступления питательных веществ в кожу. Представляешь? В сто раз!

– Я очень рад, – сухо ответил полковник.

– У жены моего коллеги была депрессия. Ей стимулировали мозг слабым током.

– Депрессия прошла?

Полковник был сам не рад, что ввязался в эту беседу.

– Какая там депрессия… Просто истеричка. Я о другом: сильный ток сжег бы мозг и кожу. Умей кожа или мозг защищаться – они бы нашли средство против вторжения губительного агрессора. Слабый ток проходит дальше, стимулирует, взаимодействует…

– И что?

Юлий встал:

– Тебе надо пройти курс стимуляции мозга. Ты стал медленно соображать. Антисы ломятся в Кровь и отступают, больные пурпуром. Гроза космоса, могучие исполины сдают назад. Зонд «Стилус» заходит в Кровь на полную глубину. Разведчик-«Игла», либурна «Дикарь» – без проблем. Проблемы начинаются внутри системы, а так вход свободен. Хрупкие жестянки, слабые люди. В уязвимом «малом теле» антис быстрее излечивается от последствий заражения пурпуром. Я – энергетик, Гай. Ты – солдат. Раньше я часто не понимал тебя. Неужели ты не понял меня сейчас?

– Квиты? – спросил Гай Тумидус. – Нет, я твой должник.

– Тогда извини, я увеличу твой долг. Говоришь, вудуны делают недопомпилианца? Тот коллант, что погиб из-за этого недо… Он был первой неудачей?

– Первой. Действующих коллантариев мало, все на виду. Я бы знал, что собрали новый коллант. Мы бы все знали. А уж если бы новый коллант тоже погиб, вслед за коллантом Степана Оселкова…

– Допустим, ты прав. Допустим, вудуны боятся рисковать, прежде чем перепроверят всё по сто раз. Я бы на их месте так и сделал. Погибни два-три колланта, и на эксперименте можно ставить крест. А теперь слушай меня. Помнишь, я звал тебя «десятинщиком»? Я-штатский – тебя-офицера. Я и сына так звал, поначалу. Я не хотел, чтобы он стал военным. Так вот, о коллантах и недопомпилианцах…

Я должен был догадаться, думал полковник, слушая брата. Сам, без него. Это стыдно, когда инженер объясняет десантнику очевидное. Если он прав, мы ломимся в открытую дверь.

Над холмом взошла Лукреция: бледный серп.

* * *

Коммуникатор изобрели бесы.

Эти мелкие твари питают ненависть ко всем расам Ойкумены без исключения. Они так и мечтают подставить тебе ножку. Едва ты остался в одиночестве, едва напился прохладной тишины, задумавшись о вечном, или, скажем, встретился с братом, от которого отрекся много лет назад, как бес в коммуникаторе разражается мерзкой трелью.

– Да! – с раздражением рявкнул Юлий, хлопая ладонью по гадине.

Дешевая модель от такого удара разлетелась бы в хлам. Юлий жалел, что не отключил уником заранее, до прилета к отцу. В принципе, можно было бы не выходить на связь, но педантичность, ставшая второй натурой, не позволяла Юлию Тумидусу оставить звонок без ответа.

– Слушаю!

В сфере всплыл блестящий череп. Если Гай с молодости брил голову, то лысый, по мнению Юлия, родился без волос. Видна была только верхняя часть головы, от бровей и выше. Череп поерзал, сместился влево, вправо – и наконец явился целиком: бильярдный шар с пулевыми дырками глаз и узкой щелью рта. Помехи обесцвечивали кожу до меловой белизны.

– У нас проблемы, – сказал лысый. – Мы летим к вам.

И добавил, прежде чем отключиться:

– Мы на подлете. Будем через пару минут…

Сфера погасла. По нелепой прихоти эфира в акуст-линзе еще пять секунд звучала музыка: первые такты «Реквиема» Форе. Мощный вскрик оркестра, тихий плач хора – и наступила тишина. Ее нарушало лишь фырканье бегемотов у реки за холмом, да треск цикад. Здесь, в дельте Трамонта, цикады предпочитали сумерки.

– Они летят, – повторил Юлий, хотя Гай прекрасно слышал весь разговор. – Ты говорил, что они не рискнут?

Гай встал. Полковник исчез, перед Юлием стоял гвардейский легат, штурмовик, готовый к встрече незваных гостей. Минутная растерянность – Гай действительно полагал, что находится в безопасности – сменилась жаждой действий. Юлию даже показалось, что брат рад опасному повороту событий. Он слишком долго прозябал на Китте, подумал Юлий. Ходил по космосу пешком? Гай, малыш, тебе этого мало. Тебе хочется драться…

– Жди здесь, – велел Гай. – Мне надо собрать мой коллант.

В небе, со стороны излучины, объявился первый аэромобиль. Маленький, юркий, мобиль двигался очень быстро. В свете Лукреции он напоминал искорку, грозящую пожаром.

– Не надо, – сказал Юлий. – Вон твой коллант.

Коллантарии шли от конюшни быстрым шагом, встревоженно переговариваясь. Возглавляли отряд Рахиль и, как ни странно, Пак. Едва поспевая за женщиной-антисом, карлик что-то доказывал ей, тыча в небо пальцем. Рахиль кивнула и остановилась. Равнодушна к мобилю, заходящему на посадку – первому и последнему – она махнула спутникам рукой и двинулась обратно. Все еще в тревоге, коллантарии подчинились. Возвращаясь к конюшне, они то и дело оглядывались. Пак бежал вприпрыжку, смешно переваливаясь на коротеньких ножках. Даже с большого расстояния чувствовалось, что смешной акробат лучится от удовлетворения. Вот-вот перейдет в волновую форму – и, вставив фитиль законам природы, рванет в небеса.