Книга Тень Тота - Михаэль Пайнкофер

Кто-то тихо постучал в дверь каюты, и Сара оторвалась от дневника.

— Да? — осторожно спросила она.

— Это я, Хейдн.

Сара отложила перо, встала, подошла к двери, отперла и открыла ее. Стюарт Хейдн выглядел не лучшим образом — лицо выпачкано сажей, красный мундир в каких-то серых пятнах, волосы подпалены. От капитана исходил горький запах дыма.

— Я могу войти?

— Входите. Только должна предупредить вас, капитан, я очень устала, и сил ссориться у меня нет.

— Честно говоря, я не для этого пришел. — Он слабо улыбнулся. — Просто хотел сообщить, что нам удалось потушить пожар на баке. Большинство пассажиров уже покинули корабль, но нам позволили остаться до рассвета.

— Очень хорошо. — Сара изо всех сил старалась говорить спокойно. — Как остальные?

— С сэром Джеффри и Фоксом все в порядке, как и с вашим другом Камалем. Однако во время взрыва погибли четверо матросов и двое пассажиров. И конечно, Дю Гар…

Сара молча кивнула. В ее глазах стояли слезы.

— Леди Кинкейд, если я что-то могу для вас сделать…

— Спасибо, капитан. У меня есть все, что нужно.

Офицер кивнул и хотел было уйти, но передумал.

— Если вас это хоть немного утешит, мне очень грустно, что все так случилось, — тихо сказал он. — И я сожалею, что подозревал Дю Гара.

— Все в порядке, капитан. — Сара печально покачала головой. — Это уже не имеет никакого значения. Вы, кстати, знали, что Дю Гар вас очень ценил?

— Правда?

— Чистая правда. — Сара выдавила улыбку. — Хотя и несколько своеобразно, как вы можете догадаться. Он не советовал мне с вами цапаться.

— Неужели? Смотрите-ка, у меня был союзник, а я этого не знал.

— В Морисе Дю Таре было много такого, чего никто не знал.

— Он действительно был ясновидящим? Действительно обладал даром видеть будущее?

— Думаю, да.

— Почему же он тогда не предвидел свой конец?

— Он предвидел его, капитан, — с горечью ответила Сара, — и незадолго до смерти говорил мне об этом. Он так ясно видел свой конец, что даже не вздрогнул, когда раздался взрыв. Его последний обращенный на меня взгляд был таким ясным… он все понимал. Словно все, что случилось, пережил прежде в своих видениях.

Она больше не могла удерживать слез, и они быстро побежали по бледным щекам. Хейдн, видя, как тяжел для нее этот разговор, быстро сменил тему.

— Вы держались очень отважно. Где вы учились стрелять?

— Мой отец учил меня не только археологии, — ответила Сара, вытирая слезы. — А всему остальному человек учится, когда хочет выжить. Но что толку? Мне это не помогло спасти ни отца, ни бедного Мориса, не помогло даже предотвратить похищение Мортимера Лейдона.

— Не казните себя. Что случилось, то случилось. Если кто и виноват в смерти Дю Гара, так это я. Моим заданием было обеспечить безопасность членов экспедиции, и я не сумел этого сделать. Если вы хотите, чтобы меня сменил другой офицер…

— Нет, капитан. — Сара решительно тряхнула головой. — Об этом не может быть и речи. Морис Дю Гар верил в вас, и я тоже в вас верю. Если я продолжу это путешествие, то только с вами.

— Если продолжите? Вы сомневаетесь?

— Да, — призналась Сара. — Я знаю, что именно вам мне не следовало бы этого говорить, но не уверена, что справлюсь со своей задачей. А что, если еще погибнут люди? Что, если это все, — она обвела вокруг себя рукой, — только ужасное заблуждение?

— Сейчас передо мной стоит не та леди Кинкейд, которую я знаю. Где ваша решимость? Ваша вера?

— Возможно, я ее потеряла, капитан.

— Почему? Из-за Дю Гара? Вы думаете, он бы этого хотел?

— Нет, я… — Сара умолкла, у нее перехватило горло; она чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. — Идите, капитан, — попросила она. — Пожалуйста, оставьте меня одну.

— Как вам угодно, — кивнул офицер. — Но позвольте мне поставить у вашей каюты двух дежурных.

Сара была слишком измучена, чтобы противоречить, и согласилась. Хейдн ушел, и в каюте осталась молодая женщина, снова перенесшая тяжелую утрату и снова винившая в этом себя.

— Ну почему же, отец? — шептала она, глядя на фотографию Гардинера Кинкейда на ночном столике. — Почему ты не сказал мне, что будет так трудно?

Она тяжело опустилась на край койки и дала волю слезам. Только раз в жизни она чувствовала себя такой же одинокой и несчастной — тогда, в Александрии. Ее единственный друг погиб, жестокий враг наносил удар за ударом, а поблизости притаился предатель — худших условий для разгадывания одной из последних крупных загадок археологии нельзя себе и представить. Вопрос, можно ли вообще найти «Книгу Тота», да еще раньше врагов, измучил Сару. Она испугалась, испугалась того, что увидела и узнала. Как же ей хотелось в далекий Йоркшир, подальше от этой жары и пыли, но, разумеется, это невозможно.

— Ну же, отец? Почему ты никогда не говорил мне правды?..

Она не знала, сколько просидела так и, может, проплакала бы до самого утра, но вдруг под дверью каюты послышались голоса.

— Еще чего! Убирайся, дружище, или тебе приделать ноги?

— Но мне нужно поговорить с леди Кинкейд. Это очень важно.

— Леди не принимает арабов, и уж тем более таких грязных. Что ты себе воображаешь, ты…

— В чем дело, капрал?

Сара подошла к двери и приоткрыла ее. Часовые Хейдна приставили штыки прямо к лицу Камаля.

— Благодарение Аллаху! — воскликнул он. — Теперь все хорошо. Пожалуйста, леди Кинкейд, скажите этим людям, что я не враг, а не то они поднимут меня на штыки, как барана.

— Не беспокойтесь, господа, — успокоила Сара караульных, севших на пароход лишь в Эль-Минье и потому не знавших Камаля. — Этот человек — наш проводник и пользуется моим полным доверием.

— Есть, леди Кинкейд.

Капрал и его подчиненный опустили штыки и встали по стойке смирно. Камаль в широкой улыбке обнажил белоснежные зубы, и Сара позволила ему войти. В Англии дама не могла бы пригласить в свою комнату мужчину, да еще мусульманина. Но здесь действовали другие правила. И хотя вообще Сара хотела побыть одна, она вдруг поняла, что визит Камаля оказался весьма кстати…

— В чем дело? — спросила она. — Ты хочешь оставить нас после всего, что произошло? Я могу это понять…

— Вовсе нет, леди Кинкейд. Я готов и дальше следовать в неизвестность — вместе с вами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я знаю, что с вами происходит. Камаль тоже знает, что такое терять друзей, близких людей. Он тоже как-то был готов все бросить.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь все бросить?