Книга Роковухи - Дороти Кэннелл

— Кошмарный случай! Вчера вечером мистер Диамант разучивал какой-то трюк для своего шоу, свалился со шкафа и испустил дух. Трагедия, конечно, но при чем тут "Само Совершенство"? Ни я, ни мой клуб не имеем к этому никакого отношения.

Переигрываешь, Наяда. Разве стала бы ты с таким жаром доказывать свою непричастность к смерти Нормана-Дормана, если бы не боялась обратного? Если бы не догадывалась, какую роковую роль сыграло в этом несчастье твое Сопереживание Супружества?

— Ужас! — выдавила я. — Бедная миссис Диамант. Полиция была?

— Конечно. Жаклин сказала, ребята попались что надо. Вошли в положение и не лезли с вопросами. — Наяда нервно наматывала на палец золотую цепочку с кулоном. — Никто не назовет меня бесчувственной. Из-за Жаклин я даже отменила занятия. Извини, Элли. Выходит, ты зря прокатилась… Слушай-ка, дай совет, что мне делать с секретаршей? Взять на пробу мисс Шип? С роялем она вроде справляется… Было бы неплохо совместить аккомпаниатора и… Боже! Выглядела бы она по-человечески, а то посадишь в кабинет пугало огородное — все клиенты разбегутся.

Повторив про себя заранее приготовленную речь, я собралась с духом, чтобы сообщить подруге о своем дезертирстве из рядов СС. Поздно… Стукнула входная дверь, на лестнице зазвучали шаги. Легка на помине. В гостиной появилась мисс Глэдис Шип, удручающе невзрачная и нескладная в сравнении со своим спутником — седовласым красавцем Лайонелом Шельмусом.

— Лео, зайчик! Уже вернулся? Так рано? — В жемчужной улыбке Наяды мне почудилось легкое — чуть заметное! — недовольство. Видно, у роковух принято встречать мужей в полной боевой готовности, после своевременного предупреждения.

— Боюсь, что так, киска. — Пока Лайонел со свойственной всем красавцам театральной вальяжностью снимал кашемировое пальто, Глэдис любовалась этим роскошным зрелищем, благоговейно затаив дыхание. Ее собственное пальто, застегнутое вкривь и вкось, висело на ней… как на огородном пугале.

— Может, мы не вовремя… — Экс-органистка хрустнула пальцами и затряслась всем худосочным телом — от мышиного пучка до стоптанных туфель. — Милая миссис Хаскелл приехала в гости… Мне лучше зайти в другой раз…

— Нет-нет, не беспокойтесь. Я уже ухожу.

— Прошу вас! — Лайонел, одной рукой остановив мое скольжение к двери, другой сжал костлявую лапку мисс Шип. — Останьтесь. — Я попятилась обратно. — Выпьем по рюмочке… и все обсудим.

— Ну? Что я говорила? — хохотнула мне на ухо Наяда, когда ее супруг увел мисс Шип в прихожую раздеться. — Подметки на ходу режет! Подумаешь, большое дело! Пусть это чучело отвечает по телефону, не жалко. С моей-то внешностью и неотразимым шармом, — она лукаво усмехнулась, — нетрудно быть великодушной.

— Рада за тебя, но я здесь абсолютно не…

— Ошибаешься, Элли. Думаешь, зачем Лео попросил тебя остаться? Чтобы все было по-честному, два на два. Я тебя не отпущу. Ты уедешь, а мы битый час будем вести беседу о ее коллекции телефонных справочников, вместо того чтобы сразу перейти к делу, то бишь к фунтам и пенсам.

— Благодарю вас. Не откажусь от глотка шерри.

Наяда уставилась на меня настороженно, удивившись моей непоследовательности. Но тут в гостиную вернулись любимый супруг и соискательница места секретарши. Пока джентльмен наполнял бокалы, дамы чинно расселись по местам: мы с Наядой в глубоких креслах-близнецах, Глэдис — на диване в сторонке. Будь на ее месте кто другой, подобный жест сочли бы дурным тоном, а трясущаяся мисс Шип вызывала лишь сожаление и улыбку. Мне стало не до смеха, когда я вспомнила свое собственное очаровательное поведение. Не тебе рассуждать о правилах приличий, Элли Хаскелл, после вчерашней безобразной сцены на крыльце Мерлин-корта! Как ты встретила бедняжку Глэдис?..

Странное дело — бесцветные глазки за мутными кругляшами очков светились дружелюбием, словно позорный инцидент мне всего лишь пригрезился. С чего бы такое благородство? И сердце радуется, и как-то не по себе… Однако времени на психоанализ не осталось. Пора было хоть что-то сказать, пока наши улыбки не прилипли к губам намертво.

— Как самочувствие, мисс Шип?

— Страшно нервничаю.

— Что вы говорите! — Наяда была сама любезность. — Никогда бы не подумала. Прелестно выглядите, мисс Шип… Очень миленькое платьице.

— Спасибо. — Трепещущая Глэдис натянула на острые коленки подол грязно-серого мешка, уродливее которого мне еще встречать не приходилось, и робко вскинула глазки на Лайонела. — Нет, благодарю, дорогой мистер Шельмус. Крепкие напитки, как вы знаете, плохо действуют на мой чувствительный организм.

— Страдаете несварением? — поинтересовалась Наяда.

— Нет, запорами.

— Какая неприятность! — сорвалось с моего языка прежде, чем до сознания дошел смысл ответа. Чета Шельмус благопристойно смолчала.

Лайонел подал мне рюмку с коралловой жидкостью, протянул такую же супруге, опустил поднос на стеклянный столик и устроился на диване рядышком с экс-органисткой. Замужней женщине не пристало заглядываться на других мужчин, но, ей-богу, отвести глаза от Лайонела было выше моих сил. Таких красивых мужчин и на экране-то не часто увидишь, а уж в жизни… Давно перешагнув полувековой рубеж, он все еще входил в силу. Расцветал, если этот термин применим к сильному полу. Суровые темные брови в сочетании с гривой серебристых волос выдавали натуру столь же страстную, сколь и властную.

Стоп, Элли! Не распускай слюни. Промокнув губы тончайшей салфеточкой, я обвела взглядом собутыльников и одну воздержавшуюся. Откроет кто-нибудь из них рот наконец или нет?

— Ну что же! — Наяда сияла, как витрина ювелирного магазина. — По такому случаю не грех и тост провозгласить!

Лайонел подался вперед, сцепив длинные пальцы.

— Я никак не ожидал, киска, что ты воспримешь все так легко… по-дружески. Мы с Глэдис были готовы к скандалу.

— Да-да, — пискнула серая мышка, заливаясь желтоватым румянцем. — Мы так переживали! А мне нельзя волноваться. Нервозность в моем… состоянии смерти подобна.

— И нечего было нервничать, цыпленочек, — пропела Наяда. — Для меня желание мужа — закон.

— Ах, как вы добры! Я столько лет искала своего единственного, своего суженого, и теперь, когда мы наконец встретились, никак не могла решиться объявить о помолвке… без вашего на то благословения, дорогая миссис Шельмус. Верно, Лайонел? Верно, сокровище мое?

— Ты как всегда права, шиповничек мой.

Глава восьмая

Наяда уронила бокал. Я была близка к трансу. А Лайонел тем временем поднес руку мисс Шип к губам. Красавец адвокат и перезрелая девица утонули в белоснежных подушках дивана и в глазах друг друга. Торжественное и трогательное мгновение, достойное места на первой странице семейного альбома.

Отвергнутая половина вонзила алые ноготки в ручки кресла, медленно поднялась. На застывшем лице жили одни лишь громадные голубые глаза. Резким жестом откинув золотистую голову, Наяда неожиданно заливисто расхохоталась.