Книга Ненавижу - Анастасия Монастырская

— Пожалуйста, не надо… Пойдем отсюда, я не могу, не могу, не могу…

— Сволочь! — Колобок заводился все больше, с ненавистью глядя на мертвое тело. — Лежит себе и в ус не дует, потому что усов у него больше нет. У него ничего нет! Сволочь!

— Перестань! — закричала Жанна. — Он же умер! Понимаешь, умер!

Колобок вырвал руку и бросился к сцене. В прыжке перемахнул через заграждение и подбежал к Эдику, висящему на проволоке.

— Не трогай его! Ради бога…

— Бога нет, Жанна, — хрипло дыша, сказал Колобок. — Если он допускает такое, бога нет.

Вблизи мертвого вся его злость испарилась, уступив место сожалению. Бессмысленно как-то все. И это глупое шоу, и этот смертельный демарш, и они в своих детских потугах предотвратить нарастающий скандал.

— Чего ты добился? — тихо спросил Колобок. — Ради чего затеял эту игру? Ты думал, что сможешь сделать лучшее шоу в мире? Что тебя будут боготворить? И ты станешь богатым, знаменитым, сексуально привлекательным? Разве можно быть таким глупым? Ведь ты же знаешь правила? Есть система, и никто не может ее изменить. Никто! Даже если кто-то вздумает умереть, как ты.

— Это нашли в его папке, — охранник протянул конверт. — Адресовано вам.

Деревянными пальцами Колобок разорвал белую оболочку.

"Привет! Тебе понравилось мое шоу? Надеюсь, что да. Я был прекрасен, не так ли?! Теперь расхлебывай последствия! Желаю успеха!".

— Сволочь!

В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Этот Мир земной —

Отражение в зеркале,

Марево теней.

Есть, но не скажешь, что есть.

Нет, но не скажешь, что нет.

Синеси-Найсикино

АЛИСА

Если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно течение принесет труп твоего врага. Дождалась: течение принесло. И даже не один труп. Несколько. Потому, как и врагов и у меня — не один. Много у меня врагов. Как там, в народной мифологии? Порядочная женщина должна иметь своего стилиста, гинеколога, стоматолога, сантехника, коррупционера и много-много маленьких врагов. Чтоб не очень накладно, но при этом бодрило. С кого начать? С какого врага? Все мы родом из детства, так что с детства, пожалуй, что и начну.

* * *

В то лето мы переехали. Родители решили, что они достигли определенного социального положения, и им подходит только центр, пусть даже придется жить в коммунальной квартире. Наша комната оказалась самой большой — сорок квадратных метров. На двери еще остались золоченые ручки в виде львиных голов с блестящими глазами. Они мне очень нравились. Я часами на них смотрела, обходя одну за другим: у каждой ручки было свое имя.

Эту, к примеру, звали Клошаром. Имя казалось загадочным и романтичным. Клошар. Я не знала, что именно означает это слово, но тогда была уверена — означает только хорошее, ведь именно так мама обращалась к отцу. Тот в ответ лишь усмехался.

— Почему ты стоишь у моей двери?

— Потому, что я хочу туда войти!

— В нашу комнату?! — в голосе было столько удивления, что я рискнула обернуться. Пятнадцатилетний пацанчик, со следами прыщей и выражением неудачника. — Зачем тебе нужна наша комната?

— Потому, что я хочу туда войти!

И ведь вошла. Миновав строгого стража — Клошара. Но была разочарована. Узкий длинный чулок с огромным окном на «носке». Вещи громоздились уродливыми пирамидами, рискуя обвалиться в любой момент. Спертый, кислый запах, в котором доминировали ноты табака и немытого тела. Слева на односпальной тахте храпел старик, в красной майке и тренировочных штанах. На большом пальце правой ноги сидела муха и потирала лапки.

С чувством гадливости я закрыла дверь и почти машинально вытерла ладонь о юбку.

— Насмотрелась?

Пацанчик насмешливо смотрел мне прямо в глаза.

— Это кто? Твой дед?

— Мой отец. Я поздний ребенок.

— А-а… А мама? Она у тебя молодая?

— Она тоже старая, — стараясь выглядеть безразличным, пробормотал он. — Тебя как зовут?

— Алиса. А тебя?

— Эдуард.

— Красивое имя. Так звали какого-то короля. Вот только я не помню, какого, именно.

— Интересное сравнение, в первый раз слышу такое, — в его голосе проклюнулась искренняя симпатия. — Может быть, мы и подружимся.

Может быть… Два подростка, на которых всем наплевать. Как вы думаете, могли мы подружиться? Правильно — подружиться не могли, но втрескаться друг в друга, да. Плевое дело. К тому времени прыщи у Эдика прошли, голос сломался, а у меня вдруг обнаружилась грудь и начались месячные. Мои родители сутками пропадали на работе, его — почти жили в больнице, так что у нас оказалось куча свободного времени и две свободные комнаты на выбор. Остальные соседи жили своими проблемами, не замечая никого вокруг. Первые поцелуи, осторожное путешествие за кромку белых узких трусиков, его хриплое дыхание, и мечты, мечты, мечты… О чем мечтаешь в шестнадцать лет? Да, все должно было кончиться именно так, а не иначе.

— Ты когда-нибудь делала это?

— Нет. Эдик, не надо, я боюсь…

— Не бойся. Я знаю, как… тебе будет хорошо.

Юбка, взметнувшись, накрыла мне лицо. Его неуклюжие пальцы сначала что-то сделали с моим бельем, потом принялись за одеревеневшее тело. Он рухнул сверху, прямо между моих раскинутых ног. В бок впилась пружина от дивана. Стало трудно дышать.

— Мне больно! Что ты делае…

Сильная ладонь запечатала рот. Инстинктивно я выгнулась, принимая, и…

И все… раскаленный штырь, раздирающий надвое.

Было так много крови, что он и сам растерялся.

— Черт! Диван! Ты не знаешь, чем ее оттирают?

Я мертво молчала, покачиваясь от ненависти к тому, без которого еще полчаса назад не мыслила своего существования.

— Уходи…

— Крошка… — он сделал попытку погладить меня по голове. Но в глазах Эдика не было ни сострадания, ни жалости, а только… да, пожалуй, что раздражение. Я ей всего себя отдарил, а она…

— Я — не крошка, не детка и не куколка. Я — Алиса. Запомнил? А теперь уходи, очень тебя прошу.

Родители ничего не заметили. Отцу дали квартиру, и нужно было срочно переезжать. Диван, по молчаливому согласию, было решено оставить в старой комнате. В новый интерьер он совершенно не вписывался. Как Эдик совершенно не вписывался в мои ближайшие планы.

Так, что получается? Получается, я решила ему отомстить из-за неудачной дефлорации, которая к тому же случилась так давно, что уже и не вспомнить? Глупая причина, не находите? Хотя, быть может, кому-то она показалась бы очень весомой. Ну, скажем, отсутствие месячных, подпольный аборт, бесплодие и, как следствие, ненависть ко всем этим козлам, которые заманили маленькую принцессу в дебри реальной жизни и отобрали у нее драгоценную горошину. Ничего такого не было: тот эпизод вскорости позабылся, чего не сказать об Эдике. Смешно, но я по нему очень скучала. А со временем даже придумала достойное оправдание: от страсти можно не только голову потерять. Но позвонить не решалась, вроде, как это он должен был мне первым позвонить, ну и пусть, что не знал телефона. Любил бы — выяснил.