Книга Богатыристика Кости Жихарева - Михаил Успенский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вон, видишь, напротив наших бояре косопузые сидят, – сказал Еким. – Самый вредный народ, а на почете у князя!
– Вроде бы у них пузы как пузы, – сказал Костя. – Прямо смотрят, типа вперед вываливаются…
– Так пояса у них завязаны не посередине, а сбоку, – пояснил Еким. – Потому и косопузые.
– Понятно, – сказал Костя. – А вон те перцы прикинутые?
– Это наши богатеи да сыновья богатейские, – сказал Еким. – На бою не отличились, зато дорогими портами славны…
Костя уже знал, что «порты» – одежда вообще, а «портки» – конкретно штаны.
Вопросов оставалось еще много, но тут все застолье стихло.
В голове стола возникла фигура в темной одежде с клобуком-капюшоном на голове. И зычно заголосила:
– Русский люд, не разглядывай на столе блюд, а смотрите сюда, господа, да и слушайте тоже сюда. Светлый наш Владимир-князь, с утреца помолясь, велел не войну воевать, не торги торговать, а пир пировать!
Созвал он и бояр ближайших, и друзей дражайших. Пригласил и гостей торговых, и богатырей суровых. Рад он нынче голому и богатому, лысому и лохматому, веселому и смуроватому, комолому и рогатому, и даже самому мелкому атому.
На угощенье князь Владимир тароват, никто нынче пред ним не виноват. Сияет наш князь, яко солнышко среди мрака, не будь я народный певец Ефрем Куковяка! Обильна держава его, умильна слава его!
Сейчас самое бы время разоблачить проходимца, но попробуй, если Куковяка продолжает без передышки свой величальный рэп:
– Поднимается он ввысь с птицами небесными, ныряет в пучину с рыбами чудесными. Покорны ему лесные чудовища, сами в руки лезут морские сокровища. Где ножки его пройдут, там сады зацветут. Где промчится его колесница – там сразу жито заколосится. Коли клич кликнет – дворец возникнет. Коли улыбнется – народ еще тесней сомкнется. Коли нахмурится – враг со страху окочурится. Басурманы зовут его не иначе как «мачо» – такова нашего князя удача!
Даже здравый смысл ему вынужден подчиняться – стал же стольный Киев «матерью городов» называться!
Вот и явился нам светлый князь – при всем большом человеческом обаянии да в новом греческом одеянии! Прислал обновки сам царь Устиньян – не то из ромеев, не то из армян… Поприветствуем!
Все гости поднялись с лавок и ахнули, а громче всех – Костя.
Невелик ростом был Владимир Красное Солнышко и головой мелок. Костина оранжевая кепочка с буквами NY сползала князю на уши. Прямо на кепочку надели золотой княжеский венец. Поверх кафтана – ярко-зеленая футболка с портретом Аршавина.
Напечатанный форвард держался изо всех сил, был серьезен и сосредоточен. Видно, за проявленную выдержку позади головы его вышили золотом круг с какими-то буквами. Футболка была князю до колен, а ведь у Кости она едва пупок прикрывала!
И оливковые бермуды Жихарева смотрелись на Владимире как обыкновенные штаны. Они даже наползали на кроссовки.
Но это было не главное. На запястье княжеской десницы болтались Костины наградные швейцарские часы фирмы «Жан-Жак Вальжан», механические, спортивная модель с хронометром, тонометром и шагомером!
Князь время от времени подносил часы к уху, досадливо морщился и тряс рукой. Видно, не справился кузнец Людота с тонким механизмом.
Костя ведь уже смирился с потерей, а тут – вот она. Вроде и недалеко, а не достанешь.
«Их же завести надо, – подумал Костя. – Но сначала как-нибудь стырить. Одежду-обувь я мог за лето износить, не вопрос. А вот без часов возвращаться нельзя: пацаны в спортзале сто пудов скажут, что деревенские отобрали. Не поленятся – Штакеншнейдеру напишут! И перед батей соврать нечего. Вот уж когда все наберутся до бровей…»
– Я, пожалуй, потеряюсь, – сказал Еким Иванович. – Им теперь не до нас. А у меня в Киеве зазнобушка. И подруженьки есть. Пошли?
– Нельзя мне, – вздохнул Жихарев. – Надо еще князю этот вонючий хвост презентовать. И сдавать на богатырский разряд. А так бы я сто пудов пошел.
И козлу Куковяке предъяву выкатить, подумал он.
– Не все понятно, зато все ясно, – сказал Еким. – В прошлый раз до меня тоже не вдруг черед дошел. Ну, доброй тебе доли!
С этими словами Еким Иванович сгреб со стола связку баранок и надел себе на шею. Потом напихал в карманы кафтана орехов и пряников, подмигнул Косте – и действительно потерялся в толчее.
Костя еще раз вздохнул и придвинул с себе бадейку с черной икрой – метаболизм ее очень любит. Есть уже не хотелось, но когда еще такое доведется!
Подарки князю подносили по очереди, не прекращая застолья. Здешние торговые люди то и дело тащили рулоны ткани, бочонки с медом, связки мехов. Заморские гости несли мраморные бюсты, неприличные картины в рамах. Богатыри жертвовали трофейным оружием и золочеными доспехами. А башку в стеклянном сосуде преподнес князю невысокий витязь по имени Василий Игнатьевич. При жизни башка, как оказалось, принадлежала известному похитителю чужих невест, заморскому царю Эротоману Эротомановичу.
Этому подарку Владимир Красное Солнышко почему-то особенно обрадовался и выразительно поглядел на опечаленную княгиню Апраксию.
Чем князь отвечал на подарки, рассмотреть было невозможно из-за чужих спин. Может, вручал ордена и медали. Может, раздавал почетные грамоты, кубки и переходящие вымпелы…
«Вот дойдет до меня очередь, – мечтал Костя, – вынесут слуги в зал мою добычу. И спросит князь: «А чем тебя, молодец, наградить-пожаловать?» И я скажу: «Владимир Святославович, будьте любезны, верните, пожалуйста, часики мои да ой швейцарския со своей ли той правой рученьки… Или ручушки? Или десниченьки? Или деснюшечки?» И ответит ласковый Владимир: «Извини, пацан, косяк получился, а тому ли Куковяке сто пудов да ой трындец!» А потом и все остальное потребую…»
Никогда никаких планов строить нельзя: все получится так, что не обрадуешься!
Огузок Горыныча слуги притащили ввосьмером на помосте из крепких досок. Конец хвоста волочился по ковру. Страшный коготь Костя украсил атласной лентой и даже завязал бантик, как завязывал сестрице – это же подарок! Надо бы, конечно, еще дезодорантом побрызгать, но уж не до хорошего…
Гости замолчали, принюхиваясь. Красное Солнышко выпучило очи и приоткрыло рот. Форвард Аршавин на пузе у князя тоже глаза вытаращил от изумления.
Вперед вышел Добрыня Никитич.
– Гой ты еси, надежа-князь! Есть для тебя весточка добрая: не скудеет Русь сынами могучими, нет переводу семени богатырскому! Кланяется тебе наш питомец Костянтинушко млад Жихарев этим скромным подарочком, малым хвостиком Змеища Горынища! Не летать больше лютому зверю, не сиротить малых детушек, не жечь городов, не разорять селений. Достоин отрок звания богатырского и милости твоей княжей! Любо это нам! Любо!
