Книга Жертва негодяя - Луиза Аллен

— Так проследите, чтобы все привели в порядок, — приказал Элис, не скрывая раздражения. Он не боялся никаких привидений и вознамерился с порога обозначить свое право собственности на этот замок, не пропуская ни одного темного угла.

— Ее милость до сих пор занимает смежные апартаменты, милорд. И она распоряжается в гостиной почившего, то есть в вашей гостиной и гардеробной, — пояснил дворецкий, глядя в пол.

— Понятно. — Элис твердо поставил ногу, обутую в сапог, на нижнюю ступеньку. — У меня нет желания причинять неудобства ее милости в столь поздний час. Я пока обойдусь наиболее приспособленной гостевой спальней, Барстоу.

— Разумеется, милорд. Садовая спальня — самая удобная, полагаю. — Он жестом подозвал лакея. — Грегори, вы пока что поступаете в распоряжение его светлости как камердинер. Принесите из спальни маркиза все, что понадобится его светлости. Я распоряжусь, чтобы принесли воду наверх, милорд. Ее милость обедает в восемь.

Элис поднимался по центральной лестнице вдоль стен, обильно увешанных трофейным оружием и доспехами. «Итак, первый раунд она выиграла, уже ли она все предусмотрела?» Едва он подумал это, как по лестнице метнулся шуршащий шелк: кто-то спускался по ступеням в мягких комнатных туфлях. Он посмотрел вверх с площадки первого марша и увидел силуэт мачехи в черных одеждах.

— Элис! — Она простерла к нему ладони, ожидая, пока он поднимется к ней, так что у Элиса было достаточно времени, чтобы оценить ее образ, как она, несомненно, и задумала.

— Соболезную, — произнес он, склоняясь над ее рукой.

— Так чопорно, словно мы не семья, — сказала она, но в ее больших голубых глазах затаился страх. — В былые времена вы называли меня Иможен.

— Действительно, но до того, как вы вышли замуж за моего отца, — вежливо напомнил он.

— Знаю, что разбила ваше сердце, — прошептала она. — Неужели вы все еще гневаетесь — столько лет спустя?

— Вы и в самом деле желаете обсудить это здесь? — спросил он. — Разрешите увести вас в ваш будуар. Или, следует понимать, в мои покои?

— Элис, неужели вам трудно поступиться ради меня крохотной комнатой?

Страх исчез — она поняла, что он не собирается преследовать ее в духе тех трагедий, кои разыгрываются на театральных фестивалях Челтнема. Откуда у нее появилась такая жеманная манера изумленно смотреть широко открытыми глазами? Восемь лет назад Иможен была очаровательно-наивной — или ему тогда хотелось так думать.

— Ничуть, — улыбнулся он, распахивая перед ней дверь. — Вдовий особняк целиком в вашем распоряжении.

— Что? — Она зашипела на него, как кошка, едва он закрыл за ними дверь. — Вам не выбросить меня отсюда!

— У меня неоспоримое право требовать, чтобы вы переехали во флигель, — ответил Элис. — И я немедленно распоряжусь подготовить этот дом для вас.

«Боже, однако, она прелестна», — думал он, окидывая ее беспристрастным взглядом. Больше года мысли о ней разрывали его сердце. Миниатюрная и бойкая, огромные синие глаза и отливающие блеском черные локоны, но в ней еще была та изюминка, что превращает милое личико в притягательный образ, от которого у всех мужчин захватывает дух. И его, двадцатилетнего идеалиста, она в свое время лишила и присутствия духа, и разума.

— Но разве вы отошлете меня? Я как-никак принадлежу к вашему семейству! — Она сопроводила свой выпад нетерпеливым жестом, давая возможность наблюдателю восхититься изгибами ее фигуры, — такого артистизма за ней раньше не наблюдалось.

— Как мачеха? — осведомился он, притворяясь тупым болваном. — Присядьте, Иможен, потому что, откровенно говоря, меня манит открывшаяся перспектива.

— Вы любили меня, — заявила она, модулируя трепетный тон и усаживаясь в кресло французской работы. — Знаю, что разбила вам сердце, но…

— Я был без ума от вас восемь лет назад — вам было девятнадцать, — ровным тоном произнес Элис. — Молодые люди склонны соблазняться смазливой внешностью, а вы, моя любезная, весьма прелестны. — Она опустила глаза, словно он только что страстно, однако чуть непристойно объяснился в любви. — Я был потрясен, узнав, что вы — как лучше выразиться — флиртовали со мной, между тем как спали с моим отцом. Признаюсь, не ожидал от себя такой недогадливости.

— Элис! Зачем вы так жестоко? — Иможен подняла ладонь, словно защищаясь от удара. — Я и представить себе не могла, что вы испытываете такие глубокие чувства, а милорд был так… страстен и не желал ждать.

— Будем откровенны, Иможен. — Он понял, что ему надоели ее игры. — Вы рассчитывали, что мой отец не решится далеко зайти с вами, и держали меня в запасных, для подстраховки. А может, вы решили, что наследник — как журавль в небе и надежнее — маркиз в руке, хотя он по возрасту годился вам в отцы.

Она покраснела — и это выдало ее с головой. Дочь местного эсквайра, Иможен Пенуит была первой красавицей в округе, и ее родители надеялись нажиться на этом. В то время он был слишком зол и обижен, чтобы задумываться над этими обстоятельствами, но с тех пор многое успел понять.

— Мама из кожи вон лезла ради моего благополучия, — прошептала она. Ему хотелось бы верить, что она сама не была столь же амбициозна и беспринципна, как ее родители.

Откровенно говоря, то же самое он мог бы сказать и о своих метаниях: его отец и эта женщина заставили его разочароваться и цинично судить о любви, однако он оправдывался тем, что был слишком доверчив. «Желторотый идиот-идеалист — это факт», — криво усмехнулся он, вспомнив себя в юности.

Тот юноша был серьезен, прилежен в науках, любознателен к жизни и к тому будущему, которое она ему сулила; его отец был крепок и бодр и не выказывал никакого желания передать хотя бы часть дел в ведение своего единственного сына. Так что ему хотелось тогда путешествовать и исследовать новые земли. Он увлекался ботаникой и был весьма образован в этом предмете, но ему и в голову не приходило, что он может — или ему следует — покинуть Англию.

Его долг — находиться рядом с родителем, заключил он, несмотря на то что отец по-мужски презирал его: Элис не пил без меры, не распутничал и не играл. Тем не менее маркиз не смог бы обездолить своего сына за то, что тот оказался «тряпкой», особенно когда соседи признали его лучшим стрелком в округе, неутомимым наездником и даже — к громкому восторгу его отца — начинающим волокитой: ему приписывали ряд интрижек.

Но он дал отставку всем своим любовницам, когда на балу столкнулся лицом к лицу с Иможен Пенуит. Она была так прелестна, так чиста, что, влюбившись в нее, он не думал даже смотреть на других женщин.

— Вам не понять. — Иможен обиженно надула губы.

— Прекрасно понял все, когда зашел в библиотеку и застал отца со спущенными бриджами, а вас — лежащей на столе в задранных на уши юбках, — ответил Элис. Он слишком утомился, чтобы вести такие беседы, но во избежание дальнейших осложнений следует сразу поставить Иможен на место: он уже не раб ее чар. — И не рассказывайте, что он принудил вас, или ваши родители насильно затащили вас под него, или что у вас не было тогда другого выбора, — добавил он. — Да мне, честно скажу, и безразлично это.