Книга Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов

Как долго это может держаться?

И еще Индия — ибо без самой ценной части империи вряд ли будет долгим противостояние объединенным итало-германским войскам в Африке. Пусть с вояками Муссолини справились англичане легко, но теперь в Ливии высадили танковую дивизию генерала Роммеля, а это пугало и беспокоило всерьез.

Ведь не одну же дивизию отправят?! Где брать танки и самолеты?! Надеяться на помощь Америки можно, но вот какую цену потребует вчерашняя колония, сказочно обогатившаяся еще в прошлую войну. Не будет ли это шагом в пропасть и развалом империи, которая американцам отнюдь не нужна как конкурент.

Вопросы вставали один за одним, и Черчилль не находил на них ответа. Не мог найти. Пока не мог…

Берлин

«Остапа понесло!»

Андрей в полной прострации слушал речь настоящего фюрера, который, наконец, добился своего, вырвавшись на волю. Можно было ожидать что угодно — но такое!

За эти четыре месяца, находясь в «заточении», подмятый чужой волею, настоящий фюрер, видно, переосмыслил свои взгляды, хорошо покопавшись в разуме второго «я».

Гитлера понесло, причем конкретно, словно полностью сорвало крышу, и кричал он сейчас не о расширении жизненного пространства на восток, не о славянских «унтерменшах», не о поганых евреях, которым место в концлагере, нет, судя по ошарашенным лицам собравшихся в рейхстаге нацистов, небо упало на землю.

Фюрер полностью «перековался» или, по-русски выражаясь, «ссучился» по полной программе, переосмыслил, так сказать, свое поведение в прошлом и принял абсолютно новые взгляды, не просто далекие от прежних, а совершенно иные.

В первую очередь это касалось внешней политики. Все эти месяцы генералитет очень косо посматривал на Родионова — немецкие «мольтке» и «Клаузевицы» никак не могли понять, почему не следует слупить с оккупированных стран дивиденды в виде контрибуций и аннексий. Пришлось доказывать, что обратное отобрание Эльзаса и Лотарингии ни к чему хорошему не приведет и все вернется на круги своя.

А оно это надо? Стрясти деньги с них можно, но вот тогда даже потенциальный союзник превратится в злейшего врага.

Зачем это нужно?! Тем более если есть, по выражению Остапа Бендера, тысячи вполне честных способов отъема тугриков, при которых жертвы чувствуют себя просто осчастливленными: или жертвуя на собраниях жутко таинственного «Меча и орала» в «пользу голодающий детей», или получая за смехотворную сумму сто рецептов приготовления замечательного русского самогона.

И вот теперь настоящий фюрер, без малейшего душевного трепета, даже с восторгом нескрываемым, щедро бросал в зал, как сеятель, зерна — идеи «новой, объединенной Европы», «нового миропорядка, основанного на уважении прав всех наций и народов», и мирного социалистического строительства, как говорится, по образцу и подобию.

У самого бы Андрея так просто и легко ни за что не получилось бы, но Адольфус оказался опытным политическим оратором, доведя в ряде случаев зал до экстаза. И умелым — кинет непопулярную идею вроде частичной отмены расистских законов и тут же переведет «стрелки» на славную победу вермахта — зал в полном экстазе кричит и вопит «зиг хайль», так и не поняв, что его облапошили.

Или наоборот — все прекрасно понимали, в чем тут дело, но очень осторожно поглядывали краешками глаз на свежеиспеченных фельдмаршалов в новенькой форме и сидящего рядом с ними старика в генеральском мундире кайзеровских времен с синеньким крестом «Пур ле мерите» — высшей боевой наградой «второго рейха» в ту войну.

Именно к нему были прикованы несколько растерянные взоры нацистов, пребывавших в совершенно раздвоенных чувствах. Рядом с фельдмаршалами победоносной германской армии, только что одержавшей небывалую победу, находился сам кронпринц Фридрих-Вильгельм, старший сын престарелого кайзера Вильгельма II, но еще относительно бодренького и проживавшего все эти годы в занятой ныне Голландии.

А это всех собравшихся в зале на многие мысли не могло не навести и действительно наводило — а ну как фюрер, ранее очень неодобрительно относившийся к немецким монархам и аристократии, снова сделал неочевидные пока всем выводы, и страну ждет триумфальное возвращение к «старым и добрым временам».

Может такое быть?!

Еще как может — недаром рядом с кронпринцем сидит в расшитом золотом мундире довольный донельзя Геринг, получивший немыслимый чин рейхсмаршала.

К чему бы это? Разве совпадение?

Этот немой вопрос явственно прослеживался на лицах всех собравшихся в зале нацистов, но только в те немногие секунды, когда Адольф Гитлер брал короткую паузу для отдыха глотки. Беспрерывно и толково говорить не только требует умений, но и значительной растраты физических сил — язык хоть и без костей, но тоже устает, как ломовая лошадь.

Триполи

— Как хорошо!

Майор фон Люк подставлял лицо прохладному ветерку, шедшему с моря. Само собой разумеющаяся для здешних мест дневная жара, обжигающая и столь непривычная для ранней осени, уже спала, а потому стало просто прекрасно: на душе, как и в теле, царствовало наслаждение.

Еще бы, в столь малом чине майора да в молодые годы стать командиром разведывательного полка танковой дивизии — о такой карьере он раньше и мечтать не мог!

Дивизия Эрвина Роммеля, получившего за Французскую кампанию чин генерал-лейтенанта, была переброшена в Африку еще в начале сентября, когда контуры победной операции «Зеелеве» еще только прорисовывались. Зато здесь о славе и триумфе итальянцы уже не мечтали — их вторжение в Египет оказалось самой большой катастрофой, которую макаронники не испытывали со времен прорыва фронта под Капоретто в прошлую войну, и отчаянно взвыли о помощи, не надеясь удержать Ливию.

— Им бы на шарманках играть да песни петь. Жалостливые…

Офицер поперхнулся от попавшего в лицо, а главное, в рот колючего песка — губы мгновенно пересохли.

Да, открытый автомобиль не лучшее средство для бросков через пустыню, но бронетранспортер или разведывательный бронеавтомобиль не лучше. При жаре находиться в раскаленной железной коробке не просто тяжело, а невыносимо, как грешнику на сковородке, прикрытой крышкой.

Хорошо, что воевать, как и работать, принято здесь в ночные, утренние или вечерние часы, а днем всякая осмысленная деятельность прекращается. Но то летом, краешек которого Люк достал, сейчас же стало намного комфортнее, можно и днем повоевать. Главное — было бы чем, а это имелось.

Сразу после Французской кампании 7-я танковая дивизия, или «призраки», как ее называл противник, подверглась реорганизации первой. Две «боевые группы», то есть временные соединения танков и мотопехоты, при поддержке приданной артиллерии и саперов были официально узаконены и переименованы в панцер-гренадерские бригады из двух танковых, мотопехотного и панцер-гренадерского батальонов каждая, плюс по гаубичному дивизиону на тягачах и саперная рота.