Книга Требуются детективы - Фридрих Незнанский

— Хм… Дениске крупно повезет, если окажется, что этот мотоциклист вез еще и гранату.

— Вот-вот, — Турецкий повернулся к Денису: — Но вообще, ковбой, тебе крупно повезло. Если бы на убийство в клубе выехал не я, не отмыться бы тебе и твоей «Глории» вовек.

— Да, что-то переклинило меня, — нахмурился Денис. — Этого Калинина пристрелил, черт с ним, одним подонком меньше стало. Но он же инспектора у поста расстрелял, сволочь. Мог просто уехать, а он в упор его…

— Благородная месть — вот что! — Грязнов-старший переглянулся с Турецким.

— Не переживай, Денис! Жив твой инспектор, — сказал Александр Борисович. — Они, когда ориентировку на задержание получили, первым делом кинулись бронежилеты надевать. Потому и пропустили этого… — оглянулся он на обломки, — …погорельца. Но зато две пули из пистолета ему, как слону дробина.

— Ну и слава богу! — обрадовался Денис. — Он, конечно, взяточник, но все-таки не преступник.

— Это точно! Взятка гаишнику — это не взятка, а налог. Даже я бы им платил, но не берут. Стесняются. — Грязнов-старший оглянулся на подъехавшую на микроавтобусе к месту происшествия следственную бригаду. Следом тянулась вереница милицейских машин и карета «скорой помощи».

— Слышишь, Саша, порули тут за меня моим молодняком, — попросил Грязнов-старший Турецкого. — А то дел еще!

— Ехай-ехай, начальничек, — напутствовал Турецкий. — С меня и одного Грязнова хватит.

— Изменщик коварный! — Грязнов засмеялся. — Ну, бывайте здоровы! На шашлык остаться не могу. — Он посмотрел на обломки мотоцикла, чернеющие на дороге, и покачал головой. — Пока, стрелок. За пистолетом завтра заезжай ко мне. Все равно его на стенде отстрелять надо.

Грязнов-старший уехал. К Турецкому и Денису подошел человек в штатском:

— Что нам делать, Александр Борисович?

— Сколько у вас людей, помимо экспертов?

— Человек пять-шесть плюс водители.

— Неприкосновенность водителей на сегодня отменяется. Все на поиски фрагментов мотоцикла и ездока! Берите фонари, включайте фары — и вперед.

— Есть, «вперед»! — «Штатский» отошел распоряжаться.

— Вперед есть вперед, назад есть назад, военский мужчинка, — проводил его Турецкий взглядом. — Ну-с, а теперь отрабатывай свою провинность, излагай историю.

Денис уже открыл было рот, но тут к ним подошел врач «скорой помощи»:

— Я не понимаю, что происходит! Почему этот субъект распоряжается мной? Я уже час занимаюсь осмотром трупов! Меня пациенты ждут!

— Спокойно, товарищ! — остановил его излияния Турецкий. — В чем дело?

— Этот ваш… сотрудник заставляет меня, моего фельдшера и водителя искать какие-то фрагменты!

— Он ошибся. Скажите, что я освободил вас от этой работы. Вы будете работать с уже имеющимися фрагментами.

— Фрагментами чего?

Турецкий непонимающе глядел на врача:

— Тела, естественно. Чего же еще?

— Ну тогда извините! Это в мои обязанности не входит. Я могу засвидетельствовать смерть. А тут должен работать судмедэксперт.

— Ну ладно, — сказал Турецкий, — тогда вы свободны. Свидетельствовать смерть тут уже не требуется.

Врач поспешил к своей машине.

— Кажется, все вопросы решили. Теперь рассказывай. — Турецкий закурил.

— Значит, так, все началось после убийства префекта, которого охраняли мои ребята.

— И которое, кстати, я расследую.

— Я знаю. И как результаты?

Турецкий сомкнул концы большого и указательного пальцев.

— И не подумай, что это означает «о'кей». Нет. Полный ноль. Очко глухое. — Следователь выдул струю дыма через кружок и разомкнул пальцы. — Давно такого не было. Чистая заказуха без единой зацепки. Ладно, давай излагай, можно не от печки начинать. И конспективно.

Тем временем на набережной «военский мужчинка» развернул крупномасштабную операцию. Сначала в свете автомобильных фар были собраны все фрагменты мотоцикла и погибшего, которые валялись на дороге и вблизи нее. Таким образом удалось собрать почти весь мотоцикл, не хватало только рулевой вилки. В обугленное сиденье было вплавлено седалище убийцы, а его ноги намертво пригорели к расплавленным цилиндрам. «Военский» смотрел на эту мозаику и чесал в затылке.

— Ищем остальное, мужики! До полной картины, так сказать!

«Мужики» развернули машины фарами в лес, взяли в руки фонари и начали прочесывать местность.

— …Так, случайно, мы вышли на Калинина, — рассказывал между тем Денис. — А поскольку заказчица требовала отслеживать все связи Злобиной, мы установили за Арбитром наблюдение.

— Смотри, как красиво! — Турецкий указал на бродящие среди деревьев лучи фонарей. — Как в этих… «Секретных материалах».

— А мы как Малдер и Скалли, — добавил Грязнов. — Кто есть кто, уточнять не будем.

— Не стоит, действительно… Ты погляди, Денис! Тебе действительно крупно повезло!

Турецкий наклонился над белым полиэтиленом, на котором раскладывали мелкие находки.

— А что тут?

— Посмотри! — Турецкий держал в руках искореженный и обгоревший кусок металла. — Знаешь, что это такое?

— Да, Александр Борисович, приходилось видеть такие. Это осколок от гранаты «Ф-1».

— Точно! Молодец. Так что теперь у тебя проблем не будет. Так и передай твоему дядьке. А теперь рассказывай дальше. Как тебе Истомина объяснила, что у нее со Злобиной общий любовник?

— Да рассказала еще одну душедробительную и зубощипательную историю. На этот раз о своей страсти к Калинину. Они знакомы уже давно. А сейчас она вроде бы пыталась от него избавиться, но он ее не отпускал. Роман, короче говоря.

— И мотив для убийства, — задумчиво сказал Турецкий.

— Да в этом деле мотивов, как в опере!

— Хорошо сказано! Продолжай, мой юный, но не зеленый, друг!

— Так вот, через Арбитра мы вышли на некоего Осадчего Игоря Валерьевича, отца Ларисы Злобиной, парохода и человека. Этот папа весьма темная и мутная личность, но про него Кротов больше знает, он им занимался. И что характерно, все за кем мы начинали следить, рано или поздно выходили на контакт с Осадчим. Кроме, пожалуй, Леонида Истомина.

— Это муж твоей клиентки?

— Да. Он однажды встречался со Злобиной. Они поговорили на повышенных тонах. Потом она написала ему телефон на салфетке и ушла. А он вечером того же дня позвонил Осадчему.

— Чего хотел?

— Попытался мягко намекнуть на то, что ему что-то известно про деятельность Осадчего, про дурные пристрастия его дочери. Шантаж, одним словом.

— А тот что?