Книга Приз для принцев - Рекс Стаут

- О чем ты?

- О тебе. О тебе и твоем богатом воображении. Впрочем, тебя можно понять. Осторожность не бывает излишней. Ты совершенно прав. Поскольку тартинки прибыли из дома номер 341, они могут быть отравлены.

Тон у него был жутко саркастический. Когда Науманн, взяв одну из тартинок, поднес ее ко рту, Стеттон вскричал в притворном ужасе:

- Ох, смотри... она убьет тебя.

- Не дури, - сухо ответил Науманн, но рука его застыла на полпути ко рту, совсем как после стука Стеттона в дверь.

Одно мгновение он молча смотрел на друга, потом медленно вернул тартинку в коробку и поставил ее на полку платяного шкафа.

Стеттон весело рассмеялся.

- Ей-богу, ты поверил! - воскликнул он. - Пусть меня повесят, если этот человек действительно не поверил!

Науманн оставил это восклицание без ответа. Он остался стоять возле открытой дверцы гардероба, глядя на гостя с таким видом, будто обнаружил, что ему есть о чем подумать. Он стоял так целую минуту. Стеттон, продолжавший ликовать, восклицать и вообще всячески веселиться, наконец спросил его:

- Послушай, неужели ты всерьез поверил в такую возможность? Не будь ослом, я же пошутил.

- Может быть, это и не шутка, - медленно ответил Науманн. - Ты не понимаешь, поскольку не знаешь всех обстоятельств.

Он еще постоял в задумчивости, потом вдруг взял розовый конверт, достал из него записку и, протягивая ее Стеттону, спросил:

Тебе не случалось видеть почерк мадемуазель Жанвур?

Стеттон взял записку и прочел ее, продолжая ухмыляться. Потом вернул листок:

- Похож, но сказать с уверенностью не могу. Мне не приходилось видеть ничего, кроме ее подписи. Но... лучше быть осторожнее... бумага, знаешь ли, тоже может быть отравлена.

Науманн не обратил внимания на это шутливое замечание.

- Нет, не может быть, - пробормотал он, нахмурясь. - Не может быть.

С минуту он стоял, рассматривая записку, потом его лоб разгладился. Он с решительным видом подошел к столу, поднял телефонную трубку и попросил его дать ему номер домашнего телефона мадемуазель Солини.

Стеттон, который начал понимать, что его друг, по той или иной причине, относится к делу серьезно, сидел и молча слушал. Науманн вступил в перепалку с несколькими операторами, но в конце концов получил желанный номер. На том конце провода отозвался голос, который он, как ему показалось, узнал.

- Да, это резиденция мадемуазель Солини. Что вам угодно?

- Нельзя ли мне поговорить с мадемуазель Жанвур? - спросил Науманн.

- Это мадемуазель Жанвур.

- О! - На мгновение Науманн смутился, потом сказал: - Это Фредерик Науманн.

- Месье Науманн? - В голосе на другом конце послышалось какое-то волнение. - Я не узнала ваш голос.

- Нет? А я ваш узнал. Я звоню, мадемуазель, чтобы поблагодарить вас.

- Поблагодарить меня? - озадаченно спросила Виви.

- Да, поблагодарить за записку, которую вы мне прислали сегодня утром.

- Записку, которую я вам послала? - Это уже было изумление.

- Да, я получил ее с час назад, когда вернулся к себе.

После небольшой паузы пришел отклик:

- Но, месье Науманн, это, должно быть, какая-то ошибка. Я не посылала вам никакой записки. Что вы сказали?

- Извините меня... Значит, вы не посылали ее?

- Нет.

И коробку... вроде пакета... с предложением мира?

- Нет. В самом деле, я не знаю, о чем вы говорите.

Что за коробка? О какой записке речь? Откуда они пришли? Вы смеетесь надо мной, месье?

- Нет, мадемуазель, - рассудительно ответил Науманн. - Мне бы и в голову не пришло смеяться над вами.

Но это... боюсь, что это серьезно. Я сейчас не могу объяснить. Может быть, позже. Я еще позвоню вам.

Голос Виви зазвучал как-то невнятно; похоже было, что она говорит с кем-то, кто стоит рядом. Это продолжалось примерно с минуту; затем вдруг ее голос ясно прозвучал в трубке:

- Au revoir, месье Науманн.

Внезапно раздался щелчок, она повесила трубку.

Науманн повернулся к Стеттону и после короткой паузы отрывисто сказал:

- В конце концов, твоя шутка - вовсе не шутка. Она не посылала это.

- Вздор! - воскликнул Стеттон. - Это ничего не доказывает.

- Нет, но будет еще кое-что, - мрачно пообещал Науманн. Он поднял с кресла свое пальто и надел его, потом взялся за шляпу. - Пойдем.

- Куда ты собрался?

- Увидишь. Пойдем.

Стеттон запротестовал:

- Если ты собираешься гоняться за диким гусем, как заправский детектив, то я тебе не помощник.

- Это не погоня за диким гусем. У меня появилась одна догадка, и я хочу ее проверить.

Стеттон, не переставая ворчать, поднялся и взял свои пальто и шляпу. Минутой позже два молодых человека уже были на улице; Науманн остановил такси и, затащив в него Стеттона, дал водителю адрес в восточной части города.

- Я позвал тебя по той причине, что наше дело имеет отношение к полиции, - объяснил дипломат, - ас того момента, как я поссорился с Дюшесне из-за происшествия с Шаво, я предпочитаю не обращаться к ним с просьбой.

Стеттон изумленно глядел на него:

- Не хочешь же ты сказать, что собираешься обращаться с этим в полицию? Ты с ума сошел?

- Я не собираюсь идти в полицию... во всяком случае, не так, как ты думаешь. Сейчас нам нужна городская тюрьма. А за нее отвечает полиция.

- Городская тюрьма? - Изумление Стеттона нарастало. - Дорогой мой друг, я действительно полагаю, что вместо нее нам лучше пойти в приют для умалишенных.

Науманн не удостоил его ответом; он сидел, глядя прямо перед собой, пока такси тряслось по грубой брусчатке. Поездка продолжалась приблизительно полчаса, наконец водитель остановил машину перед низким строением из красного кирпича с зарешеченными окнами и железными воротами вместо входа.

Науманн, с удивлением обнаружив, что они уже прибыли к месту назначения, начал как можно короче объяснять Стеттону, чего он от него хочет. Тот, казалось, и веселился, и удивлялся тому, что слышит, но, видя серьезность друга, пообещал повиноваться его указаниям.

Стеттон выскочил из такси, двинулся к железным воротам и позвонил у входа. После минутного ожидания ворота приоткрылись всего на несколько дюймов, и кто-то изнутри начал расспрашивать его. Наверное, ответы Стеттона были признаны удовлетворительными, потому что ворота открылись и пропустили его внутрь.